Артур Шницлер - Жена мудреца (Новеллы и повести) Страница 24

Вот так штука - я вдруг очутился в Пратере... глубокой ночью. Вот уж не снилось мне нынче утром, что ночью буду гулять и Пратере... Что подумает дежурный полицейский, там, на углу?.. Ну, пойдем дальше... Здесь недурно... С ужином ничего не получилось, кафе тоже закрыты; воздух приятный, и вокруг спокойно... совсем спокойно... Впрочем, спокойствия у меня скоро будет предостаточно, - такого спокойствия, какого только можно желать. Ха-ха-ха! Но ведь я задыхаюсь... бежал, как бесноватый... Тише, тише, Густль, спешить некуда, тебе ведь решительно нечего больше делать - совсем нечего, нечего! Меня как будто знобит? Наверно, все-таки от волнения... и к тому же я давно не ел... Чем это так странно пахнет?.. Ведь сейчас ничто еще не цветет, не время... Какое у нас сегодня число? Четвертое апреля... Правда, в последние дни часто шел дождь... но деревья еще почти без листвы... и как темно, брр... даже испугаться можно... В сущности, я по-настоящему испугался один-единственный раз в жизни... тогда в лесу, маленьким мальчиком... нет, не таким уж маленьким... мне было лет четырнадцать - пятнадцать... Сколько же времени прошло с тех пор? Девять лет... ну да, в восемнадцать лет я был суб-лейтенантом, в двадцать был произведен в лейтенанты... а в будущем году стану... Чем я стану в будущем году? Что это вообще означает - "будущий год"? Что означает "на будущей неделе"? Что означает "послезавтра"? Это что еще такое? Зубы выбивают дробь? Ого-го! Ну и пусть их... Господин лейтенант, вы сейчас одни, форсить ни к чему... тяжко мне, ох, как тяжко... Посижу-ка на скамейке... Ф-фу! Куда же это меня занесло? Ну и темень! Павильон за мной, должно быть, тоже кафе... я там был как-то раз, прошлым летом, когда наш оркестр играл здесь... да, сидел с Копецким и с Ротнером... было еще несколько наших офицеров... Как я устал... словно после десятичасового перехода... Только не хватает здесь заснуть... Ха-ха! Бездомный лейтенант... В сущности, мне следовало бы пойти домой... а что мне делать дома? Ну, а в Пратере что мне делать? Ах, лучше всего было бы, если б мне совсем не пришлось встать: уснуть бы здесь - и никогда уже не проснуться... да, это было бы самое удобное! Ну нет, так удобно вам свое дельце не устроить, господин лейтенант... Но когда - и как? Вот сейчас я мог бы наконец хорошенько обдумать все, что произошло... все ведь нужно обдумывать... так уж устроена жизнь... Стало быть, обдумаем... Что именно?.. Какой чистый воздух!.. Надо бы почаще прогуливаться ночью в Пратере... Да, но это мне следовало сообразить пораньше; теперь покончено с Пратером, с чистым воздухом, с прогулками... Итак - поразмыслим, как и что. Ох, сниму фуражку: она словно давит мне на мозг... никак не могу сосредоточиться... Вот так! А теперь, Густль, разберись во всем по порядку, сделай последние распоряжения! Стало быть, завтра утром - конец... завтра в семь часов утра... семь часов - благоприятное время. Ха-ха-ха! Значит, в восемь, когда начнется ученье, все уже будет позади... Но Копецкий не сможет вести ученье, это слишком его взбудоражит... А возможно, он ничего еще не будет знать... ведь может не быть слышно... Макса Липпая они тоже нашли только днем... а он застрелился рано утром, и никто ничего не слышал... Но какое мне дело до того, будет ли Копецкий вести ученье или нет?.. Ха-ха! Стало быть, в семь часов? Так... ну, что же еще?.. А больше и не о чем размышлять. Я застрелюсь у себя в комнате, вот и все! Похороны в понедельник... Кто обрадуется, так это доктор прав...

