Томас Гарди - В краю лесов Страница 34

За первым визитом последовали другие, продолжавшиеся все лето. Поток рассуждений, доводов, увещеваний увлекал Грейс, и, надо признать, она порою охотно им поддавалась. Горделивые мечты свойственны каждой женщине и, если она удерживает себя в определенных границах, не сулят ничего дурного. Что же касается Грейс, то она получила такое воспитание и образование, что ей как нельзя более очевидны были преимущества брака с человеком, подобным Фитцпирсу. Ее не слишком интересовали его настоящие или будущие доходы, зато необыкновенно увлекала возможность богатой внутренней жизни, утонченного духовного общения с мужем. Именно это, а не житейская мысль о выгодном замужестве и заставило ее в конце концов поплыть по течению и покориться той власти, какую имел над ней доктор Фитцпирс.

Не обладая особой проницательностью, можно было с уверенностью заключить, что если Грейс и не питает в обычном смысле любви к доктору, то со временем эта любовь непременно придет.

Однажды, прогуливаясь под вечер, они забрели довольно далеко и, чтобы возвратиться домой до сумерек, прошли короткой дорогой по аллее у Хинток-хауса. Дом был необитаем и смотрел слепыми закрытыми окнами на поросший кустарником склон. Грейс устала, и они присели на низкий каменный подоконник, который еще хранил тепло солнечных лучей, лившихся на него весь день.

- Пожалуй, этот дом подошел бы нам, Грейс, дорогая, как вы думаете? проговорил Фитцпирс, рассеянно озирая старинный фасад.

- О да, - ответила Грейс, которой подобная мысль никогда не приходила в голову. - Она еще путешествует, - прибавила Грейс в задумчивости, ибо не в силах была забыть, как по непонятной причине утратила драгоценное расположение хозяйки поместья.

- О ком это вы? Ах, понял, о миссис Чармонд. Знаете ли, моя милая, я одно время думал, будто это вы живете в этой усадьбе.

- Не может быть! - воскликнула Грейс. - Как вы могли так подумать?

Он рассказал ей историю своего заблуждения, умолчав о том, как был разочарован, узнав правду.

- Ну, это пустяки, - продолжал он. - Я хотел поговорить с вами о более существенном деле. Я бы не хотел венчаться в здешней ужасной церквушке, чтобы вся деревня глазела на нас, а пастор бубнил непонятно что. Надеюсь, вы понимаете мои чувства?

- Но где же тогда? В городе?

- Нет. Совсем не надо венчаться. Давайте запишемся в мэрии. Это проще, спокойней и во всех отношениях удобнее.

Грейс была не на шутку озадачена.

- Но как же я выйду замуж не в церкви и без всех моих дорогих друзей?

- Включая йомена Уинтерборна.

- А почему бы и нет? Между нами всерьез ничего ведь не было.

- Видите ли, моя дорогая, я против венчания в церкви с колокольным звоном потому, что об этом начнут судачить по всей округе. А огласка может нам повредить, я, между прочим, собираюсь купить практику в Бедмуте, а это всего милях в двадцати отсюда. Судите сами, не лучше ли будет, если никто там не узнает, откуда вы родом и кто ваши родители. Если удастся избежать лишней огласки, ваша красота, ваше образование и манеры доставят вам уважение любого общества.

- Но разве нельзя обвенчаться в церкви без шума? - молила Грейс.

- Не вижу в этом необходимости. - В голосе Фитцпирса слышалось нетерпение. - Брак - это гражданский договор, чем проще его заключают, тем лучше. Не ходят же люди в церковь, когда покупают дом или составляют завещание.

- Эдрид, какие ужасные вещи вы говорите!

- Простите, я не хотел вас обидеть. Но я советовался с вашим отцом, и он со мной согласился. Отчего же вы против?

Грейс уже не возражала, полагая, что в данном случае чувства должны подчиниться голосу благоразумия, - если только планы Фитцпирса были благоразумны. И все же на сердце у нее было тяжело.

ГЛАВА XXIV

Он проводил ее до дому. Когда зыбкие тени в отдалении скрыли его фигуру, Грейс почудилось, что этот человек вряд ли имеет к ней какое-нибудь отношение. Он настолько превосходил ее умом и знатностью, был так далек от привычного круга ее мыслей, что представлялся ей скорее повелителем, чем ровней, защитником и дорогим другом.

Неожиданное пожелание доктора ошеломило ее, его взгляды на брак оскорбили ее чувства, день свадьбы был близок и неотвратим, и Грейс всю ночь не могла сомкнуть глаз. Она поднялась, когда первые ласточки начали выбираться из гнезд под застрехой, села на пол у окна и выглянула за штору. На улице уже обозначился день, хотя было еще темновато, и утренние голоса звучали вяло и неуверенно. Солнце обещало не скоро проглянуть над погруженной в тени долиной. Из сараев и мастерских еще не доносилось ни звука. Недвижный рассветный час придавал почти гипнотическое оцепенение стволам деревьев, дороге, двору и строениям. Их беспомощная неподвижность словно была исполнена тихой задумчивости, плохо вязавшейся с беспокойными мыслями, обуревавшими Грейс. За дорогой виднелись крыши домов и макушки деревьев, за крышами и садами ниже леса на гребне холма сквозь вьюнки белела грубая штукатурка дома, в котором жил ее будущий муж. Ставни были закрыты, окна его спальни плотно занавешены шторами, из покрытых щербинами труб не вздымалось ни прядки дыма.

