Чадравалын Лодойдамба - Прозрачный Тамир Страница 26

- На какой надом идешь?

- А я, может, и без надома хочу кому-нибудь понравиться, - ответила Дулма и, передернув плечами, вышла.

Холодный ветер не помешал Дулме и Тумэру встретиться и на этот раз. Вот уже несколько дней Тумэр проводит в лесу, неподалеку от хотона Итгэлта, и каждый день встречается с Дулмой. О чем они только не говорят! Тумэр внимательно слушает молодую батрачку, которая совсем разуверилась в людях и которой в двадцать лет уже опостылело жить. И он никак не может понять, как такая красивая молодая женщина может быть несчастлива. А Дулма, затаив дыхание, слушает рассказ Тумэра о его жизни, похожей на старинные легенды о бесстрашных баторах.

- Увези меня отсюда, возьми с собой.

- Сейчас не могу, но ровно через год я буду здесь и увезу тебя, Дулма.

- Зачем ты говоришь неправду? Ведь ты обманываешь меня, как и все мужчины, которые меня добивались?

- Нет, Дулма, я говорю правду. Я сдержу свое слово. А ты жди меня. Тумэр взял ее руку и нежно погладил.

- Неужели это правда?

- Да, Дулма, правда, верь мне.

Дует холодный ветер, падают на землю крупные снежинки, черные тучи нависают над лесом. Но Дулме и Тумэру хорошо, тепло. Это от взаимного чувства любви, так неожиданно вспыхнувшего в сердцах батрачки и отважного конокрада.

Все теперь радовало Дулму на земле: и пожелтевшие деревья, и сухой степной ковыль, и покрытые снегом горные вершины.

22

Обоз из двадцати воловьих упряжек медленно поднялся на покрытую снегом вершину.

Мычание хайнаков напоминало звуки больших медных труб. Три разных по величине колокольчика, прикрепленных к последней подводе, позванивали всякий на свой лад, но мелодично.

Это шел обоз Итгэлта с топленым маслом, жирным каймаком, сушеным творогом, войлоком, шкурами домашних животных.

Если монголы вообще отличаются умением готовить замечательные молочные продукты, то жители Тамирской долины славятся среди монголов. Молочные продукты из Сайдванского хошуна на ургинских рынках ценятся выше.

На передней подводе, запряженной белым как снег хайнаком с черными рогами, поджав ноги под себя, сидел Эрдэнэ. Он уже привык к медленной езде на хайнаках, раньше-то ему приходилось водить лишь верблюжьи караваны. Однако, съездив несколько раз на волах, он оценил преимущество этого транспорта. На стоянках не было нужды ни разгружать животных, ни вновь грузить на них вьюки. Надо было лишь распрячь волов и пустить их пастись, а самому сразу же отдыхать. Теперь Эрдэнэ считается одним из лучших обозных, владеющих искусством водить головную подводу.

Но в Урге Эрдэнэ никогда не был и дороги туда не знал. Зато хайнак, который в течение нескольких лет ходит в головной телеге, хорошо знает этот путь и сейчас важно и уверенно идет впереди обоза.

Обоз поднялся на перевал. Далеко в голубой дымке показались высокие шатры храма Жансрайсэг. Головной хайнак без всякого знака остановился. Эрдэнэ слез с подводы и с тайным трепетом смотрел на расположенную среди четырех гор Ургу. Потом смиренно сложил ладони и прошептал молитву. К нему подъехал Итгэлт. Всю дорогу он ехал верхом.

- Вот она, Урга нашего богдо! - Спешившись, он тоже помолился.

Когда на перевал поднялась последняя подвода, все повозочные, упав на колени, в экстазе зашептали молитвы.

- Ну, я поеду вперед, - сказал Итгэлт, - а вы, когда доедете до Хамбынского обона*, заночуйте там. Утром трогайтесь дальше. Я направлю навстречу вам проводника. Ты, Эрдэнэ, будь осторожен, здешние воры - мастера на все руки, так что не зевай.

______________

* Обон - священная гора, возле которой проезжавшие складывали дары.

Итгэлт обычно приезжает в Ургу на сутки раньше обоза. За это время он успевает договориться о продаже товаров и находит грузы на обратный путь. В Урге он бывает каждый год, и поэтому у него здесь много знакомых.

Обоз двигался медленно, но к вечеру был уже у южного подножия Хамбынского обона и остановился на старом стойбище, где останавливался всегда.

Ночь прошла спокойно. К утру волы отдохнули, а когда пришло время трогаться в путь, приехал нанятый Итгэлтом проводник.

И на этот раз Итгэлт быстро закончил все дела. В течение двух дней все товары были проданы. И уже на третий день, взяв грузы для торговых фирм Луу-гунского и Ханундэрского монастырей, обоз отправился в обратный путь.

Итгэлт и Эрдэнэ задержались в Урге еще на несколько дней, рассчитывая догнать обоз верхом.