Дуэль не может состояться по причине самоубийства одного из противников... Что скажут у Мангеймеров?.. Ну, он-то не очень огорчится... А вот жена, эта хорошенькая блондинка... с ней можно было завести интрижку... О да, мне кажется, у нее мне бы повезло, если б только я немножко поусердствовал... Было бы совсем по-другому, чем со Стеффи, этой потаскушкой... Но тут, разумеется, потребовалось бы приложить все старания: ухаживать, посылать цветы, говорить по-умному... тут не скажешь: приходи завтра днем ко мне в казарму!.. Да, порядочная женщина, это было бы так приятно... Жена моего ротного в Пшемысле ведь не была порядочной женщиной... я готов поклясться, что и Либицкий, и Вермутек, и тот тщедушный суб-лейтенант - все с нею жили... А вот уж фрау Мангеймер... да, это было бы совсем другое дело, она дама лучшего общества, такая связь может облагородить человека, придать ему светский лоск - внушить ему уважение к самому себе. А когда водишься только с этими тварями... И так рано я начал - совсем еще мальчишкой, когда получил первый отпуск и поехал к родителям в Грац... Ридль тоже был со мной, - она была чешка, наверно, вдвое старше меня, - я только под утро пришел домой... Как на меня взглянул отец... И Клара тоже... Перед Кларой мне было особенно стыдно... Тогда она была помолвлена... почему, собственно, из этого ничего не вышло? Правду сказать, я не очень этим интересовался... Бедняжка, ей тоже не повезло в жизни, а сейчас, в довершение всего, она потеряет единственного брата... Да, ты никогда уже меня не увидишь, Клара, - все кончено! Ведь не думала ты, сестренка, когда в Новый год провожала меня на вокзал, что больше меня не увидишь? А мама... О, боже, мама... нет, об этом мне нельзя думать... если я буду думать о ней, я способен пойти на подлость... А не съездить ли мне сначала домой... сказать, что взял отпуск на один день... еще раз увидать маму, папу, Клару, прежде чем покончу с собой... Да, первым утренним поездом, в семь часов, я могу поехать в Грац, в час я буду там... Добрый день, мама!.. Привет, Клара! Ну как вы живете-можете?.. Вот сюрприз, а?.. Но они могут что-нибудь почуять... если не все, то Клара... Клара уж наверно... Клара такая умница... Какое ласковое письмо я от нее получил на днях, а я ей так и не ответил, и какие дельные советы она мне всегда дает она душа-человек... А не обернулось ли бы все совсем иначе, если б я остался дома?.. Я поступил бы на сельскохозяйственный факультет, потом служил бы у дяди... они ведь все этого хотели, когда я был совсем еще юнцом... Теперь я, пожалуй, уже был бы женат на славной, доброй девушке... возможно, на Анне, она меня так любила... Я и сейчас еще это приметил, когда последний раз был дома, хотя у нее муж и двое детей... Уловил, как она на меня смотрела украдкой... И она все еще называет меня "Густль", как прежде... Ее как громом поразит, когда она узнает, как оборвалась моя жизнь - а муж, тот скажет: "Это я знал наперед - такой шалопай!" Все подумают, что я это сделал потому, что у меня были долги... А это неправда, все уплачено... Кроме последних ста шестидесяти гульденов, но ведь они завтра будут присланы... Да, я должен еще позаботиться о том, чтобы Баллерт получил свои сто шестьдесят гульденов... непременно надо это записать, прежде чем застрелиться... Это ужасно, ужасно... а не лучше ли мне уехать в Америку, где меня ни одна душа не знает... В Америке никто понятия не имеет о том, что здесь случилось сегодня вечером... там никому нет дела до этого... Совсем недавно в газете писали о некоем графе Рунге, ему пришлось уехать из-за какой-то грязной истории, а теперь у него за океаном гостиница, и ему плевать на всю эту ерунду. И спустя несколько лет можно было бы вернуться... не в Вену, разумеется, и не в Грац... но в имение, к дяде, а мама, и папа, и Клара, те, разумеется, тысячу раз предпочли бы такой исход, только бы я остался жив... А какое мне дело до того, что подумают все остальные? Да и кто еще хорошо относится ко мне? Кроме Копецкого, никому до меня дела нет... Копецкий ведь единственный, кому... И надо же было, чтобы не кто иной, как он, дал мне билет на сегодня... и всему виной этот билет... не будь у меня билета, я не пошел бы на концерт и всего этого не случилось бы... Да что ж такое случилось?.. Кажется, целое столетие прошло с тех пор, а ведь еще и двух часов нет... Два часа назад кто-то назвал меня "глупым мальчишкой" и грозился разломать мою саблю... Господи, да я, никак, сейчас начну орать, темной ночью... Как же это все получилось? Неужели я не мог подождать, покуда толпа у вешалки схлынет? И зачем только я ему сказал: "Молчать"? Как у меня вырвалось это слово? Ведь обычно я вежлив... даже с денщиком не бываю так груб... ну конечно, у меня разгулялись нервы... как на грех, все одно к одному подобралось - карточный проигрыш, и нескончаемые отговорки Стеффи, и завтрашняя дуэль, и то, что последнее время я совсем не высыпаюсь, и нудная муштра в казарме, - в конце концов всего этого не выдерживаешь... Да, рано или поздно я свалился бы, и пришлось бы просить отпуск... Теперь это уже не нужно, теперь наступит долгосрочный отпуск - без сохранения содержания... Ха-ха-ха!..

