Борис Шахов - Черная шаль с красными цветами Страница 3

От избы Сидорова с высокого крутого берега до самой воды из толстых досок сколочена лестница с перилами. Увидел Федор - спускается по лестнице черноусый мужик в синей косоворотке, суконном пиджаке, вычищенных сапогах и при черном картузе. Эк все они вырядились губернатора-то встречать…

- Ты с губернатором?- спросил у него усатый.

- Не,- мотнул головой Федор. Он сразу решил, будто плохо понимает по-русски и почти вовсе не говорит: если зачнут про нефтяные места пытать - ну, не понимаю ничего, а сказать и вовсе не разумею…

- Тогда откуда ж ты? Может, хочешь к нам на работу наняться?

Федор опять мотнул головой:

- Не, я Изъва… Ижма… смотреть…

- А, так ты с Ижмы приехал? Хочешь посмотреть, как мы тут работаем?-не отставал мастеровой.- Ну, понятно, не один ты приезжаешь. Хочешь, покажу, как мы пар делаем для того, чтобы он помогал нам скважину в земле бурить…

Приветливый русский протянул руку в сторону сарая, откуда слышалось пыхтенье машины. Федор расхрабрился и кивнул головой: ему и в самом деле хотелось заглянуть внутрь, посмотреть, как это землю прокалывают в глубину…

Да боже сохрани в таком месте работать! Внутри вышки оказалось темно, под ногами скользко, дышать нечем, душит напрочь запах керосина и опять же тухлых яиц. Когда глаза обвыклись, рассмотрел Федор какие-то железные и деревянные колеса, какую-то непонятную качалку, из толстых брусьев сделанную, вниз-вверх скрипела она, а на конце толстая цепь громыхала и толстую же железную палку таскала вверх-вниз из-под земли. Вона как! А железных труб здесь сколько! И стоймя стоят, и на грязном полу валяются. А люди-то, люди - черные, насквозь грязью пропитанные: одни глаза светят да иногда зубы вспыхнут бело, оскалятся. Да за какие ж деньги такую муку человек принимает?

- Видишь, штанга на цепи подымается?- Человек, который привел сюда Федю, объяснял, стоя в сторонке, чтобы не мешать рабочим,- Она и достает под землей специальное долото. А когда штанга зайдет в высшую точку, тут долото с пригрузом в двадцать восемь пудов освобождается и обратно падает вниз, тяжестью своей разбивает породу. Затем штанга ее опять цепляет, снова подымает в высшую точку, и снова долото падает. Так и долбит. Сейчас долото уже на глубине сорока пяти саженей…

- Сорок пять!- изумился Федор.- В такую глубь продолбали…

- Вот так и долбим, пока до настоящей нефти не доберемся,- сказал человек.- Ну как, нравится?

Из рассказанного Федор, конечно, не все понял, шуму много, но последний вопрос осознал вполне и ответил искренне:

- Не-е…

Русский весело рассмеялся, позвал обратно к выходу:

- Не нравится? Да ты сам-то чем промышляешь? Небось охотник?

- Да, окотник,- признался Федор.

- Тогда понятно, в лесу и воздух свежий, и долото не грохочет. Что ж, бывай здоров, охотник. А надумаешь нефть добывать, приходи к нам, научим.

- До свидания.- Федор пожал протянутую ему ладонь. Рука у русского оказалась крепкой, видать, не такой уж он барин, как по одежке кажется.

Русский подошел к большим лодкам и заговорил с мужиками-лодочниками. Наверху появился еще один человек - небольшого роста солдатик. Начал спускаться по лестнице вниз. За спиной у него была винтовка, а в правой руке позванивало пустое ведро. Он остановился прямо против Федора и протянул ему ведро. Глаза у солдатика были веселые, нагловатые:

- Эй, ты, морда зырянская, черпани-ка водички для губернатора да подыми наверх…

Скажи Федору кто-нибудь минуту назад, что надо поднять на гору ведро воды - и он увидит губернатора… да он бы бочку на себе притащил, только бы посмотреть на большого человека своими глазами, но тут рука к ведру не потянулась: как это - «морда», что это за шутки такие обидные?..

- Ну, чего ж ты? Вала, вала,- добавил солдатик знакомое ему слово на коми языке, так скотине говорят во время поения.

Федора словно плетью хлестанули, вспыхнул он, вспотел даже.

- Человек я, не морда… Сам полезай в воду, небось в сапогах. А боишься ноги промочить, так… -И Федор поскреб дно лодки черпачком.

- Ну, ты, слыхал, чего приказано?- Солдат поставил ведро на землю, взял лежавший на песке шест с железным наконечником и больно ткнул Федора в бок.- Вала, вала, тебе сказано!

Было не так и больно, но обидно: да как это так - чтоб кто-то на него руку поднял? Это и полоснуло по сердцу. И Федор, не размышляя, схватил конец шеста, с силой рванул на себя, выхватил у солдатика и ткнул его ответно.

- Ну, ты, не очень!

