Болеслав Прус - Анелька Страница 29

Анелька тоже повеселела и казалась здоровее. Она даже оделась и походила по комнате, настойчиво расспрашивая тетку о матери, желая знать всякие подробности. Тетка на все отвечала без запинки.

Они провели вместе несколько часов. Наконец к дому подъехала телега.

- Вы уже уезжаете, тетя! - вскрикнула Анелька.

- Деточка, мне обязательно надо еще сегодня побывать у ксендза и попросить у него разрешения взять вас к себе. Не знаю, удастся ли это сразу. Но самое позднее через два-три дня я приеду за вами.

Анелька легла на свой топчан и, заплакав, сказала тихо:

- И мама обещала нам вернуться скоро... и папа тоже...

Тетка вскочила и подбежала к ней:

- Дитятко, клянусь тебе спасением души, что я вас не оставлю. И если ксендз не согласится принять вас в дом - хотя этого быть не может! - тогда я тоже не останусь у него и вернусь сюда, хотя бы пришлось вместе с вами с голоду умирать. Ты будешь тут без меня только два, самое большее три дня, а потом мы уже никогда не расстанемся, клянусь тебе!

- Три дня! - повторила Анелька. Она уже немного успокоилась, вернее впала в прежнюю апатию, и простилась с теткой равнодушно, тогда как добрая женщина заливалась слезами.

Выйдя из комнаты, тетка плотно притворила дверь и, подойдя к жене Зайца, Ягне, видимо хотела ей что-то сказать, но передумала. Только когда телега была уже у ворот, пани Анна велела вознице остановиться и подозвала Ягну. Та торопливо подбежала.

- Вам что-нибудь надобно, пани?

Тетка заглянула ей в глаза и после минутного колебания выпрямилась, с видом человека, принявшего какое-то решение, уселась плотнее и сказала:

- Нет, ничего. Только смотрите хорошенько за детьми.

- А как же будет с паненкой? На доктора у нас денег нет, а ей бы надо...

- Я вернусь на этой неделе, тогда и доктора найдем. Сегодня ничего не могу сделать, у меня ни гроша за душой.

Внезапный приезд тетки и ее поведение порядком удивили и Зайца и его жену. Они и не догадывались, что впереди - еще большие неожиданности.

Глава пятнадцатая

Начало болезни

Анелька очнулась и подумала:

"Значит, уже зима?"

Холодный воздух студит легкие. Вокруг толстым ковром лежит снег. В него, как в пух, уходишь по щиколотки, по колени, по пояс, по плечи... Вот уже ничего не видно, ноги и грудь медленно сковывает пронизывающий холод.

Как же она попала в сугроб?

Нет, она лежит вовсе не в снегу, а на кровати в своей комнате. Как здесь хорошо! Холодно, правда, но это только на улице мороз, а ей напротив жарко. Анелька трогает рукой лоб. Ой, как пышет жаром! Но от руки это или ото лба?

Чудесно лежать зимним утром в теплой постели и слушать, как на дворе хрустит снег. Который час? Анельке не хочется вставать. При мысли, что надо будет ступить на холодный, как лед, пол, дрожь охватывает ее всю с ног до головы, пробирает насквозь. Каждая жилка в ней дрожит.

Наверное, ее сейчас разбудят. Который может быть час? Не высунуть ли голову из-под одеяла и поглядеть? Или подождать, пока часы пробьют? Должно быть, еще рано...

Она вспомнила об уроках.

"Что у нас сегодня? Сегодня... Сегодня..."

В сознании застряло это слово. Как странно - человек твердит все время только одно слово и не помнит уже больше ни о чем...

Надо отвечать урок истории. О чем это? Ах да! "Дело, только начатое Карлом Мартеллом и Пипином, расширил и довершил Карл Великий. Он был гениальнее отца и деда, да и обстоятельства... обстоятельства..."

"Что у нас теперь? Зима? Да нет же! Зимою бывает мороз, а мне так жарко. Сегодня ужасно жаркий день. Вот лоб у меня горит... И какая я потная... "Дело, только начатое Карлом Мартеллом и Пипином..." Панна Валентина!"

Анелька села, откинула одеяло и во весь голос стала звать:

- Панна Валентина!

На миг открыла глаза, но сейчас же их зажмурила, потому что ее ослепил свет, такой яркий, что даже опущенные веки не защищали от него. Она заслонила рукой лицо и кончиками бескровных пальцев зажала глаза.

- Чего тебе, Анельця? - отозвался Юзек.

Анелька то ли не узнала голос брата, то ли не обратила внимания на вопрос - она молчала.

Юзек дернул ее за руку.

- Анелька, ты что? - спросил он. - Что ты сказала?

- Который час? - спросила Анелька, не отнимая руки от лица. Потом она сказала словно про себя: - А разве панна Валентина... Панна...

- Ну, Анельця! Что ты такое делаешь? Не гримасничай! Ты же знаешь, что я боюсь...

Анелька отвернулась от него и уронила голову на подушку.

- Хозяйка, идите сюда, - позвал Юзек. - Посмотрите, что с Анелькой.