Сколько же времени я еще тут просижу? Наверно, уже за полночь... кажется, я недавно слыхал бой часов... Что это - стук экипажа? В такое позднее время? На резиновых шинах - все понятно... Им лучше, чем мне... возможно, это Баллерт с Бертой... Почему именно Баллерт? Поезжай, поезжай! Хорошенькая штучка была у его высочества в Пшемысле... он всегда ездил с ней в город, к Розенбергше... Очень приветлив был его высочество по-настоящему хороший товарищ, со всеми на "ты"... Хорошее было времечко... хотя... местность унылая, летом нестерпимая жара... Помнится, в один день троих хватил тепловой удар... Среди них был капрал моего взвода - такой смышленый парень... После обеда мы нагишом ложились отдыхать. Раз ко мне неожиданно зашел Визнер; мне, наверно, снился тревожный сон, я вскочил и выхватил из ножен саблю, она лежала рядом со мной... Хорошенький, наверно, у меня был вид... Визнер покатывался со смеху - сейчас он уже ротмистр. Жаль, что я не пошел в кавалерию... Но этого не хотел мой старик - было бы слишком дорогое удовольствие, - ну, теперь-то уж все едино... А почему? Да, да, знаю: я должен умереть, вот почему все едино - я должен умереть... Как же все-таки быть? Послушай, Густль, ты ведь нарочно пошел в Пратер темной ночью, когда никто тебе не помешает, - сейчас ты можешь спокойно обо всем подумать... Все это чистейший вздор - и поездка в Америку, и отставка, и слишком ты глуп, чтобы взяться за что-нибудь другое, и если даже ты доживешь до ста лет - воспоминание о том, что тебе кто-то грозил разломать саблю и назвал тебя глупым мальчишкой, а ты стоял и ничего не мог поделать, - нет, раздумывать тут нечего - что случилось, то случилось, и насчет мамы и Клары это тоже чепуха: свыкнутся с этим, человек со всем свыкается... Как мама убивалась, когда умер ее брат, - а спустя месяц она уже почти что перестала о нем вспоминать... она ездила на кладбище... сперва каждую неделю, потом каждый месяц - теперь только раз в год, в день его смерти. Завтра день моей смерти - пятое апреля. Перевезут ли они меня в Грац? Ха-ха-ха! Вот будет пожива червям в Граце! Но это уже не моя забота, пусть другие ломают себе голову по этому поводу... А я-то о чем еще должен позаботиться?.. Ах да, сто шестьдесят гульденов следует Баллерту, это все никаких других распоряжений мне не надо оставлять. Письма, что ли, писать? Зачем? Кому... Прощаться? Э, черта с два! Это и без того ясно, когда человек пускает себе пулю в лоб! Тут уж все поймут, что ты распростился навсегда... Если б люди знали, как вся эта история мне безразлична, они бы меня нисколько не жалели - да и чего жалеть... А что я, в сущности, имел от жизни? Одно мне хотелось бы еще испытать: войну - но этого долгонько пришлось бы дожидаться... А все остальное мне хорошо знакомо... Зовется ли шлюха Стеффи или Кунигунда - безразлично. Все лучшие оперетты я тоже знаю, на "Лоэнгрина" ходил двенадцать раз, а нынче вечером был даже на оратории и какой-то булочник назвал меня глупым мальчишкой. Клянусь богом, с меня довольно! И мне уже ничто не любопытно... Стало быть, пойдем домой, медленно, совсем медленно... Торопиться мне ведь действительно незачем отдохну еще минутку-другую здесь в Пратере, на скамейке, словно бездомный. В постель я, разумеется, не лягу - времени выспаться у меня ведь хватит. Ах, что за воздух! Его-то я лишусь...