Бернард Шоу - Человек и сверхчеловек Страница 27

себе представить; она была умна, обладала природным юмором, в

совершенстве умела стряпать, была капризна, непостоянна, изменчива,

прихотлива, жестока - одним словом, очаровательна. Стрэйкер. Ну прямо героиня шестишиллингового романа, если б только не

стряпня А звали ее как? Наверно, леди Глэдис Плантагенет? Мендоса. Нет, сэр; она родилась не в графской семье По фотографиям в газетах

и журналах я хорошо знаком с внешностью дочерей английских пэров и могу

сказать, не кривя душой, что все они вместе взятые, с их ужимками,

тряпками, приданым и титулами, не стоят одной ее улыбки. А между тем

это была женщина из народа, труженица; иначе - откровенность за

откровенность - я бы и не взглянул на нее. Тэннер. Совершенно справедливо. И что ж, она вам отвечала взаимностью? Мендоса Разве тогда я был бы здесь? Она не хотела выйти замуж за еврея. Тэннер. Из религиозных соображений? Мендоса. Нет, она была свободомыслящая. Но она говорила, что каждый еврей в

глубине души считает англичан нечистоплотными. Тэннер. Нечистоплотными? Мендоса. Это лишь показывает ее глубокое знание света, потому что это

совершенная правда. Наш сложный гигиенический кодекс внушает нам

преувеличенно презрительное отношение к христианам. Тэннер. Вы когда-нибудь слышали подобное, Генри? Стрэйкер. Да, моя сестра тоже так говорила. Она одно время служила кухаркой

в еврейской семье. Мендоса. Я не смел с ней спорить и не мог бороться с представлением, которое

в ней так укоренилось. Всякое другое препятствие я сумел бы преодолеть.

Но ни одна женщина не простит мужчине сомнения в деликатности ее

привычек. Все мольбы мои были напрасны, она постоянно возражала, что

она для меня недостаточно хороша, и советовала мне жениться на одной

трактирной служанке по имени Ребекка Лейзерус, которую я терпеть не

мог! Я грозил покончить с собой, - она предложила мне пакетик

персидского порошка для этой цели. Я намекнул, что способен на

убийство, - с ней сделалась истерика; и провалиться мне на этом месте

я уехал в Америку только для того, чтобы ей не мерещилось во сне, будто

я пробираюсь к ней в комнату с ножом в руках. В Западных штатах я

столкнулся с одним человеком, которого разыскивала полиция за

ограбление поездов. Это он подал мне мысль уехать на юг Европы и

заняться ограблением автомобилей: спасительная мысль для

разочарованного и отчаявшегося человека. Он снабдил меня

рекомендательными письмами к людям, которые могли финансировать это

предприятие. Я организовал концерн. И вот я здесь. Как всякий еврей,

благодаря своему уму и воображению я оказался во главе дела Но хоть я и

не чужд расовой гордости, я бы все отдал, чтоб быть англичанином. Я

веду себя, как мальчишка, - вырезаю на деревьях ее инициалы и черчу на

песке ее имя. Оставшись один, я бросаюсь на землю, рву на себе волосы и

кричу: "Луиза!.." Стрэйкер (пораженный). Луиза? Мендоса. Да, так ее зовут: Луиза Стрэйкер. Тэннер. Стрэйкер? Стрэйкер (вне себя от негодования, привстает на колени). Слушайте, вы! Луиза

Стрэйкер - это моя сестра. Поняли? Что вы там за вздор про нее несете7

Какое вам дело до нее? Мендоса. О, драматическое совпадение! Вы - Генри, ее любимый брат? Стрэйкер. Какой я вам Генри? Что это еще за фамильярности со мной и с моей

сестрой? Скажите еще слово, и я из вас дух вышибу. Мендоса (с величайшим спокойствием). Можете, только обещайте мне, что вы ей

об этом расскажете. Она вспомнит о своем Мендосе; а мне ничего больше

не нужно. Тэннер. Вот истинное чувство, Генри. Вы должны отнестись к нему с уважением. Стрэйкер (злобно). Просто трусит. Мендоса (вскакивая). Трусит?.. Молодой человек! Я происхожу из семьи

знаменитых боксеров, и вашей сестре хорошо известно, что вы против меня

- все равно что детская колясочка против вашего автомобиля. Стрэйкер (втайне струхнув, поднимается все же с колен с видом бесшабашного

забияки). Подумаешь, испугали! Я вам покажу Луизу! Луиза! Для вас и

"мисс Стрэйкер" достаточно хороша! Мендоса. Я хотел бы, чтоб вы ее в этом убедили. Стрэйкер (задохнувшись от злости). Слуш... Тэннер (быстро встает и становится между ними). Перестаньте, Генри. Ну,

положим, вы побьете президента, но вы же не можете перебить всю Лигу

Сьерры? Сядьте на свое место и успокойтесь. Даже кошка смеет смотреть

на короля; и даже президент бандитов смеет смотреть на вашу сестру.

