Дэвид Шиклер - Американский поцелуй Страница 3

— Я не знаю, — смутилась Донна.

— Чего ты действительно не знаешь, это того, что мой «плимут» мурлычет, как котенок. У него восемь цилиндров, удобный салон, и не далее как на прошлой неделе очень важная клиентка сказала, что мой «плимут» — как глоток свежего воздуха среди всех этих лимузинов и кабриолетов. Именно так она и сказала. Глоток воздуха.

— Я не люблю машины, — ответила Донна.

— Я не вожу машину. Я управляю великолепным, скоростным глотком свежего воздуха.

Донна заинтересовалась. Чекерс откинулся на стуле. Их заказ еще не принесли.

— Спорю, что ты девушка совершенно определенного типа! — произнес Чекерс.

— Все мы относимся к какому-нибудь определенному типу, — заметила Донна.

— Спорим, что ты из тех девчонок, которые даже не улыбнутся, если рядом с ними затормозит навороченная тачка и мачо за рулем крикнет: «Эй, секси-мама!».

— Я действительно не улыбнусь.

— Даже если парень наберется смелости и предложит сходить куда-нибудь, ты не улыбнешься. Ты решишь, что он слишком прост для тебя.

— Ты опять угадал, — подтвердила Донна.

Чекерс ударил кулаком по столу. Он выглядел взбешенным.

— Черт возьми! — громко выругался он.

Донна удивилась. Ей казалось, они просто болтают.

— Черт возьми, — возмутился Чекерс, — какого черта вы, женщины, о себе возомнили?

Донна нахмурилась.

— Ты думаешь, любой мужчина размазня? Думаешь, он рад-радешенек разыгрывать с тобой сцену стандартного свидания: повести в ресторан и занимать пустыми разговорами? Боже!

Примадонна и скинхеды обернулись в их сторону.

— Неужели ты не понимаешь? — теперь Чекерс смотрел Донне прямо в глаза. — Неужели не понимаешь, как прекрасно, что парень может крикнуть: «Секси-мама!», потому что ему больше нечего сказать!

Донна во все глаза смотрела на Чекерса. Его лицо, которому так шла улыбка, посерело. Она растерялась и уже решилась уйти, но тут появился Хуан с подносом.

— Приятного аппетита! — улыбнулся он. — Ваш заказ.

— Откуда у тебя шрам на лице?

Чекерс ел форель быстро и сосредоточенно. Он орудовал ножом, как хирург.

— Драка на ножах, — ответил он. — С деревенщиной из Западной Вирджинии.

«Драка на ножах, — подумала Донна. — С этим парнем я домой не поеду».

— А твое имя? — спросила она. — Откуда оно?

Чекерс посмотрел на часы.

— Неплохо. Ты продержалась шестьдесят семь минут, прежде чем спросить.

— Прости, — пробормотала Донна. — Очень странное имя.

В зале играла музыка. Звучала бас-гитара без сопровождения.

— Меня зовут Чекерс, — сказал он, — ничего общего с игрой в шашки. Это имя мне дали родители.

— Они никогда не объясняли, почему? — поинтересовалась Донна.

— Они так захотели. Я не мог на это повлиять.

Донна ела телятину.

— Существуют вещи, которые я могу контролировать, — объяснил Чекерс.

— Например?

— Например, я хочу быть счастлив. Я не хочу понести тяжелую утрату. Я хочу женщину.

«Невероятно», — пронеслось в голове у Донны.

— Поэтому я хотел с тобой встретиться, — объяснил Чекерс, — Ли сказала, что ты красивая. «Отлично! — ответил я. — Женщина — это то, что мне нужно». Понимаешь?

— Ты всегда так разговариваешь? — спросила Донна.

— Ну, перестань! Я, конечно, могу вести себя как на обычном свидании, но, ради бога, посмотри на себя. Посмотри на свои губы и скулы.

— Чекерс, — начала Донна, — пожалуйста…

— Посмотри на эти крохотные морщинки в уголках рта.

Донна покраснела. Женщинам не полагается иметь морщины.

— Они почти невидимы, — продолжал Чекерс. — Они выглядят так… Я не знаю. Кротко, что ли?

— Это правда, — сказал один из скинхедов.

Донна опустила голову. Она отложила вилку с ножом в сторону.

— Пожалуйста, прекрати, — прошептала она, — перестань говорить… о моем лице.

Чекерс наклонил свою голову так, чтобы встретиться с глазами Донны.

— Тогда ты скажи что-нибудь. Такими губами, как у тебя, ты должна говорить прекрасные вещи.

Донна не поднимала головы.

— Мне надо выйти ненадолго.

В туалете Донна представила тех женщин, которые были у Чекерса. Официантки, русалки, доктора философии. Ей было интересно, каковы его губы на вкус, чувствуется ли на них привкус сигарет?

— Попробуй, — сказала она, глядя в зеркало. — Тебе еще только тридцать два. Ну же!