То ли острым концом куда-то больно попало солдату, то ли не ожидал тот такого рывка, но шест выпустил и рухнул задом в песок. Федор встал и тут же оттолкнулся от берега, не надо ему такого гостеванья.

- Стой, каналья зырянская! А ну, подь сюда! Федор опустил шест и удивленно уставился на солдата. Тот выхватил из-за спины винтовку, прицелился…

«Да как же можно на человека ружье наставлять? Человек же не зверь, не медведь…»

- Ты чего это, служивый, в молодого парнишку вцепился? Оставь ты его в покое… Парень местный, жизни нашей не знает…

Оказывается, стычку между Федором и солдатом заметил тот мастеровой, новый знакомый Феди, и успел подойти от губернаторских лодок. Солдат, не отводя винтовки, зыркнул на непрошеного защитника и внезапно ощерился:

- А пошел-ка ты отсюдова, заступничек…

Но тот и не думал уходить. Взял да отвел рукой ствол винтовки в сторону:

- Да убери ты свой пугач, экий непонятливый. Он ведь ненароком и пульнуть может.

Голос мастерового был вполне миролюбивый, но солдат взвился:

- А ну подай отсюдова! Подай! Пошел! Прими руки!

Солдат рывком отскочил на шаг и вдруг передернул затвор.

Федор замер. Мастеровой сказал:

- Ты что, спятил?- И, резко выбросив руку, схватил винтовку за ствол, поперек, перехватил другой рукой у приклада и попытался вырвать оружие. Солдат свалил мастерового на землю. Однако винтовки тот не выпустил. Вот тогда-то Федор кинул шест и выскочил из лодки. В три прыжка он оказался над борющимися, со спины ухватил солдата одной рукой за ворот, другой за ремень, с силой дернул на себя и оторвал от мастерового. Это было как на вечеринках, когда меряются силой, поднимая

«горшки». И по тем же правилам Федор, чуть присев, приподнял солдата над собой, сделал несколько шагов к воде и сбросил его в реку. Все это случилось в несколько мгновений, никто толком и сообразить не успел. Мастеровой встал с земли и с недоумением смотрел то на солдата в воде, то на винтовку, оставшуюся в своих руках. Солдат бултыхался, пытаясь стать на ноги. Мастеровой шагнул к Федору:

- Быстро в лодку! Бежим, парень, иначе - тюрьма. Тюрьма никак не входила в планы Федора, да он и сам уже понял: худо повернулось дело, очень худо. Драпать надо отсюда. В лодку они заскочили почти вместе. Федор тут же схватился за весло и начал отталкиваться от берега. Русский бросил винтовку в нос лодки и взял шест, чтобы помогать Федору.

Маленькая лодочка понеслась по воде, в момент совместных толчков-гребков аж вылетая днищем над поверхностью реки. Пока солдат выбирался на берег, беглецы успели отмахать саженей двадцать пять.

- Кара-ул! Напа-али! Бунт!- истошно закричал служивый.

Он бросился было к большим лодкам, но тамошние лодочники преследовать беглецов отказались, и солдат побежал вдоль берега, продолжая кричать:

- Каторжники… Вас расстреляют! Винтовку… винтовку отдайте!

Но каменистый берег скоро кончился, дальше шел густой ивняк, не очень-то разбежишься. До поворота реки оставалось еще саженей пятьдесят, когда на крик сбежались люди, среди них были и другие солдаты с винтовками. Они бегом спустились к своему товарищу. Тот размахивал руками и показывал вслед беглецам.

- Плохо, брат, наше дело,- задумчиво сказал мастеровой Федору. Он наклонился, взял винтовку и помахал ею над головой, так чтобы на берегу увидели его жест. Затем швырнул винтовку в воду.

- Заберите свою пушку. Может, успокоитесь.

Но на берегу успокаиваться не желали. Федор заметил, как солдаты стали на одно колено и начали выцеливать их. Грохнул выстрел… другой… третий. Холодок противно побежал по спине. Никогда еще такого не было, чтобы Федора брали на мушку. Одна пуля, слышно, сочно ударила в воду рядом с лодкой. Ну, еще поднапрячься, сильнее, еще маленько… Скорее бы за поворот! Снова за спиною грохнул выстрел, пуля просвистела так близко - Федя кожей ощутил шевельнувшийся воздух и невольно пригнул голову. Еще усилие, еще! Еще саженей пять… И вот он, долгожданный поворот реки. Теперь и изба Сидорова, и палатки, и губернаторские лодки, и стреляющие солдаты - все осталось там, за поворотом. Сзади еще бухали выстрелы, Федя подумал машинально: зачем заряды жгут? Теперь быстрее, быстрей - за новый поворот реки, чтобы не попасться им на плесе, если устроят погоню…

Здесь надо вернуться немного назад.

К тому моменту, когда на берегу захлопали выстрелы винтовок, в палатке губернатора шел весьма серьезный и доверительный разговор. Общество собралось небольшое,шое, но заинтересованное. Губернатор излагал смысл своей поездки по Зырянскому краю и принципы освоения подземных богатств, если таковые будут в упомянутом крае найдены.