Стефан Цвейг - Врачевание и психика Страница 3

Таковы три исторические фигуры, на фоне жизни и деятельности которых С. Цвейг стремился раскрыть драматические коллизии, связанные с прорастанием на почве медицины ростков новых методов лечения. Тех ростков, молодые побеги которых подверглись ураганному ветру академического неприятия, рожденного в атмосфере зацикленности некогда приобретенного человечеством научного знания о самом себе.

Эти неординарные люди, как нетрудно заметить, не похожи друг на друга. У каждого из них своя собственная судьба. Каждый по-своему боролся за признание своих идей, испытывая горести поражения и радости успеха. Добиваясь общественного признания, Ф. Месмер сопровождал свои сеансы лечения атмосферой таинственности, загадочности и волшебства. М. Бекер прибегала к откровениям, якобы ниспосланным ей богом, вызывая у страждущих фанатическое преклонение перед спасительницей, олицетворяющей в их сознании живое божество. З. Фрейд создал шокирующий обывателя сонник сексуальной символики, который вызывал жгучий интерес к запретному, использовался в процессе психоаналитического лечения, а также толкования художественных произведений. Но всех их объединяло одно: стремление выйти за рамки академической медицины, создать новые методы психотерапии, способствующие лечению тела и духа. И хотя каждого из них при жизни называли то гением и спасителем рода человеческого, то проходимцем и шарлатаном, тем не менее их идеи до сих пор привлекают внимание, вызывая неоднозначную реакцию на их учения и противоречивую оценку эффективности предложенных ими методов лечения.

По мере чтения трилогии С. Цвейга читатель, несомненно, обнаружит поразительные аналогии между идейными баталиями прошлого и бурными дискуссиями, имеющими место сегодня по вопросу о соотношении между академически признанными и альтернативными им методами лечения больных, развитием научного знания и распространением веры в чудо, характерной для массового сознания как XVIII-XIX веков, так и последнего десятилетия XX столетия. Действительно, разве выступления многих современных светил отечественной медицинской науки с резкой критикой различных экстрасенсов и врачевателей, обвиняемых в некомпетентности и шарлатанстве, не напоминают ситуацию научного неприятия идей Ф. Месмера в Австрии и Франции XVIII века? И разве мы не переживаем ныне бум веры в чудо исцеления благодаря использованию методов лечения, не вписывающихся в рамки академической медицинской науки, подобно тому как это происходило в предшествующие десятилетия?

История повторяется, с той лишь разницей, что былые драмы и трагедии нередко оборачиваются сегодня фарсом и комедией. Если некоторые доведенные до экстаза люди готовы не только хранить около своего сердца "заряженную" в газете фотографию А. Чумака, но и съесть ее, испытывая затруднение лишь по поводу того, что не имеют точной инструкции, как и чем запивать столь необычный лекарственный препарат, то это уже не драма, а фарс. Если после сеанса телетерапии А. Кашпировского у кого-то, безгранично верящего в его сверхъестественную силу, вместо ожидаемого заживления послеоперационных рубцов начнут расти волосы в том месте, которое явно не хотелось бы демонстрировать перед окружающими людьми, то для него лично это, возможно, трагедия, но уж очень она смахивает на комедию.

Нам вовсе не хотелось бы, чтобы читатель воспринял последние высказывания как злорадную насмешку над практикуемыми сегодня методами психотерапии. Напротив, следует серьезно задуматься и над результативностью этих методов, и над самим фактом веры в чудо исцеления, столь явственно проявляющейся в массовом сознании.

Да что там вера в чудо исцеления, когда перед миллионами завороженных телезрителей один из московских экстрасенсов совершает таинство оживления трупа в морге! Маг и чародей делает несколько загадочных движений руками, и вот уже на глазах изумленных телезрителей труп медленно поднимается, вызывая неописуемые восторги у одних и священный трепет, переходящий в леденящий душу ужас, - у других. Свершилось чудо воскрешения, то чудо, которое было подвластно только господу. И хотя в действительности за этим чудом стоял розыгрыш (быть может, лучше сказать кощунственный обман), поскольку вместо трупа на столе лежал живой человек, тем не менее многие восприняли всерьез продемонстрированный фокус.