Вообще эта семейная спесь - пережиток прошлого. Стрэйкер (повинуясь, но все еще ворча). Пусть его смотрит на нее. Но с чего

ему взбрело в голову, будто она когда-нибудь смотрела на него ?

(Неохотно укладывается снова на земле у костра.) Послушать его, так и

правда подумаешь, что она с ним водилась. (Поворачивается спиной и

устраивается поудобнее, собираясь спать.) Мендоса (Тэннеру; кругом все уже спят, и он делается откровеннее, видя, что

остался наедине с сочувственно настроенным слушателем, под усыпанным

звездами небом). Да, вот так это и было, сэр. Разумом она опередила

свою эпоху, но социальные предрассудки и семейные привязанности тянули

ее назад, в глубь темных веков. Ах, сэр, поистине любому порыву наших

чувств можно найти выражение у Шекспира;

Ее любил я. Сорок тысяч братьев

Всем множеством своей любви со мною

Не уравнялись бы...

Дальше я забыл. Конечно, вы можете назвать это безумием, наваждением. Я

способный человек, сильный человек еще десять лет, и я был бы

владельцем первоклассного отеля. Но я встретил ее - и вот перед вами

бандит, отщепенец. Нет, даже Шекспир не в силах передать мои чувства к

Луизе. Позвольте прочесть вам несколько строк, которые я ей посвятил.

Их литературное достоинство, может быть, и невысоко, но они лучше всего

передают мои чувства. (Вынимает из кармана пачку ресторанных счетов,

исписанных неразборчивым почерком, и, встав на колени, помешивает

палочкой в костре, чтобы он разгорелся ярче.) Тэннер (резко хлопнув его по плечу). Послушайте, президент, бросьте это в

огонь. Мендоса (изумленно). Что? Тэннер. Вы губите свою жизнь ради жалкой мании. Мендоса. Я знаю. Тэннер. Нет, вы не знаете. Не может человек сознательно совершать над собой

такое преступление. Как вам не стыдно среди этих царственных гор, под

этим божественным небом, вдыхая этот чудесный теплый воздух - говорить

языком третьеразрядного писаки из Блумсбери! Мендоса (качая головой). Когда утрачена прелесть новизны, Сьерра ничуть не

лучше Блумсбери. К тому же эти горы навевают сны о женщинах - о

женщинах с прекрасными волосами. Тэннер. Короче говоря - о Луизе. Ну, мне они не навевают снов о женщинах,

друг мой. Я застрахован от любви. Мендоса. Не хвалитесь раньше времени, сэр. В этих краях иногда снятся

странные сны. Тэннер. Что ж, посмотрим. Спокойной ночи. (Ложится и устраивается поудобнее,

готовясь заснуть.)

Мендоса, вздохнув, следует его примеру; и на несколько

мгновений в горах Сьерры воцаряется тишина. Потом

Мендоса садится и умоляюще говорит Тэннеру:

Мендоса. Ну хоть несколько строчек, пока вы еще не заснули. Мне, право,

очень хочется услышать ваше мнение. Тэннер (сонным голосом). Валяйте. Я слушаю. Мендоса. Тебя я встретил в Духов день,

Луиза, Луиза... Тэннер (приподнимаясь). Послушайте, дорогой мой президент, Луиза бесспорно

очень красивое имя, но оно же не рифмуется с Духовым днем. Мендоса. Конечно, нет. Оно и не должно рифмоваться, Луиза - это здесь

рефрен. Тэннер (укладывается вновь). Ах, рефрен. Ну, тогда простите. Читайте дальше. Мендоса. Если эти вам не нравятся, я прочту другие, - они, пожалуй, лучше.

(Декламирует звучным бархатным голосом, медленно и раздельно.)

Луиза, люблю вас.

Люблю вас, Луиза.

Луиза, Луиза, Луиза, люблю вас.

Вся музыка мира лишь в слове: "Луиза"...

Луиза, Луиза, Луиза, люблю вас.

Мендоса влюбленный,

Влюбленный Мендоса,

Мендоса живет лишь для милой Луизы;

Другого на свете не знает он счастья.

Луиза, Луиза, Мендоса вас любит.

(Растроганно.) Не так уж трудно составлять красивые строчки вокруг

такого имени. Прелестное имя - Луиза; правда, сэр?

Тэннер, почти уснувший, отвечает невнятным мычаньем.

Ах, будь же, Луиза,

Женою Мендосы,

Мендосы Луизой, Луизой Мендоса.

Как сладко жилось бы Луизе Мендосы,

Как нежил бы лаской свою он Луизу.

Да, это истинная поэзия - от самого сердца, от самой сердцевины сердца.

Как вы думаете, неужели и это ее не тронет?

Молчание.

(Уныло.) Заснул. Вот и всегда так. Для всего мира это лишь скверные вирши, а

для меня - небесная музыка. Эх, дурень я, дурень, душа нараспашку!

(Укладывается спать, бормоча.) Луиза, люблю вас. Люблю вас, Луиза.

Луиза... Луиза, Луиза, лю...

Стрэйкер всхрапывает, переворачивается на бок, снова