Прежде при совершении торговых сделок Итгэлт на счетах и денежных бумагах ставил свои условные знаки, вызывая этим насмешки и шутки. Теперь с ним был Эрдэнэ, который и вел все торговые записи и расчеты. А сам Итгэлт при этом держался так, будто и он уже осилил эту премудрость. Некоторые даже стали подумывать - не обучился ли Итгэлт грамоте?

На четвертый день Итгэлт отправился с Эрдэнэ во дворец богдо помолиться и получить святое благословение. Когда они вошли в приемную дворца, там уже было полно паломников.

- Его светлость сегодня занят важными государственными делами и благословение рукой давать не будет. Сегодня благословение будет святым перуном. Те же, кто внесет в казну пятьдесят ланов и захочет получить благословение от святой руки, должны прийти завтра, - объявил в приемной толстый лама в красном шелковом дэле.

- Придется вам, наверно, прийти завтра? - шепотом сказал Эрдэнэ.

- Если веришь, не все ли равно, какое будет благословение, - ответил Итгэлт и, достав кошелек, набитый серебряными янчанами и русскими рублями, вынул один янчан с изображением дракона, а кошелек спрятал за пазуху. Эрдэнэ тоже достал один янчан и зажал его в руке.

К паломникам вышел старый лама, держа привязанный к длинному хадаку перун. За ним шел молодой лама с медной тарелкой для сбора денег. Паломники устремились навстречу ламам. Итгэлт и Эрдэнэ вместе со всеми тоже двинулись вперед. Как только Итгэлт положил янчан на тарелку, перун коснулся его головы. Эрдэнэ хотел последовать примеру хозяина, но когда он разжал руку, монета прилипла к ладони и на тарелку не упала. Лама, державший тарелку, подумал, что Эрдэнэ хочет взять деньги, быстро отдернул тарелку, и янчан со звоном упал на пол. Эрдэнэ даже не успел нагнуться - монету вмиг подобрал черномазый мальчишка, который тут же исчез в толпе. Пришлось Эрдэнэ раскошелиться еще раз.

Наши паломники возвращались не спеша. Впереди ехали еще двое.

- Говорят, другой конец хадака от перуна богдо привязывает к ноге любимого журавля, которого держит в своих покоях, - сказал один всадник.

- Не говори глупостей. Ведь это священный хадак богдо. Вот покарают тебя боги за такие речи.

- Но ты же не видел? - возразил первый и громко рассмеялся.

Итгэлт сделал вид, что не слышал этого разговора.

- Я двенадцатый раз уже получаю благословение, - сказал он. - Наверное, поэтому несчастья проходят мимо моего дома.

Эрдэнэ был тоже безмерно рад, что удостоился благословения святым перуном.

В тот же вечер Итгэлт повел Эрдэнэ к известному ургинскому богачу Юндэну. Юндэн, приглашая Итгэлта, с которым он был знаком уже много лет, решил удивить сельского скотовода изысканными кушаньями, для чего пригласил повара-китайца.

- Ты, Эрдэнэ, держи себя достойно, ургинцы любят посмеяться над наивными людьми. Ничему не удивляйся, веди себя так, будто все, что у него есть, ты давно повидал. В общем, бери пример с меня, - говорил Итгэлт по дороге в гости.

Гости Юндэна уже собрались. Большая шестистенная юрта сплошь была устлана коврами. По обеим сторонам очага стояли длинные деревянные столы. В юрте пахло подогретой молочной водкой, кислым кумысом и пряным китайским табаком дунсом.

Итгэлт поздоровался и уселся в западной стороне на первом месте. Перед ним поставили жирный бараний крестец, как бы подчеркивая этим важное положение гостя. Ниже Итгэлта сел с супругой черноусый чиновник военного министерства, Чулун, а еще ниже - лама Аюши из Восточного хурэна, который занимался меновой торговлей. И только после ламы сел Эрдэнэ. С восточной стороны на первом месте сидел сам хозяин, возле себя он усадил высокого Даржа-батора, рядом с которым посадили старого чиновника министерства внутренних дел Довчина с молоденькой женой Гэрэл, увешанной драгоценностями.

Перед началом обеда гости потчевали друг друга табаком, затем пили чай. И только после этого подали водку, и Итгэлт стал делить крестец. Эта процедура была уже знакома Итгэлту, и он безукоризненно с нею справился. Потом принесли холодные закуски: морские травы, грибы, блюда из жареного мяса и супы. Но вот перед Итгэлтом поставили тарелку с квадратиками какого-то кушанья. Итгэлт посмотрел на блюдо и, обращаясь к Эрдэнэ, сказал:

- А это мы с тобой уже ели в Пекине, на заезжем дворе. Помнишь?

- Угу, - улыбаясь, пробурчал Эрдэнэ.

"О, они, оказывается, были в Пекине", - разочарованно подумал хозяин.

- А этим нас, кажется, потчевали в нанкинском ресторане на рынке, сказал Итгэлт, отведав еще одно кушанье.