Болеслав Прус - Обращенный Страница 3

В таком состоянии пан Лукаш нажал огромную дверную ручку. Тяжелая дверь отворилась, и старик вошел в зал, такой же сводчатый, как и сени, напомнивший ему не то монастырь, не то ломбард.

В эту минуту человек, читавший судебные акты, поднял голову, и пан Лукаш узнал адвоката Криспина. Вид у юриста был несколько помятый, но цвет кожи - здоровый и выражение лица довольно непринужденное.

- Так ты жив, Криспин? - вскричал пан Лукаш, крепко пожимая руку своему приятелю.

Адвокат испытующе взглянул на него.

- Твой писец, - продолжал пан Лукаш, - сообщил мне, что поезд, в котором ты ехал, потерпел крушение...

- Ну да.

- Он предполагал, что ты погиб.

- Ну да, - равнодушно подтвердил адвокат.

Пан Лукаш заколебался, словно не веря собственным ушам.

- Позволь, значит, ты погиб при железнодорожной катастрофе?

- Конечно.

- Разбился насмерть?

- Конечно! - уже потеряв терпение, повторил адвокат. - Если я сам тебе говорю, что я убит, - можешь не сомневаться, это - правда.

Пан Лукаш задумался. С точки зрения логики, принятой на земле, то, что говорил Криспин, называлось не "правдой", а "бессмыслицей". Но в эту минуту мозг старика озарили проблески некой новой логики, и адвокат, говорящий о своей смерти в прошедшем времени, вдруг представился ему если не обычным явлением, то, во всяком случае, вполне возможным.

- Скажи мне, дорогой Криспин, - спросил Лукаш, - скажи, а... деньги у тебя не украли?

- Деньги целы и даже лежат здесь, в этом зале.

И адвокат указал на полку, где в куче макулатуры валялись его закладные.

Пан Лукаш возмутился:

- Кто же так поступает, Криспин? Они ведь тут могут пропасть!

- А мне что за дело? Здесь закладные не имеют никакой ценности.

- Только золото? - догадался Лукаш.

- И золото не ценится. Да на что оно нам? Стол у нас даровой, квартира даровая, одежда не изнашивается, а в преферанс мы играем на мелкие грешки.

Пан Лукаш не понимал того, что говорил ему Криспин, но и не удивлялся.

- Тем не менее, - сказал он адвокату, - даже в этих условиях золото не теряет своей прелести. Оно сверкает, звенит...

Адвокат подошел к стене и отворил небольшую железную дверцу. В ту же минуту что-то ослепительно засверкало, словно разверзлась печь, в которой плавится сталь, а до слуха старика донеслись ужасающие тысячеголосые стоны и лязг цепей.

Пан Лукаш закрыл глаза и заткнул уши. Никогда еще нервы его не подвергались такому сильному испытанию.

Адвокат захлопнул дверцу и сказал:

- Это сверкает ярче золота и громче звенит. Правда?

- Да, - ответил уже спокойнее Лукаш, - но золото, кроме того, имеет вес и прочность.

С минуту Криспин грустно молчал.

- Лукаш, - неожиданно попросил он, - подай-ка мне мою перчатку. Вон она лежит на столе.

Лукаш быстро схватил черную перчатку обычного размера, но тотчас же уронил ее наземь. И - удивительное дело! - перчатка упала с таким грохотом, словно она была из железа и весила много пудов.

- Что это значит? - спросил он с изумлением.

- Из той же материи сшита наша одежда, - пояснил Криспин. - Галстук и перчатки весят по пятисот фунтов, башмаки по две тысячи, сюртук около ста тысяч и так далее. Словом, у нас тут хватает веса, которым так привлекает тебя золото.

Как мы говорили, войдя в этот зал, пан Лукаш ничему больше не удивлялся, но ничего и не понимал. Понемногу он начал кое-что соображать, потом все больше и больше, но страх, который он испытывал вначале, возрастал с каждой минутой. Наконец, Лукаш решился рассеять свои сомнения и страхи; с чувством сжимая руку адвоката, он тихо спросил:

- Скажи мне, дорогой Криспин, куда... ну, куда я попал?

Адвокат пожал плечами.

- Как, ты до сих пор не догадался, что находишься в загробном мире, где умершие обретают жизнь вечную?

Пан Лукаш утер пот, выступивший на лбу.

- Горе мне, горе! - вскричал он. - Да ведь я оставил и дом и свою квартиру без присмотра...

В соседнем зале раздался звонок.

- Кто там? - испуганно спросил Лукаш.

- Наши партнеры по преферансу - судьи и прокурор.

- Так мы сможем разыграть пульку? - уже веселей сказал Лукаш. - Я даже видел там стол...

Но Криспин был по-прежнему невесел.

