Элизабет Мид-Смит - Дедушка и внучка Страница 28

– «Совушка и Киска»? А?

И он еще раз подмигнул, искоса взглянув на нее.

Личико Дороти стало очень серьезным:

– Боюсь, что сегодня ничего не получится. Я не могу тебе сказать почему, зато ты увидишь, что «он» ждет тебя в беседке.

Девочка проговорила эти слова важным и торжественным тоном, что не могло ускользнуть от внимания старших. Сэр Роджер покраснел и бросил быстрый взгляд на дочь. Побагровевшая мисс Доротея нагнулась, якобы поднять носовой платок. Затем, выпрямившись, она пролепетала:

– Для Дороти необходимо правильное движение, и я возьму ее прогуляться немного.

Сэр Роджер поджал губы и ничего не ответил. Дороти доедала рис с молоком, и в ее лице отражалось смятение. Она искренне не понимала, зачем ей нужно уйти из дома и почему она не должна об этом никому говорить. В мире было столько удивительного и непонятного! В конце концов мудрая Дороти успокоила себя мыслью, что вскоре все объяснится само собой.

Мисс Доротея хотела отправиться в длинный путь тотчас же после еды. Наверху она встретила Дороти.

– Пойди и надень чистое белое платье или лучше попроси Мэри переодеть тебя. Надень также одну из белых матерчатых шляп.

– Я терпеть не могу шляпу, нельзя ли мне пойти без нее? – спросила Дороти.

– Нет, моя хорошая, ты должна носить шляпы, иначе загоришь.

– Я терпеть не могу не загорать, – у Дороти заметно портилось настроение.

– Ну, будь умницей, постарайся сделать мне приятное.

Дороти с надутыми губками ушла, не говоря ни слова. Пока ее переодевали, она молчала. Мэри нарядила ее в сильно накрахмаленное белое платье. Это ей тоже не понравилось. Дороти не любила жестких вещей и закапризничала:

– Оно так царапает мне шею, дайте лучше что-нибудь мягонькое, ну например, мое голубое незабудковое платье.

– Но ваша тетя сказала «белое», мисс Дороти, – заметила Мэри.

– Ах, все равно! Дайте голубое, пожалуйста, милая Мэри, дайте мне его, тем более что к нему есть такая же шляпа, ее сделала моя мамочка своими руками. Если уж надевать шляпу, то только эту!

Мэри одела Дороти так, как та просила, и в глубине души любовалась девочкой.

Вскоре тетя Доротея и Дороти рука об руку шли по длинной аллее. Старый сэр Роджер смотрел на них из окна своего кабинета. Он тоже залюбовался внучкой, ему казалось, что он никогда не видывал никого прелестнее Дороти в голубой шляпе и в «незабудковом» платье.

Перед поворотом аллеи Дороти обернулась, увидела деда и послала ему воздушный поцелуй.

«Удивительно, – расчувствовался старик, – в этой малышке есть что-то невозможно притягательное, без нее я с ума схожу. Как она успокаивает меня! Поразительно, в этом маленьком существе полностью отсутствует страх. Ведь она меня совсем не боится. И откуда это у нее? Помню, как в былые годы, когда я бил хлыстом ее отца, он боялся меня, и еще как. Как приятно, что есть существо, которому я не кажусь страшным чудовищем!»

Сезиджер вздохнул, и его мысли потекли в другом направлении: «Зачем Доротея взяла ее с собой? И нарядила? Она сказала, что девочке необходимы прогулки, и мне кажется, Доротея права. Женщины лучше нас знают, что нужно детям, а между тем малышке гораздо больше нравится проводить время со мной. Чем же мне теперь заняться? Обойду сад. Мне ужасно, ужасно недостает ее».

Сэр Роджер взял свою тяжелую трость с золотым набалдашником, надел на голову шляпу и вышел на воздух. Он страшно сгорбился, чувствуя себя старым и дряхлым. Припадок болезни, который так скоро прошел накануне, тем не менее давал о себе знать. Или, может быть, ему было так нехорошо, потому что он скучал без живого, ласкового ребенка с нежным сердцем? По правде сказать, старик и сам не понимал, что с ним происходило. Он знал только, что чувствует себя ужасно одиноким и что на свете есть только одно любящее его существо, крошечное создание, дочь женщины, которую он не пустил бы на порог Сторма, и сына, которого сам лишил наследства.

Между тем это существо жило в Сторме, занимало все его мысли, поддерживало и утешало его. Садовники усердно работали, и сэру Роджеру хотелось, по обыкновению, сделать им замечание, но почему-то он удержался от этого. Он бродил по фруктовому саду, медленно передвигая ноги. Солнце ярко освещало сгорбленную фигуру старика, который тяжело опирался на палку. Вот когда он гулял с Дороти, он почти не горбился. Скоро Сезиджер так устал, что решил пойти отдохнуть в беседку. До появления в Сторме крошки Дороти он почти никогда не заходил туда. Сегодня же ему захотелось отдохнуть немного в павильоне, хотя сидеть там без внучки было тоскливо. Но ведь Дороти, конечно, скоро вернется, подумалось старику.