Анелька почувствовала, что ее бережно приподнимают чьи-то руки, услышала шепот:

- Паненка! Миленькая!

Она открыла глаза.

Облупленные стены. За открытой дверью видны сени и угол двора. В окошко заглядывает веселое солнце, золотым сиянием обливает темный глиняный пол.

Теперь Анелька узнала Ягну и перепуганного Юзека. Припомнила, что она на хуторе и недавно виделась с теткой.

- Здесь была тетя Андзя?

- Была вчера.

- А который час?

- Рано еще. Спите, паненка.

- Что у тебя болит, Анельця? - спрашивал Юзек.

- У меня? Ничего. Откуда мне знать? - ответила она с улыбкой. Потом прибавила: - А снегу ведь нет на дворе?

- Что ты такое говоришь? Что ты говоришь, Анельця? - крикнул Юзек.

- Лихорадка у паненки, - пояснила Ягна. - Что, паненка, жжет в середке?

- Жжет.

- И знобит?

- Знобит.

- А пить хочется?

- Да, да, пить! Я и забыла, что мне пить хочется, - сказала Анелька.

Юзек выбежал в сени и принес кружку воды. Анелька жадно припала к ней, но тотчас с отвращением ее оттолкнула.

- Вода горькая!

- Нет, Анельця, это хорошая вода, - уверял Юзек.

- Хорошая? Да? Но мне пить не хочется, только есть... Нет, ничего не хочется... Я спать буду.

Ягна бережно уложила ее, укрыла, потом выпроводила Юзека во двор. Мальчик чуть не плакал.

- Анельця больна, - говорил он. - Надо написать маме. Почему мама не едет?

- Тише, панич. У Анельци лихорадка, и ей мерещится всякое. Но это пройдет. Только бы тетушка воротилась и забрала вас отсюда. Бегай себе по двору, панич, а в комнату не ходи. Я сама присмотрю за Анелькой.

Оставшись один во дворе, Юзек все раздумывал: что такое с Анелькой? Он машинально подошел к колодцу. Покрытый зеленой плесенью сруб был так невысок, что мальчик мог заглянуть внутрь.

Он увидел поверхность воды, похожую на черное зеркало, а в ней - свое отражение, словно заключенное в раму на фоне чистого утреннего неба, которое там, в глубине, казалось темнее. Со старых бревен сруба по временам падали вниз капли с плеском то тихим, то звонким, напоминавшим отдаленный звон бубенчиков. Иногда над колодцем пролетала какая-нибудь птица, а Юзеку казалось, что это внизу, в колодце, что-то летает.

"А может, там - тот свет?" - думал Юзек, и ему уже представлялись серебряные дворцы с золотыми крышами, деревья, на которых растут драгоценные каменья, птицы, говорящие человеческим языком. Обо всем этом ему когда-то рассказывала нянька, а быть может, и мать. Он помнил даже, что в том царстве побывал раз такой же маленький мальчик, как он, и принес оттуда волшебную лампу.

Юзек решил, когда вырастет, спуститься в это подземное царство. Вот будет о чем порассказать, когда он вернется оттуда!

Он еще раз оглянулся на дом, где лежала больная сестра, потом, взяв старое сито, отправился ловить рыбу. Увлекшись этим занятием, он скоро забыл о доме, о сестре и о "том свете".

А Анелька все бредила.

По временам она сознавала, где находится, следила глазами за Ягной, хлопотавшей у печи, слышала шумное булькание варившегося в горшке супа. Но вдруг ей начинало чудиться, что она бродит по тенистому лесу, по мягкому темно-зеленому мху, и откуда-то пахнет малиной. Потом наступало забытье, и она уже ничего не видела, не слышала и не чувствовала.

Вот, ободренные тишиной, вылезли на середину комнаты два белых кролика. Тот, что побольше, нашел несколько листочков зелени и принялся их уплетать, одним красным глазом косясь на Анельку. Маленькому тоже хотелось погрызть зелени, но он был робок и только шевелил длинными усами да то и дело становился, как собачонка, на задние лапки.

- Карусь! - позвала Анелька, увидев их.

Кролики насторожили уши и, когда девочка протянула к ним руку, побежали в свою нору, быстро подскакивая на задних ногах.

- Карусик! - повторила Анелька.

На ее голос подбежала Ягна.

- Это кролики, паненка. Тише, тише. Головка не болит?

Анелька ярко блестевшими глазами посмотрела ей в лицо и сказала с улыбкой:

- Вы шутите! Ведь здесь только что был Карусик... и руку мне лизнул... вот смотрите, еще мокрая.

И она подняла к глазам свою худенькую горячую ручонку.

Жена Зайца покачала головой.

- Погоди, паненка, я тебе приготовлю такое лекарство - всю хворь как рукой снимет.

Как только она вышла в сени, Анелька забыла о ней и опять стала бредить. Теперь ее горячечные видения уже были смутны, ей мерещилась только какая-то бесконечная равнина, которая уходила за хутор, за болота и дальние леса, до самого горизонта, где исчезала за краем неба. И когда Анелька опустила руку, рука скользнула легко, убежала за ворота, за леса и болота и затерялась где-то среди звезд.