- Мы здесь играем в карты, - ответил он, - но тебе сначала придется уладить формальности. Знай же, что эти господа будут тебя судить, все обстоятельства твоей жизни подвергнутся тщательному расследованию, а затем тебя зачислят в тот или иной круг ада. Меня назначили твоим адвокатом, я уже ознакомился с твоим делом и опасаюсь, что тебе не удастся снова играть с нами в преферанс...

Если бы в эту минуту пан Лукаш мог увидеть в зеркале свое осунувшееся лицо, это убедило бы его в том, что он на самом деле труп - так подействовали на него слова адвоката.

- Послушай, Криспин, - спросил несчастный, дрожа всем телом, - значит, вы находитесь в аду?

- Конечно!..

- И я тоже попаду в ад?

- Ох!.. - буркнул адвокат, словно удивляясь вопросу.

- Но по какому же праву вы будете меня судить?

- А здесь, видишь ли, существует такой обычай, что прохвоста судят другие прохвосты, - пояснил Криспин.

- Дорогой мой! - Пан Лукаш умоляюще сложил руки. - Раз так, присудите меня к тому же отделению, в котором вы сами находитесь.

- Мы только этого и хотим, но...

- Что "но"?.. Почему "но"?..

- Для этого ты должен доказать суду, что совершил в своей жизни хотя бы один бескорыстный поступок.

- Один? - воскликнул пан Лукаш. - Я приведу вам хоть сто, хоть тысячу... Да я всю жизнь поступал бескорыстно.

Криспин с сомнением покачал головой.

- Дорогой Лукаш, - сказал он, - из твоего дела этого совсем не видно. Если бы ты действительно всю жизнь поступал бескорыстно, то не попал бы в нашу компанию, которая числится по четвертому департаменту ада и состоит в восьмой секции одиннадцатого отделения.

В соседнем зале снова прозвучал звонок.

Одновременно Лукаш услышал зычный голос судьи, умершего от апоплексического удара:

- Вновь прибывший уже подготовился?

- Идем! - сказал адвокат, беря Лукаша под руку.

Они вошли в зал. Суд собрался в полном составе, но никто даже не кивнул Лукашу. Старик окинул взглядом зал. В больших шкафах лежали акты, на которых были помечены фамилии. Лукаш наспех пробежал некоторые из них и с удивлением отметил, что всё это были фамилии хорошо знакомых ему варшавских домовладельцев. На одних полках хранились документы преферансистов, на других - любителей винта, на третьих - тех, кто играл только в безик.

Над шкафами висела густая паутина, а соткавшие ее пауки, с лицами известных ростовщиков, терзали мух. В этих несчастных насекомых Лукаш узнал самых знаменитых современных мотов и расточителей.

Надзирал за порядком в зале бывший начальник полиции, который грешил по части взяток и умер от пьянства.

Слово взял прокурор.

- Достопочтенные господа судьи! Этот человек, - начал он, указывая на Лукаша, - как вам известно из соответствующих документов, на протяжении семидесяти лет, прожитых им на земле, никому не сделал добра, но зато многим причинил зло. За это подсудимый по приговору высшей инстанции осужден на заключение в одиннадцатом отделении четвертого департамента ада. Теперь остается лишь решить вопрос - следует ли принять его в нашу секцию или направить в какую-нибудь другую, а может быть, вообще сослать куда-нибудь подальше. Это зависит от личных показаний подсудимого, а также от его дальнейшего поведения. Что имеет доложить суду адвокат обвиняемого?

Пан Лукаш заметил, что уже на половине прокурорской речи все судьи крепко уснули. Однако это его ничуть не удивило, так как, будучи заядлым сутягой, он очень часто бывал в суде - разумеется, там, на земле.

Никогда еще Криспин не вел защиту с таким блеском. Он запутывал дело и так мастерски изворачивался и лгал, что в забранных решетками окнах судебного зала вскоре показались удивленные лица чертей. Но судьи продолжали дремать, зная, что даже в аду не стоит выслушивать доводы, лишенные всякого смысла.

Наконец адвокат спохватился и воскликнул:

- А теперь, достопочтенные господа судьи, я приведу лишь один, но неопровержимый довод в защиту моего клиента. Так вот: он был преферансист, каких у нас мало.

- Это правда! - подтвердили проснувшиеся судьи.

- Мой клиент мог играть всю ночь напролет и при этом никогда не раздражался.

- Это правда! - снова подтвердили судьи.

- Я кончил, господа! - объявил адвокат.

- И отлично сделали, - откликнулся прокурор. - А теперь я все же просил бы вас указать нам хотя бы один поступок, совершенный обвиняемым бескорыстно. Без этого грешник, как вам известно, не может быть принят в нашу секцию.

- А бедняга так старался, - глядя на адвоката, сочувственно прошептал судья, умерший вследствие падения с лестницы.

Красноречивый адвокат умолк и погрузился в разглядывание документов. Судя по всему, доводы ею иссякли.