Когда ей было девятнадцать, она встречалась с парнем, которому было почти тридцать. Он обожал парашютный спорт. Донна была всерьез влюблена. Она не понимала его страсти к борьбе с гравитацией и не разделяла любовь к музыке кантри. Она полностью посвятила себя ему, а он дарил ей ирисы в первый день каждого месяца. Донна считала, что он и есть тот мужчина из пророчества мисс Вивиан — мужчина, которому она будет принадлежать. Но ее герой погиб у нее на глазах, погиб ужасно, во время прыжка. Он упал прямо перед Донной.

— Успокойся, — сказала Донна отражению в зеркале, — ему нравятся твои губы. Все хорошо, девочка.

Когда Донна вернулась за столик, оказалось, что она что-то пропустила. Чекерс смеялся. Он разговаривал с официантом Хуаном и безудержно смеялся.

— Что случилось? — спросила она.

— Послушай! — задыхаясь от смеха, сказал Чекерс. Он тяжело дышал. — Повтори, Хуан.

— Стучать по тоске, — сказал Хуан.

Чекерс разразился смехом.

— Точно, — повторил Хуан, — стучать по тоске.

Чекерс вытирал слезы.

— Стучать по доске. Он хочет сказать «стучать по доске», Донна.

— Да, — сказал Хуан, — стучать по тоске.

— Он не может выговорить слово, — хихикал Чекерс, — он все время говорит «тоска». Это из-за акцента.

Донна села за стол. Она хотела сконцентрироваться на Чекерсе, на свидании, попытаться улыбнуться ему. Но Чекерс был занят Хуаном.

— Попробуй еще раз, медленно, — произнес Чекерс. — Сосредоточься.

— Да, — согласился официант.

— Д-о-с-к-а. — Чекерс с ликованием поглядел на Хуана. — Д-о-с-к-а. Д-о-с-к-а.

— Тоска, — произнес Хуан.

— Хватит, Чекерс, — сказала Донна. Ей хотелось закричать.

— Д-о-с-к-а.

— Тоска.

Чекерс потерял самообладание. Он стучал по столу и хохотал. Его смех перешел в визг. Донна видела, как поднимается и опускается его грудная клетка. Люди оборачивались в их сторону.

— Расслабься, Чекерс, — попыталась успокоить его Донна.

— Доска, — обессилено произнес он.

— Тоска, — повторил официант.

Чекерс взвизгнул, его лицо светилось радостью. Он не мог взять себя в руки.

— Перестань, — попросила Донна. Она была напугана. Громкий хохот, как и машины, внушал ей страх.

— О боже, — перевел дух Чекерс.

— Прекрати! — Донна повысила голос. «Ты все разрушаешь, — хотелось ей сказать. — Остановись».

Хуан широко улыбнулся им обоим, очевидно готовый продолжать эту странную игру.

— О боже, — стонал Чекерс, отсылая официанта. — Боже.

Хуан ушел.

— Он не понимает, — глубоко дыша, сказал Чекерс. — «Доска» и «тоска». Он не слышит разницы.

— Это жестоко с твоей стороны — смеяться над ним, — заметила Донна.

Чекерс пришел в себя. Он допил пиво, вторую кружку. Тарелки уже унесли.

— Ты должна была это видеть с самого начала.

Но Донна не видела. Она смотрела на него с негодованием.

Чекерс попытался объяснить.

— Это такое…

Десерта не было. Свеча догорела до половины.

— О чем ты думаешь? — спросил Чекерс.

— Ни о чем.

Донна допила водку. Она думала о том, каково это — лежать под мужчиной, ощущать вес его тела. Она думала о Чарльзе, его книгах и наручниках. Она вспомнила своего парашютиста — как он висел на стропах.

— Ты думаешь, я веду себя странно? — нарушил молчание Чекерс. — Ты считаешь меня странным?

Донна кивнула.

— Ты больше не хочешь меня видеть?

Донна снова кивнула.

— Почему? Из-за того что я смеялся над Хуаном?

Женатая парочка, скинхеды и примадонна исчезли. Музыка стихла. Остался только молодой бухгалтер: он все так же смотрел на сережки в ладони. Снаружи, на Четвертой улице, начинался ноябрь.

— Дело не в этом, — произнесла Донна.

— А в чем тогда? Ты хочешь, чтобы я понес утрату? Ты сама хочешь причинить себе боль?

Донна тяжело вздохнула. В ее вздохе слышалась древняя тоска. «Мужчины, как двери, захлопываются у меня перед носом», — думала она.

— Просто… Не думаю, что я хорошая собеседница для тебя.

— Что с того? — Чекерс выглядел изумленным. — Я один могу поддерживать беседу.

— Извини, но я просто хочу домой.

Чекерс взглянул на Донну. «Флэт Майклз» опустел.

— Я агент по найму, — тихо сказал он. — Каждый день я устраиваю судьбы людей. Не думаешь же ты…