Эрих Кестнер - Трое в снегу Страница 28

-- Минута кончается.

Карл Отважный и дядюшка Польтер переглянулись. Затем директор признался, что речь пойдет о деликатном вопросе.

-- Грандиозно! -- обрадовалась тетя Юлечка. -- Всегда о таком мечтала. Хильдегард, зажми уши!

-- Как вам угодно, -- сказал директор. -- Мне хотелось избавить господина Шульце от присутствия свидетелей. Короче говоря, ассоциация владельцев отелей, представителем которой я здесь являюсь, просит вас покинуть наш отель. Некоторые наши гости шокированы. Со вчерашнего дня жалоб прибавилось. Один из них -- кто, я, понятно, не могу назвать, -- предоставил значительную сумму. Сколько там было?

-- Двести марок, -- благосклонно напомнил дядюшка Польтер.

-- Эти двести марок, -- сказал директор, -- будут вам вручены, как только вы удалитесь отсюда. Полагаю, что деньги для вас не лишнее.

-- А почему, собственно, меня выгоняют? -- спросил Шульце.

Его лицо чуть побледнело. Происходящее он принял близко к сердцу.

-- Никто вас не выгоняет, -- сказал директор. -- Об этом не может быть и речи. Мы призываем, мы просим вас, если угодно. Для нас важно удовлетворить желание других гостей.

-- Выходит, я позорное пятно? -- спросил Шульце.

-- Диссонанс, -- возразил швейцар.

Тайный советник Тоблер, один из богатейших людей в Европе, взволнованно сказал:

-- Значит, бедность все-таки позор.

Но дядюшка Польтер разбил его иллюзии.

-- Вы неверно понимаете, -- заявил он. -- Вот если бы миллионер въехал с тремя сундуками в богадельню и разгуливал бы там во фраке, то богатство было бы позором! Все зависит от точки зрения.

-- Всему свое время и место, -- изрек Карл Отважный.

-- А вы не на своем месте, -- добавил дядюшка Польтер.

Тетя Юлечка встала, подошла вплотную к швейцару, замахнулась правой рукой и сказала:

-- Убирайтесь отсюда, а то вмажу!

-- Оставьте швейцара в покое! -- приказал Шульце. Он поднялся. --Хорошо. Я уеду. Господин Кессельгут, будьте любезны, закажите такси. Через двадцать минут уезжаю.

-- Я, разумеется, с вами, -- сказал Кессельгут. -- Швейцар, мой счет. Да пошевеливайтесь! -- И он быстро удалился.

-- Сударь! -- крикнул ему вслед директор. -- Почему вы хотите нас покинуть?

Тетя Юлечка злорадно рассмеялась.

-- Ничего глупее в жизни не видела. Может, со временем поумнеете. Приготовьте счет моей племяннице и мне! Да пошевеливайтесь! -- Она прошуршала платьем и вышла с веранды, споткнувшись на пороге.

-- Убиться можно! -- пробормотал директор.

-- Где двести марок? -- спросил Шульце.

-- Сию минуту! -- буркнул швейцар, вынул бумажник и положил на стол две купюры.

Шульце взял деньги, подозвал кельнера, стоявшего у двери, и дал ему двести марок.

-- Половину отдайте Зеппу, с которым я подметал каток, -- сказал он. --Не забудете?

У кельнера отнялся язык. Он лишь кивал головой.

-- Вот и хорошо, -- сказал Шульце. Он холодно посмотрел на директора и швейцара. -- Уходите!

Оба, как школьники, послушно удалились. Отец с дочерью остались вдвоем.

-- А что будет с Фрицем? -- спросила Хильда. Тайный советник Тоблер смотрел вслед удаляющимся фигурам.

-- Завтра я покупаю отель, -- сказал он. -- Послезавтра оба с треском вылетят отсюда.

-- А что будет с Фрицем? -- плаксиво повторила Хильда.

-- Уладим в Берлине, -- сказал отец. -- Поверь мне, это лучшее решение. Неужели в такой немыслимой ситуации мы будем объяснять ему, кто мы на самом деле?

Через двадцать минут к отелю подъехал большой лимузин. Машина принадлежала Леопольду Лехнеру, владельцу транспортной конторы в Брукбойрене, и за рулем сидел он лично. Слуги вынесли с бокового входа несколько чемоданов, погрузили их на багажник и крепко привязали.

Директор и швейцар стояли у подъезда, не зная, что делать.

-- Убиться можно, -- сказал Карл Отважный. -- Человек бросает на ветер двести марок. Не использует свой билет для бесплатного проезда и едет в Мюнхен на такси. Трое постояльцев, с которыми он знаком всего пару дней, присоединяются к нему. Боюсь, мы заварили хорошенькую кашу,

-- И все из-за этой нимфоманки Каспариус! -- признался дядюшка Польтер. -- Она захотела выжить Шульце, чтобы тот не мешал ей охмурять миллионерчика.

-- Почему же вы не сказали мне об этом раньше? -- возмутился Карл Отважный.

Помня о трех сотнях марок, доставшихся ему при этой сделке, швейцар проглотил упрек.

