Джон Карр - Все приключения Шерлока Холмса Страница 22

Любого, кто не привык действовать в условиях дикой природы, этот путь изрядно напугал бы. С одной стороны возвышался почти отвесный скалистый склон высотой не менее тысячи футов, черный, неприступный и грозный, с длинными базальтовыми наростами, как ребра окаменевшего ископаемого, торчавшими из его изрезанной глубокими трещинами поверхности. С другой – вся земля была завалена острыми обломками скал и гигантскими валунами, так что по ней нельзя было ступить и шагу. А посередине петляла порой вовсе исчезавшая тропа, такая узкая, что приходилось идти гуськом, и такая неровная, что одолеть ее мог лишь очень искусный наездник. Но, несмотря на все трудности и опасности, беглецы находились в приподнятом настроении, ибо каждый шаг удалял их от цитадели деспотизма, которую они мечтали покинуть навсегда.

Вскоре, однако, они получили доказательство того, что все еще находятся на территории, подвластной «святым». Они подъехали к самому дикому и глухому участку дороги, когда девушка, тревожно вскрикнув, указала куда-то вверх. На выступе скалы, нависавшей над тропой, четко вырисовываясь на фоне неба, стоял одинокий часовой. Они увидели друг друга одновременно, и в тишине ущелья прозвучало и многократно отдалось гулким эхом его: «Стой, кто идет?»

Не снимая руки с ружья, лежавшего перед ним поперек седла, Джефферсон Хоуп ответил:

– Путники. Едем в Неваду.

Они заметили, как одинокий страж, вглядываясь в них, положил палец на курок, видимо, ответ не удовлетворил его.

– Кто дал разрешение? – спросил он.

– Священная четверка, – ответил Феррье. Прожив среди мормонов не один год, он знал, что для них это высший авторитет.

– Девять к семи, – крикнул часовой.

– Семь к девяти, – без запинки произнес Джефферсон Хоуп отзыв, подслушанный в саду.

– Проезжайте и да хранит вас Господь, – напутствовал их голос сверху. Начиная с этого места, дорога становилась шире, и они пустили лошадей рысью. Оглянувшись, они увидели одинокого стража, который стоял, спокойно опершись на ружье, и поняли, что миновали последний сторожевой редут Страны избранных. Впереди их ждала свобода.

Всю ночь они ехали по заваленным камнями, то и дело исчезающим тропам, петлявшим по дну извилистых ущелий. Не раз сбивались с пути, но доскональное знание местных гор позволяло Хоупу снова и снова находить верную дорогу. Когда рассвело, их взорам открылась картина восхитительной, хотя и дикой природы. Со всех сторон их окружали высокие снежные вершины, которые, выглядывая одна из-за другой, тянулись до самого горизонта. Их каменные склоны были такими крутыми, что росшие на них лиственницы и сосны казались подвешенными в воздухе. Невольно думалось, что достаточно одного порыва ветра – и они сорвутся путникам на головы. Они опасались не напрасно: замкнутая горами котловина была сплошь завалена деревьями и обломками скал, сорвавшимися с гор. Как раз в тот момент, когда путники пересекали долину, огромный валун скатился вниз с треском и грохотом, разбудившим дремавшее в ущелье эхо, и оно так напугало лошадей, что они припустили галопом.

По мере того как на востоке над горизонтом всходило солнце, вершины огромных гор расцвечивались одна за другой, словно праздничная гирлянда, пока не засияли огнями все разом. Эта волшебная картина приободрила беглецов и придала им сил. На берегу бурного горного ручья, стремившегося через ущелье, они устроили короткий привал, напоили лошадей и сами позавтракали на скорую руку. Люси и ее отцу хотелось отдохнуть подольше, но Джефферсон Хоуп был неумолим.

– Они наверняка уже отрядили за нами погоню, – сказал он. – Наше спасение – в быстроте. Вот доберемся до Карсона целыми и невредимыми – будем отдыхать хоть всю оставшуюся жизнь.

Весь этот день путники ехали ущельями и к вечеру, по их подсчетам, находились более чем в тридцати милях от своих врагов. Для ночевки они выбрали место под скалистым уступом, кое-как защищенное от пронизывающего ветра, и, прижавшись друг к другу, чтобы согреться, несколько часов поспали. Однако еще до рассвета снова пустились в путь. Не замечая никаких признаков погони, Джефферсон Хоуп подумал, что они уже вне пределов досягаемости той страшной организации, чью вражду имели несчастье навлечь на себя. Но он не знал, сколь далеко простирается ее тяжелая длань и как скоро беглецы почувствуют на себе железную хватку, которая сокрушит их.

К середине второго дня начал иссякать скудный запас провизии. Это не слишком обеспокоило охотника, ибо он знал, что в горах полно дичи, ему и прежде случалось обеспечивать себя едой, полагаясь лишь на собственное ружье. Найдя небольшую ровную площадку, укромно защищенную со всех сторон скалами, Хоуп набрал сухих веток и разжег костер, чтобы его спутники согрелись, ведь теперь они находились на высоте пять тысяч футов над уровнем моря, и воздух здесь был такой ледяной и колючий, что их пробирало до мозга костей. Привязав лошадей и помахав Люси на прощание, охотник закинул за спину ружье и отправился на поиски добычи. Отойдя на несколько шагов, он оглянулся и увидел, что старик и девушка сидят, придвинувшись к костру, а трое животных неподвижно стоят чуть поодаль. Но вскоре скалы скрыли от него эту трогательную картину.