Он отворил дверь, в эту минуту его чуть не сшиб с ног большой жирный кролик, который выскочил из беседки, поскакал между грядками и скрылся в траве. Боже! Это был Бенни.

– Сюда, Петерс, Джонсон. Скорее сюда! Сюда, сюда! Ко мне!

Но садовники работали далеко, а голос хозяина был слабым, почти не слышным. Старик почувствовал лихорадочное желание самому поскорее поймать этого совсем ненужного ему кролика и посадить куда-нибудь в безопасное место до возвращения внучки. Всякое желание отдыхать в беседке у него прошло. Он вышел из нее, спотыкаясь на каждом шагу. Поймать зверька, который мог резвиться где угодно, по всему Сторму, было делом нелегким!

– Это ее ужасно огорчит, – сэр Роджер заговорил сам с собой, все более ожесточаясь. – Что теперь делать? Ну какой прок в слугах, если они не слышат, когда их зовут? Эта Доротея прямо-таки безумна. Зачем ей понадобилось брать с собой малышку? Моя дочь с каждым днем ведет себя все более странно. До приезда Дороти я этого не замечал. Ах, Боже мой, как огорчится бедная девочка! Теперь понятно, что она имела в виду, сказав: «Он будет ждать тебя». Эй, что это? Пошел, пошел вон! Убирайся!

Голос старого сэра Роджера теперь был тонким, как свист, и хриплым. Ему не удалось остановить маленького терьера, который помчался вслед за коричневым кроликом и скрылся из вида. Собака принадлежала Петерсу. Она прекрасно ловила крыс и имела склонность душить мелких зверьков. Минуты через две терьер принес мертвого кролика, положил его к ногам хозяина Сторма и поднял на него умные блестящие глаза. Пес был явно доволен собой и ждал похвалы.

Старик опустился на колени. Задрожав, он положил руку на мертвого зверька. Уже никогда кролик не будет мыться, поднимать ушки и весело поглядывать вокруг. Коричневая с белым шерстка по-прежнему была мягкой, но Бенни не шевелился и не дышал.

В эту минуту подошел один из садовников. Он так удивился, увидев своего господина на коленях над мертвым кроликом, что невольно остановился и отступил.

– Кто там? Это вы, Джонсон? Дайте мне руку.

Садовник поднял старика.

– Меня сводит ревматизм, – объяснил сэр Роджер и спросил: – Чья это собака?

– Петерса, сэр. Это Яп! Он всегда в усадьбе.

– Передайте от меня Петерсу, чтобы он никогда не приводил сюда своего терьера. Возьмите этого кролика и заройте его. Сейчас же заройте!

Глава XVI

У плоского камня

Тетя Доротея и Дороти медленно шли под тенистыми деревьями. В лесу было очень прохладно. Мисс Сезиджер все раздумывала, удастся ли Роджеру быть настолько осторожным, чтобы не показаться, потому что если он выйдет из своего укрытия и Дороти увидит отца, это вызовет такие последствия, каких бедняжка и представить себе не могла.

Дороти не мучили никакие заботы, и она была вполне счастлива.

– Можно мне побегать немножко? – спросила она, продолжая держать тетю Доротею за руку.

– Нам нужно пройти очень далеко, дорогая, – ответила тетка, – и ты, может быть, скоро устанешь.

– О нет, я ни чуточки не устала, только я очень не люблю медленно ходить.

– Ну, хорошо, беги, если тебе хочется.

Дороти пристально посмотрела в тронутое морщинами, тревожное лицо.

– Может быть, тетя, у тебя есть какая-нибудь большая-большая забота? – спросила она.

– Нет, моя дорогая, конечно, нет.

– А лицо у тебя такое, точно ты встревожена. Разве ты родилась со всеми этими морщинками?

– Конечно нет, дорогая.

– Откуда же они у тебя взялись, тетушка?

– Они появляются с годами, Дороти.

– Так ты, значит, действительно очень стара?

– Нет, меня нельзя еще назвать по-настоящему старой, но у меня были беспокойства и печали.

– Бедная моя тетушка! А разве морщинки появляются от беспокойства и забот? У меня тоже были печали, значит, и у меня есть морщины?

– Нет, дитя мое, ведь ты еще маленький ребенок.

Дороти выпрямилась:

– Не такой уж я и ребенок, право. Я уже многое в жизни видела, у меня были большие печали, и они еще тут, глубоко, – она дотронулась до сердца. – Но у меня были также и счастливые дни, а потом ведь всегда можно мечтать о небе.

– Маленькому ребенку не следует столько размышлять о небесной стране, – заметила мисс Доротея.

– Как же не размышлять, когда мои родители оба ушли туда? Мне очень хочется пойти к ним, но я не могу оставить дедулю. Кроме того, мне нужно немножко побыть здесь из-за тебя, тетушка. Только я ужасно боюсь одного.