Да, человеку многое подвластно. Другое дело, что его власть над природой оборачивается сегодня такими экологическими последствиями, которые чреваты глобальной катастрофой. И он оказывается не спасителем, творцом природы, а ее разрушителем, могильщиком. Но вера в чудо исцеления настолько проникла в массовое сознание, что оно воспринимается как нечто реальное. Тем более что искусные врачеватели тела и духа, использующие приемы и методы нетрадиционной медицины, в отличие от эстрадных ловкачей, делающих бизнес на страданиях несчастных и легковерных людей, действительно оказывают реальную медицинскую помощь, подчас единственно эффективную в условиях дефицита всего и вся, включая материальные и интеллектуальные ресурсы отечественного здравоохранения.

Почему же столь сильна и неистребима вера людей в чудо исцеления? Где та грань, отделяющая науку от шарлатанства? Возможно ли средствами науки проникнуть в тайну бытия человека в мире, познать закономерности функционирования человеческой психики и использовать научные знания для исцеления страждущих от различного рода органических и психических расстройств? Может ли врачевание тела и души ограничиваться академической медициной, или оно с необходимостью предполагает развитие и использование иных подходов, основанных на гипнозе, внушении, самопрозрении и иных средствах проникновения в глубины человеческой психики?

Сегодня многие люди задумываются над этими вопросами, пытаясь по-своему ответить на них.

Для больного человека в принципе все равно, какими методами его будут лечить. Лишь бы это лечение дало результаты, избавило от мучений, физических и нравственных страданий. Он готов преклониться как перед медицинской наукой, так и перед любым врачеванием, не связанным с ее институтами. И если медицинская наука оказывается бессильной в излечении какого-либо заболевания, то человек готов поверить в любое чудо исцеления независимо от того, исходит ли оно от еще не признанного, но многообещающего специалиста, искусного экстрасенса или доморощенного знахаря. Тут-то и открывается широкий простор для коммерческой деятельности тех, кто не прочь погреть руки на вере людей в чудо исцеления. К сожалению, верующим в чудо исцеления людям не так-то просто отличить обладающих природным даром искусных врачевателей, которых, судя по всему, не много в нашей стране, да и, видимо, во всем мире, от все увеличивающегося потока их подражателей, забывших о нравственной максиме "не навреди!" или сознательно отринувших ее. И тут появляется опасность возникновения новых драм и трагедий, которыми и без того полна человеческая жизнь в современном мире с характерным для него глубоким падением нравственности.

Как это ни парадоксально на первый взгляд, но и в конце XX столетия в человеческом обществе наблюдаются две противоположные тенденции. С одной стороны, происходит лавинообразный рост научного знания, приобретающего первостепенное значение буквально во всех сферах жизни людей. С другой все большее распространение в массовом сознании получают идеи, косвенно или непосредственно связанные с астрологией, парапсихологией, спиритизмом, неофициальным врачеванием, всевозможными верованиями светского и религиозного характера, то есть идеи, которые часто воспринимаются как не совместимые с наукой и находящиеся где-то на грани с магией, колдовством и мистицизмом.

Пациент, не верящий в компетентность лица, священнодействующего перед больным, в его способность избавить от физических или психических страданий, имеет мало шансов на исцеление. Вместе с тем вера в чудо, свершаемое врачевателем, - необходимый атрибут успешного лечения. С человеком, внутренне не настроенным на чудо и не ожидающим его со всей страстью и упованием, на которые только способен, оно не случается. Кстати, именно на это обращает внимание С. Цвейг, пытающийся в своей трилогии раскрыть психологию чуда. Любой врачеватель, хоть сколько-нибудь смыслящий в психологии восприятия больным своего образа, безусловно понимает это и всеми доступными средствами стремится поддержать его веру в самого себя и в чудо исцеления. Ради достижения этого он готов пойти даже на священный обман и заведомую ложь, если она во спасение больного.

Но кто определит ту грань, отделяющую священный обман ради сокрытия подчас ужасающей правды о состоянии здоровья пациента, знание которой способно подточить его веру в чудо исцеления и повергнуть его в отчаяние, от наглого обмана с целью маскировки своей некомпетентности и сохранения престижа в глазах окружающих? Кто очертит пределы допустимого, разделяющие ложь во спасение от лжи во имя придания врачу ореола популярности и всеведения?