Хоуп прошел мили две, перебираясь из одной узкой теснины в другую, но не встретил ни зверя, ни птицы, хотя по ободранной коре на деревьях и по другим признакам мог с уверенностью сказать, что в этой местности водится немало медведей. Наконец, после двух или трех часов бесплодных блужданий, он, отчаявшись, решил было возвращаться, но, случайно посмотрев вверх, заметил то, от чего у него радостно забилось сердце: на краю остроконечно выступающей скалы, на высоте футов трехсот – четырехсот, застыло существо, внешне напоминавшее овцу, но снабженное парой гигантских рогов. Снежный баран – именно так называлось это существо, – вероятно, исполнял обязанности дозорного в стаде, скрытом сейчас от глаз охотника. К счастью, баран смотрел в другую сторону и не заметил человека. Распластавшись на земле, Хоуп положил дуло ружья на камень для упора и долго целился, прежде чем спустить курок. Животное высоко подскочило, на миг задержалось на краю скалы, суча ногами, и рухнуло вниз.

Туша оказалась слишком тяжелой, чтобы тащить ее на себе целиком, поэтому охотник отрезал лишь заднюю часть и кусок грудины. Взвалив свой трофей на плечо, он поспешил назад, так как начинало смеркаться. Однако вскоре Хоуп обнаружил, что, увлекшись поисками добычи, очутился в незнакомом ему месте, и теперь не мог сообразить, куда идти. Долина, где он находился, имела множество выходов в большие и маленькие ущелья, так похожие одно на другое, что было почти невозможно различить их. Хоуп углубился в одно из ущелий, но, пройдя чуть больше мили, уткнулся в горный поток, которого прежде не видел. Поняв, что ошибся, Хоуп вернулся и пошел по другому ущелью – с тем же успехом. В горах темнеет быстро, и к тому времени, когда он отыскал нужную тропу, на землю опустилась ночь. Теперь, даже зная дорогу, охотник продвигался с огромным трудом: луна еще не взошла, а громоздящиеся с обеих сторон скалы делали тьму непроглядной. Обремененный добычей, усталый от долгих скитаний, Хоуп приободрял себя лишь мыслью о том, что каждый шаг приближает его к Люси и он несет столько мяса, что обеспечит едой своих спутников и себя до конца путешествия.

Наконец Хоуп подошел ко входу в ущелье, где оставил Люси и ее отца. Даже в темноте он узнал очертания скал, окаймлявших его. Должно быть, Феррье с дочерью уже волнуются, ведь он отсутствовал почти пять часов. В радостном предвкушении встречи охотник сложил ладони лодочкой и, поднеся их к губам, издал громкий клич, оповещая о своем прибытии. Клич гулким эхом разнесся между скал. Охотник подождал, прислушиваясь, но, кроме эха собственного голоса, прокатившегося по ущелью и вернувшегося к нему затухающими повторами, ничего не услышал. Он крикнул снова, громче, но никакого ответа от друзей не было. Смутный страх закрался в его душу, хотя пока Хоуп не мог бы сказать, чего именно боится. Он стремительно кинулся вперед, в панике бросив драгоценную добычу.

Обогнув скалу, он очутился на той самой площадке, где еще недавно горел костер. Теперь на его месте тлела лишь кучка золы – было очевидно, что после ухода Хоупа никто огня не поддерживал. Вокруг по-прежнему царила мертвая тишина. Его смутные опасения переросли в уверенность, он поспешно огляделся и не обнаружил вблизи догоревшего костра ни живой души – ни старика, ни девушки, ни лошадей. Хоуп понял, что во время его отсутствия здесь произошла катастрофа, унесшая их всех и не оставившая после себя никаких следов.

Сраженный этим чудовищным ударом, Джефферсон Хоуп почувствовал, как у него закружилась голова. Чтобы не упасть, он оперся на ружье. Однако, как человек действия, Хоуп быстро оправился от слабости. Выхватив из пепелища тлеющую головешку, он раздул огонь и с этим факелом пошел осматривать свой маленький бивуак. Вся земля была истоптана конскими копытами – значит, на беглецов напал большой отряд всадников, который, судя по направлению следов, отправился назад в Солт-Лейк-Сити. Скорее всего отряд и увез с собой его спутников. Джефферсон Хоуп почти убедил себя в том, что так оно и было, но в этот момент взгляд его различил смутный силуэт, при виде которого нервы охотника напряглись до предела. Чуть в стороне от площадки, где располагалась их стоянка, возвышался небольшой холмик из красноватой земли, которого – он это точно помнил – прежде там не было. Принять его ни за что, кроме свежей могилы, было невозможно. Подойдя поближе, охотник увидел воткнутую в холмик палку, в расщепленный конец которой был вставлен лист бумаги. Надпись оказалась краткой, но исчерпывающей: