Владислав Ляхницкий - Золотая пучина Страница 3

Тут можно читать бесплатно Владислав Ляхницкий - Золотая пучина. Жанр: Проза / Проза, год -. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте «WorldBooks (МирКниг)» или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Владислав Ляхницкий - Золотая пучина

Владислав Ляхницкий - Золотая пучина краткое содержание

Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Владислав Ляхницкий - Золотая пучина» бесплатно полную версию:
Эта книга - первая часть трилогии о жизни таёжной женщины Ксении Рогачёвой по прозвищу Росомаха: "Золотая пучина", "Алые росы", "Эхо тайги". В романах правдиво представлена эпоха "золотой лихорадки" старой Сибири.

Владислав Ляхницкий - Золотая пучина читать онлайн бесплатно

Владислав Ляхницкий - Золотая пучина - читать книгу онлайн бесплатно, автор Владислав Ляхницкий

— Мать моя вечерами мне про медвежат рассказывала, про лис. Звери-то ведь добрые, Ванюшка. Им больно, как и нам, и думают они, как мы. И детей своих голубят.

— А меня никогда не голубили.

— Мать говорила, что и берёзе больно. Она тоже плачет, ежели её поранишь.

— Ишь, жалостливая какая! А как же зимой белок бьешь? Да ещё больше всех набиваешь?

— Не знаю… — Ксюша смутилась, — Охотиться отец научил, а промышлять дядя Устин посылает. Я и стреляю. Сама не пойму…

Ксюша шла впереди, Ванюшка за ней. Пожимал плечами и бурчал:

— Мясо завсегда мясо. На прошлой неделе просилась у тятьки: «отпусти на охоту». Не отпустил, так чуть не ревела. А тут выпустила мясо из рук. Шальная ты, Ксюха. Не пойму я тебя. А завтра сызнова будешь на охоту проситься?

— Может, и буду. Да што ты пристал?

Ксюша пошла быстрее по белой снеговой целине. Редкие кусты жались к ключу. Ночной мороз укутал их в пухлый белый куржак, и они стояли, как диковинные цветы, холодные, сине-белые с теневой стороны и горящие разноцветием на солнце.

Пригрело. Куржак с легким звоном и шорохом падал на наст, обнажая гибкие тальниковые ветви. Беззаботные серые корольки радовались солнцу, качались на оголившихся тонких ветвях, сбивали остатки инея.

Ксюша раздвинула кусты и остановилась.

— Ключ-то полый, глянь. Пошли в брод. Неглубоко.

Закинув лыжи на плечо, подобрав подол сарафана, Ксюша вошла в воду.

Как всякий таёжник, она приготовила к весне новые бродни, пропитала их дёгтем, чтобы влагу не пропускали. Иначе в тайгу не выйдешь. У тех, кто богаче, под броднями надеты меховые выворотные чулки-сагыры из невыделанной телячьей шкуры. Хоть день стой в воде, сагыры только раскиснут, но влаги не пропустят ни капли.

Зеленоватые прозрачные струи выбегали из-подо льда и, тихо звеня, бежали в крутых снеговых берегах. Над водой высились валуны. Каждый прикрыт белой «папахой» с ледяным козырьком. Лёд тонкий, прозрачный, словно слеза. Сквозь него видны камни на дне и чёрные спины гольянов. И тут Ксюша увидела жёлтую маленькую звездочку, блестевшую между валунами. Девушка загребла со дна горсть мелкой гальки.

— Ой, Ваньша! Смотри, какая баская. Как воробышкино яичко. А тяжёлая… Вот бы на пулю. — Попробовала на зуб: —Тверда. Не пойдёт. Покажу дяде. Может к чему и сгодится. Аль тебе подарить?

— Я не девка, штоб блёстки на себя вешать, — и отвернулся.

— Не злобься. Ну их, косачей-то, — и как в детстве, Ксюше захотелось успокоить его, утешить. Она не умела долго сердиться. — Глянь, Ваньша, — и протянула левую руку. На мизинце заиграл голубой бирюзой Ванюшкин подарок. — Дивно-то как! Век буду носить.

— Не врёшь?

— Сам увидишь…

Сказала полушёпотом, с придыханием, и рассмеялась, забросила за голову руки, подняла радостное лицо к весеннему небу. Оно было синее-синее и с каждым ударом сердца, казалось, становилось всё ближе и ближе. Это ощущение близости неба было неожиданным, новым и очень сильным.

— Ванюшка, у меня крылья растут. Я чичас полечу, смотри, — и, раскинув руки, упала навзничь на снег. — Ой, хорошо-то как!

Крикнула и замолчала. Ванюшка стоял рядом, чуть наклонившись над ней. Глаза прищуренные, хмельные.

— Вань, ты пошто такой?

— Ксюша…

— Приболел?

Ванюшка молчал. Он видел только яркие губы и порывистые движения полушубка над высокой Ксюшиной грудью.

— Ксюша…

— Пойдем, Ванюшка. Христос с тобой. — Вскочила. Попробовала бежать. Но здесь, на припёке, наст оттаял, и Ксюша провалилась почти по пояс. Продолжая с тревогой поглядывать на Ванюшку, выбралась из снега, проворно надела широкие лыжи и побежала. — Чудной Ванюшка какой-то. Право, чудной.

…Берёза не даром зовётся царицей тайги. В степях она низкорослая, искривлённая, тонкая, а здесь у комля в обхват. Выше пихт, выше елей стоят по ключу Безымянке прямостволые берёзы. Зима набросала на них копешки снега, вчерашняя оттепель повесила на ветви сосульки. Они горят на солнце, как свечи, и тают, роняя звонкие капли. В потоках света капли искрятся, сверкают, вся роща наполнена вспышками разноцветных огней.

