Пожиратель душ. Об ангелах, демонах и потусторонних кошмарах - Генри Каттнер Страница 25

Я услышал еще один тихий звук, который не смог опознать. Похожий на резко оборвавшийся вопль. Завыл ветер, и я увидел, как Хейворд цепляется за дверь, ошалело глядя наружу.

Мгновение спустя я понял почему. Мейсон исчез без следа, словно его унесла огромная хищная птица. Перед нами раскинулся пустой пляж, слева тянулись пологие дюны, но Билл Мейсон как сквозь землю провалился.

Я был ошеломлен. Он не мог убежать так далеко и полностью скрыться из вида, пока я ненадолго отвел глаза. Не мог он и спрятаться под домом, ведь тот был выстроен не на сваях, а прямо на песке.

Бледный как смерть Хейворд повернулся ко мне.

– Они его сожрали, – прошептал он. – Почему он не послушался? Теперь у них есть первая жертва, и одному Богу известно, что будет дальше.

Тем не менее мы продолжали высматривать Мейсона. Тщетно. Билл исчез. Мы даже дошли до его машины, но и там его не оказалось.

Если бы ключи остались в замке, я попытался бы уговорить Хейворда уехать со мной подальше от проклятого пляжа. Мне тоже становилось страшно, но я по-прежнему отказывался это признавать.

Мы медленно вернулись в коттедж.

– До рассвета осталось недолго, – сказал я, когда мы сели и молча уставились друг на друга. – Может, тогда Мейсон найдется.

– Не найдется, – тупо ответил Хейворд. – Он в какой-то невообразимой адской дыре. Может, даже в другом измерении.

Я упрямо помотал головой. Мне ни за что не хотелось в это верить. Происходящему должно было найтись логическое объяснение. Скепсис и недоверие были моей защитой, и я не осмеливался отказываться от нее.

Через некоторое время снаружи снова раздался протяжный крик. Затем еще раз, затем – сразу в нескольких местах. Дрожащими пальцами я зажег сигарету, встал и принялся нервно мерить шагами пол.

– Чертов наркотик, – пробормотал Хейворд. – Он открыл врата… я совершил тяжкий грех…

Вдруг мое внимание привлек текст на листке бумаги, вставленном в печатную машинку Хейворда. Я вытащил листок.

– Идеи для рассказа, – услышав звук, с горечью объяснил Хейворд. – Я начал писать набросок два дня назад, когда ко мне впервые пришли воспоминания. Я говорил, как работают эти чертовы таблетки. Днем я… вспомнил, а вечером сел, чтобы сложить воспоминания в единый сюжет. Но меня прервали.

Я не ответил. Меня заворожили эти полстраницы текста. Пока я читал, меня все сильнее окутывала, словно холодным влажным туманом, зловещая аура ужаса. В жуткой легенде, сложенной Хейвордом, упоминалось то, от чего мой разум отворачивался, хотя мне уже доводилось слышать о нем.

Вот что говорилось в рукописи:

Я жил в незапамятные времена. В стране, давно забытой еще во времена расцвета Атлантиды и Киммерии, в стране настолько древней, что спустя века о ней не сохранилось ни одного упоминания.

Первые люди жили в первобытной Му и поклонялись удивительным, забытым богам – громадному Ктулху из водяной бездны, змееподобному Йигу, Сияющему Охотнику Иоду, Ворвадоссу из Бел-Ярнака.

В те времена на Землю прибыли существа из другого измерения, не похожие на людей чудовища, жаждавшие стереть с лица планеты всю жизнь. Эти существа хотели переселиться на Землю из своего умирающего мира и застроить юную, плодородную планету своими исполинскими городами.

С их прибытием разгорелась жесточайшая война, в которой дружественные людям божества сразились с враждебными захватчиками.

В этой циклопической битве в первых рядах сражался самый могущественный из земных богов, Пылающий Ворвадосс из Бел-Ярнака, и я, верховный жрец его культа, поддерживал…

На этом рукопись обрывалась.

Хейворд наблюдал за мной.

– Джин, это то, о чем я… грезил, когда в последний раз принимал наркотик времени. Обычно грезы бывали четче этой, в ней есть слепые пятна и провалы, с которыми моя память почему-то бессильна справиться. Но наркотик показал мне, что происходило в моей доисторической жизни, множество воплощений назад. Мы победили – точнее, наши боги победили. Этих захватчиков, этих тварей… – Его перебил протяжный крик, раздавшийся очень близко. Голос Хейворда сорвался, но он закончил фразу: – Прогнали обратно в их мир, в их измерение, и запечатали проход, чтобы они не смогли вернуться. Все эти тысячелетия он оставался закрыт. Он был бы закрыт до сих пор, – с горечью продолжил Хейворд, – если бы я не открыл его в ходе экспериментов, если бы соблюдал описанные в «Тайнах Червя» меры предосторожности. Теперь они сожрали Мейсона, и этого хватит. Не спрашивай, откуда я знаю. Чтобы отворить врата между нашим миром и их жутким измерением, нужна была жертва, и теперь полчища тварей хлынут на Землю… Именно так они попали сюда в первый раз. Посредством человеческой жертвы…

– Послушай! – Я жестом заставил его замолчать. Пронзительные крики прекратились, но снаружи слышался слабый писклявый стон. Хейворд не шелохнулся. – Может, это Мейсон?

Я вскочил и бросился к двери. На миг я замешкался, но потом распахнул дверь и шагнул на песок. Стоны стали громче. Хейворд медленно подошел ко мне. Его зрение было острее моего, и он вдруг удивленно воскликнул, заметив что-то в густом тумане.

– Боже милосердный! – Он показал рукой. – Ты только посмотри!

Я увидел, на что он указывает, и в оцепенении замер, не в силах отвести взгляд.

На тихоокеанском берегу, рядом с желтой полосой света, падавшего из открытой двери, было нечто неправильное, бесформенное. Оно кое-как двигалось к нам по песку, тихо постанывая. Когда оно оказалось прямо на свету, мы отчетливо увидели, что это такое.

Хейворд зашатался и захрипел, будто хотел закричать, – но не смог выдавить из себя ни звука. Я отпрянул, от ужаса прикрыв рукой глаза.

– Не подходи! – хрипло закричал я. – Бога ради, не подходи! Ты… ты… ты не Билл Мейсон… стой, где стоишь, черт возьми!

Но существо ползло к нам. В тусклом свете на месте глаз виднелись черные слепые провалы. С него заживо содрали кожу, руки оставляли на песке красные следы. На окровавленной голове зловещей тонзурой блестел белый участок голого черепа.

Это еще не все, но я не в силах описать жуткие и отвратительные перемены, произошедшие с существом, которого некогда звали Биллом Мейсоном. Оно менялось прямо на ходу!

Его тело подверглось ужасным метаморфозам. Оно как бы теряло контуры и в конце концов, растянувшись на песке, принялось не ползти, а извиваться. Мне стало ясно! За считаные секунды все результаты эволюции человека были отменены! Существо полностью потеряло человеческий облик; оно изгибалось, как змея, отчего я вздрагивал и испытывал тошноту. Оно таяло и скукоживалось, пока не превратилось в гадкую вонючую жижу, и вот от него осталась