Но вот появились тетя Юлечка с племянницей, нагруженные шляпными коробками, зонтиками и сумками. Директор поспешил им на помощь, но тетя Юлечка осадила его.

-- Не лезьте! -- приказала она. -- Я пробыла здесь только два дня. Но с меня и этого хватит. Я прославлю вас всюду, где смогу.

-- Я в отчаянии, -- заявил директор.

-- Мои соболезнования, -- сказала тетя.

-- Сударыня, почему вы так внезапно нас покидаете? -- спросил швейцар.

-- До него все еще не дошло, -- буркнула тетя Юлечка.

-- Вот письмо для господина Хагедорна, -- сказала Хильда.

Швейцар почтительно взял его. Девушка обратилась к директору:

-- Пока не забыла: шесть дней назад мы разговаривали с вами по телефону.

-- Не помню, милая фройляйн. "'"'?'

-- Я тогда предупредила вас о переодетом миллионере.

-- Это звонили вы? -- спросил швейцар. -- И теперь оставляете господина Хагедорна одного?

-- До чего же человек бывает глуп! -- воскликнула тетя Юлечка и покачала головой.

-- Тетечка, отложим разговор на узкоспециальные темы! -- сказала Хильда. -- Прощайте, господа. Я думаю, вы долго будете помнить ту ошибку, которую совершили сегодня.

Обе дамы сели в лимузин.

Вскоре после этого появились Шульце и Кессельгут. Шульце положил письмо для Фрица на стойку швейцара.

Директор и дядюшка Польтер поклонились. Однако их не заметили. Пассажиры сели в машину. Иоганн держал на коленях рефлектор. Чемоданы были набиты до отказа.

Леопольд Лехнер уже нажал на стартер, когда примчался Зепп, смотритель лыжного склада. Исторгая гортанные звуки в знак благодарности, он схватил руку Шульце и, казалось, решил оторвать ее.

-- Ну ладно, Зепп, -- успокаивал его Шульце. -- Все было хорошо. Когда мы подметали каток, вы были очень любезны со мной.

Кессельгут показал на жалкие остатки растаявшего снеговика.

-- Славный Казимир скончался.

Шульце улыбнулся. Он вспомнил ту звездную ночь, когда Казимир появился на свет.

-- А все-таки было здорово, -- пробормотал он. Машина отъехала. Из луж разлетелись брызги.

Когда Хагедорн вернулся в отель, швейцар передал ему два письма.

-- Интересно, -- сказал Фриц, уселся в холле и вскрыл конверты.

Первое письмо гласило: "Мой дорогой мальчик! Совершенно неожиданно я должен сейчас же вернуться в Берлин. Я очень сожалею. До скорого свидания. С сердечным приветом. Твой друг Эдуард".

Во втором письме было: "Любимый! Когда ты прочтешь эти строки, то узнаешь, что твоя фройляйн невеста сбежала. Больше она такого никогда не повторит. Как только ты ее найдешь, можешь таскать ее за уши до тех пор, пока они не оттопырятся под прямым углом. Вдруг это будет мне к лицу. Пожалуйста, приезжай поскорее в Берлин, где тебя ждут не только мои уши, но и поцелуи твоей будущей супруги Хильды Хагедорн".

Фриц чертыхнулся и побежал к швейцару.

-- Что это значит? -- спросил он в полной растерянности. -- Шульце уехал! Моя невеста уехала! А тетя Юлечка?

-- Уехала, -- сказал швейцар.

-- А господин Кессельгут?

-- Уехал, -- прошептал швейцар с видом кающегося грешника.

Хагедорн пристально поглядел ему в лицо.

-- Здесь что-то неладно! Почему уехали все четверо? Не рассказывайте мне сказки! Не то я по-другому поговорю с вами!

-- Почему уехали обе дамы и господин Кессельгут, я не знаю, -- ответил швейцар.

-- А господин Шульце?

-- Некоторые гости жаловались. Господин Шульце, мол, нарушает гармонию. Дирекция попросила его уехать. Он тут же посчитался с просьбой. То, что под конец уедут четверо, мы не ожидали.

-- Только четверо? -- спросил Хагедорн и подошел к железнодорожному расписанию, висевшему на стене. -- Разумеется, я тоже уеду. Через час идет мой поезд. -- Он побежал к лестнице.

Швейцар был близок к обмороку. Он доплелся до конторы, плюхнулся на стул и сообщил директору о новой беде.

-- Отъезду Хагедорна надо помешать! -- воскликнул Карл Отважный. --Расстроенный миллионер может нас так дискредитировать, что в следующем сезоне придется закрывать нашу лавочку.

Они поднялись на второй этаж и постучали в номер семь. Хагедорн не ответил. Директор нажал на ручку двери. Она была заперта. Из коридора они слышали, как в комнате с грохотом выдвигают ящики и захлопывают дверцы шкафов.

-- Шумно укладывается, -- тяжко вздохнул швейцар. Они скорбно спустились в холл и стали ожидать молодого человека.

Он появился.

-- Чемодан пусть доставит на вокзал слуга. Я пойду пешком.

Оба засеменили рядом с ним.

-- Господин кандидат, -- умолял Карл Отважный. -- Не наносите нам такой обиды.