Ксюша шла быстро, вдыхая любимые запахи ранней весны: терпкий — оттаявшей хвои, медовый — от краснотала, и еле уловимый запах прелой земли, доносившийся на поляну с бесснежного косогора. Взволнованная, запыхавшаяся, она подбежала к лесорубам. Увидела дядю Устина и разом посерьезнела, подтянулась: в духе он аль не в духе?

Устин пилил со старшим сыном Симеоном. На снегу дыбились чёрные полушубки, рукавицы и шапки. Над потными спинами курился сизый парок.

Симеон очень похож на отца. Кряжистый. Рослый. В такой же домотканой рубахе почти до колен. Только у отца губы поджаты и неподвижны, а Симеон вечно жует лиственничную серу. Пилит — жует, пашет — жует. Когда говорит, а говорит он не часто — тоже жует.

Устин сразу увидел связку косачей, но хвалить не стал. К чему? Добывать добро — это у Рогачёвых в крови. На сына даже не взглянул, а спросил Ксюшу:

— Ты пошто пришла, девка?

Ксюша протянула узелок.

— Тётка Матрёна шаньги послала.

— Баловство. И без них бы прожили, — продолжая пилить, усмехнулся в густую пожелтевшую бороду. — Умаялись вдвоём шаньги-то несть? Пошто, говорю, пришла?

— Ксюша нонче именинница, — робко сказал Ванюшка.

— Именинница? Скажи ты, какая притча. Ну скидывай лопатину, да берись с Ваньшей за пилу. У именинников работа шибко спорится. — Искоса взглянул на раскрасневшиеся лица младшего сына и Ксюши. Подумал: «Женить надо Ваньшу. Долго ли до греха. Да невесту искать не время».

Рыжий Михей, пиливший лес недалеко, увидел Ксюшу и крикнул задорно:

— Здравия желаю, красавица!

— Здравствуй, Михей. Рана-то зажила?

— Ежели ты лечить будешь — медведем взреву. А кто тебе колечко-то подарил? Поди, обручальное?

Покраснела девушка. Отвернулась. А Ванюшка буркнул:

— Глаза-то не очень пяль.

— Ишь ты! А почему мне не пялить? Когда на фронт гнали, так на параде нам аж царицу показывали. Смотри, сколь влезет, — и, помолчав, добавил: — Хороша ягодка!

«Про царицу он аль про Ксюху?», неприязненно подумал Ванюшка. Не любил он Михея. Всё в нём раздражало Ванюшку — и чуб, пламенным языком вырывавшийся из-под серой солдатской папахи, и чёрные глаза, не по-кержачьи блестевшие, пытливые, и усы пиками, и и гладко выбритый подбородок. Бос, гол, залатанная посконная рубаха — и та с плеча хозяина, Кузьмы Ивановича, — а голову задирает, будто богаче всех.

Михей — гармонист. Девки, стыдливо прикрываясь уголками платков, смотрели ему вслед затуманенными глазами.

С войны Михей вернулся посерьёзневшим. А весной, смотри-ка, снова оттаял. «Ишь, как ему Ксюха улыбнулась…», — досадовал Ванюшка.

Его мысли оборвал приглушённый голос отца:

— Пилу спасай… Навались…

Под налетевшим ветерком берёза склонилась, треснула в комле, села на распил и, зажав пилу, парусила, дрожа ветвями, гнулась, готовая сорваться с пенька.

Чарым растаял. Симеон хотел отскочить в сторону, но завяз в мокрой зернистой массе весеннего снега. Месил руками снеговую крупу и кричал:

— Берегись… Берегись…

Устин, нагнувшись, стоял у комля и вырывал из распила застрявшую пилу. Берёза приметно кренилась.

— Дядя Устин! Беги, — закричала Ксюша и тоже увязла в каше весеннего снега.

— Тятька! Задавит, — кричал Ванюшка.

Выдернуть пилу не хватало сил. Устин рывком распрямился. Высокий, плечистый, с широкой, могучей грудью, заросший бородой до самых глаз, он походил на вставшего на дыбы медведя.

— Эй, куда? — крикнул он сыновьям. — Навались! — и упёрся плечом в ствол. На покрасневшем лбу верёвкой вздулась жила. — Навались… Пила денег стоит…

Широко расставив ноги, Ксюша упёрлась спиной в ствол под плечом Устина. Все в доме приучены беспрекословно подчиняться Устину. Рядом с Ксюшей встали Ванюшка и Симеон.

Берёза трещала, клонилась, падала на Рогачёвых. Увязшие по колено в снегу люди казались маленькими букашками, вступившими в бой с великаном. Михей видел: ещё немного и тяжёлое дерево вомнёт в снег, раздавит упрямцев. Поспешил на помощь.

— Ксюша-а-а… берегись… раздавит… уйди…

Он пытался бежать но проваливался, вяз в снегу.

— Ксюша-а-а…

Ветер сорвался с гольцов и зашумел в вершинах берёз. Снежные куржаки посыпались вниз, а перепуганные чёрные вороны с криком взмыли в голубое небо. Ветер помог Устину. Берёза вздрогнула, застонала и начала медленно падать в сторону. Комель со скрипом разворачивался на пеньке.

— Винтом пошла. Берегись! — крикнул Михей и с силой толкнул Ксюшу. Она упала на снег.

Устин выхватил пилу, отшвырнул сыновей и кинулся в сугроб лицом вниз, прикрыв широкими, как пихтовая лапа, ладонями кудлатую голову. Рядом, заслоняя Ксюшу, лежал Михей.

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.