Вдруг что-то нарушило спокойствие. Дверь дома на холме тихо открылась, и на крыльце показалась девушка, закутанная в большую шаль, из-под которой виднелся белый подол длинного просторного платья. Серая рука, высунувшаяся из сеней, поправила шаль на плечах девушки и исчезла. Дверь затворилась.

Девушка быстро спускалась по тропинке, обсаженной буксом, между смородиной и малиной. Фигура и походка ее выдали. Это была Сьюк Дэмсон, нареченная простодушного Тима Тенгса-младшего. У подножия сада живая изгородь скрыла ее по плечи, лишь по быстрому мельканию головы можно было догадаться, что девушка торопится домой.

Грейс узнала или, по крайней мере, была уверена, что узнала на серой руке, высовывавшейся из-за двери, рукав того самого халата, который был на Фитцпирсе в день ее памятного посещения. Лицо ее залила краска. Она собиралась одеться и пройтись поутру под прохладной зеленой сенью деревьев, теперь же села на край кровати и погрузилась в задумчивость. Она не замечала, как идет время, и ей показалось, что домашние кухонные шумы начались сразу, хотя, сойдя вниз, неожиданно для себя обнаружила, что солнце уже завладело кронами деревьев и что с минуты, когда она выглянула в окно, прошло, по крайней мере, часа три.

Она принялась искать отца и наконец нашла его на огороде, где он проверял, хороша ли картошка. Услышав ее шаги, он выпрямился и, потянувшись, сказал:

- Доброе утро, Грейси. Поздравляю. Сегодня ровно месяц до свадьбы!

Она ничего не ответила и, не подобрав подола, направилась к отцу между рядами росистой ботвы.

- Сегодня утром - с рассвета - я думала о своем положении, возбужденно заговорила она, едва удерживаясь на ногах от дрожи. - Я поняла, что мое положение ложно. Я не хочу выходить замуж за мистера Фитцпирса. Я вообще не хочу замуж, но уж лучше выйду за Джайлса Уинтерборна, лишь бы не за мистера Фитцпирса.

Мелбери побледнел, на лице его обозначились жесткость и неумолимость, он не проронил ни слова, пока они шли с огорода. Грейс не видела никогда отца в таком бешенстве.

- Слушай меня, - наконец сказал он, - бывает время, что женщина может думать и передумать, а бывает, что уже поздно, если только она дорожит отцовской честью и правилами приличия. Так теперь поздно - слышишь? Я не хочу сказать, что ты непременно обязана выходить за него. Только знай, что, коли ты ему откажешь, я буду навек опозорен, я стану стыдиться своей дочери и не смогу ждать от тебя ничего хорошего. Что ты понимаешь в жизни? Куда тебе рассуждать, что лучше, что хуже? Ты неблагодарная дочь, Грейс. Я вижу, ты где-то видала Джайлса, и он задурил тебе голову. В этом-то все и дело!

- Отец, отец, ты не прав. Джайлс тут ни при чем, тут такое, о чем я тебе не могу рассказать...

- Что ж, выставляй меня на посмешище, гони Фитцпирса, делай что хочешь!

- Но кто же знает о нашей помолвке? Как может тебя опозорить разрыв?

Мелбери неохотно признался, что рассказал о помолвке тем-то и тем-то, и Грейс поняла, что зуд тщеславия заставил его похвалиться выданьем дочери буквально всему Хинтоку. Она уныло побрела к беседке, видневшейся в кустах лавровишни. Отец шел за ней следом.

- Это все из-за Джайлса Уинтерборна, - твердил он, укоризненно глядя на дочь.

- Вовсе нет. Ты ведь сам когда-то хотел, чтобы я вышла за Джайлса. Грейс была близка к отчаянию. - Вовсе не из-за Джайлса, а из-за мистера Фитцпирса.

- Стало, у вас размолвка? Знаешь, милые бранятся, только тешатся.

- Дело в одной женщине...

- Ах, вот оно что! Ты ревнуешь. Старая история. Не спорь со мной. Посиди-ка здесь, а я пришлю к тебе Фитцпирса. Я его только что видел - он курил перед своим домом.

Он быстро вышел за ворота и зашагал по дорожке. Грейс не могла оставаться в беседке, она вылезла сквозь брешь в ограде и углубилась в рощу. Ее было видно издалека: меж большими редкими деревьями без подлеска двигалось хрупкое, как сильфида, существо, на которое солнце и листва роняли золотистые и зеленоватые блики. Неожиданно за ее спиной послышался шорох шагов по сухой листве, и, оглянувшись, она увидела приближающегося Фитцпирса, доброго и свежего, как само утро.