Монах и дочь палача. Паутина на пустом черепе - Амброз Бирс Страница 34

Юный читатель может извлечь из этого рассказа пользу и быть начеку.

LXXXIX

Китайского песика, много путешествовавшего со своим хозяином за границей, по возвращении спросили, что показалось ему там самым нелепым.

– Есть страна, – ответил он, – в которой люди без конца говорят о «персидской честности», «персидском мужестве», «персидской верности», «персидской любви к честной игре», и так далее – как будто у персов исключительная монополия на эти универсальные добродетели. Более того, они говорят это с такой слепой верой, с такой непрошибаемо серьезной убежденностью, что просто диву даешься.

– Но ведь мы просили рассказать о чем-то смехотворном, а не удивительном, – запротестовали слушатели.

– Так и есть; смехотворным является название их страны…

– А именно?

– Персия.

XC

Жил да был теленок, который, усомнившись в чистоте молока своей матери, решил переместить свое внимание на насос во дворе.

– Лучше уж чистая вода, – сказал он, – чем еда, которая не является ни рыбой, ни мясом, ни птицей.

Однако, хоть он и следовал своей новой диете очень строго и все время пил воду, он не благоденствовал, как можно было бы ожидать. Чем больше он пил, тем более худым и прозрачным становился, и наконец, когда собственная тень стала для него туманным и нереальным воспоминанием, он раскаялся и попросил вернуть его в комфортное местечко у материнского вымени.

– Ах, мой блудный сын, – сказала корова, склонив рога, словно для того, чтобы позволить теленку поплакать у нее на плече, – мне жаль, что я не могу заколоть упитанного тельца, чтобы отпраздновать твое возвращение, но сделаю, что смогу.

И с этими словами она его убила.

Материнская любовь может вышибить дух из всех прочих добродетелей.

XCI

– Вот, смотри! – торжествующе сказал котенок, кладя вялую мышь к ногам матери-кошки. – Я льщу себя надеждой, что развиваюсь довольно быстро. Грустно даже предположить, что станет с мелкими четвероногими, когда я достигну полной силы и свирепости.

– Долго пришлось с ним возиться? – спросила пожилая кошка, украшавшая собой коврик у камина, и поглядела на котенка с нежной заботой.

– Повозиться? Я еще никогда так не сражался; он вел себя как самый настоящий дикарь!

– Ах ты мой маленький Фальстаф, – сказала кошка-мать, прикрыв глаза и собираясь вздремнуть, – это игрушечная мышь.

XCII

Краб, добравшийся от устья Инда до самого Испахана, посмеиваясь, постучал в дверь королевского лекаря.

– Кто там? – крикнул лекарь с дивана.

– Сложный случай рака, – самодовольно ответил краб.

– Хорошо, я тебя вылечу, мой друг.

Сказав это, лекарь провел своего веселого пациента в кухню и замариновал его в банке, излечив его таким образом от привычки к розыгрышам.

Да исцелит вас эта притча, если и вас поразило подобное зло.

XCIII

У одного волшебника был ученый поросенок, который вел чистую и благородную жизнь, прославился и завоевал всеобщую любовь. Однако волшебник понимал, что он несчастен, и при помощи способа, который мы бы легко описали, если бы для этого было достаточно места, превратил его в человека. Тот немедленно бросил карты, хронометр, музыкальные инструменты и все прочие атрибуты своей профессии, отправился к грязной луже и зарылся в грязь по самый нос.

– Десять минут назад, – сказал волшебник с упреком, – ты бы презирал подобное поведение.

– Верно, – ответил двуногий, довольно хрюкнув, – ведь я был ученым поросенком, а теперь я ученый человек.

XCIV

– Природа очень добра к своим творениям, – сказал жираф слону. – К примеру, у тебя очень короткая шея, но природа дала тебе хобот, чтобы доставать еду; а у меня нет хобота, но меня она одарила длинной шеей.

– Думаю, мой друг, ты побывал среди богословов, – заметил слон, – и я сомневаюсь, достаточно ли я умен, чтобы с тобой спорить. Могу лишь сказать, что я смотрю на это иначе.

– Но ведь признайся, – настаивал жираф, – что твой хобот очень удобен для того, чтобы дотягиваться до верхних ветвей, которые ты так любишь, и точно так же мне помогает моя длинная шея.

– Может быть, – задумчиво сказал неблагодарный толстокожий, – если бы мы не могли добраться до верхних ветвей, мы бы полюбили есть нижние.

– В таком случае мы должны быть вечно благодарны природе за то, что не похожи на низкорослого гиппопотама, который не может дотянуться ни до каких ветвей.

– О да, – согласился слон, – похоже, доброты природы на всех не хватило.

– Но у гиппопотама есть коренья и камыши.

– Непонятно, как в его нынешнем состоянии он может добраться до чего-нибудь еще.

Эта притча ничему не учит; те, кто поняли ее значение, либо знали о нем раньше, либо не захотят чему-то научиться.

XCV

Благочестивый язычник, который пытался подольститься к деревянному идолу, просидев несколько лет без движения на безлесной равнине, заметил, что молодой плющ тянет к его ногам свои нежные усики. Он решил, что сможет вытерпеть дополнительные муки в виде небольшой тени, и пригласил плющ чувствовать себя как дома.

– Непременно, – ответил на это плющ, – ведь моя задача – украшать древние руины.

Плющ обвился цепкими усиками вокруг изможденных ног язычника и через полгода полностью покрыл его своей зеленью.

– Настала пора, – объявил язычник через год, – выполнить оставшуюся часть моего религиозного обета. Я должен на протяжении нескольких сезонов выть и скакать. Ты был очень добр ко мне, но мне больше не требуются твои любезные услуги.

– Зато мне требуются твои, – сказал плющ. – Ты стал моей второй натурой. Пусть другие занимаются приятными гимнастическими упражнениями и почитают таким образом богов, а ты и я будем страдать и становиться сильнее – в указанном порядке.

Язычник пробормотал что-то о разделении труда; его кости все еще могут видеть паломники.

XCVI

Лиса, увидев плавающего лебедя, крикнула ему:

– Что это за корабль? Мне нужно отправиться этим рейсом.

– Билет есть? – спросила птица.

– Нет, но я договорюсь с компанией-перевозчиком.

Лебедь подплыл к берегу, и лиса взобралась ему на спину. Когда они отплыли от берега на довольно большое расстояние, лиса заявила, что неплохо было бы пообедать.

– Я бы не советовал тебе пробовать еду, которую подают на борту, – сказал лебедь, – у нас есть только соленое мясо. Опасайся цинги!

– Ты совершенно прав, – кивнула лиса. – Может, мне удастся утолить голод фок-мачтой.

С этими словами она откусила лебедю шею; корабль опрокинулся, и лиса утонула.

МОРАЛЬ: присутствует, но не поучительна.

XCVII

Обезьяна нашла кучу кокосовых орехов, принялась грызть один из них и бросила его, отвратительно рыгнув.

– Ну до чего же мерзкий вкус! Не успеешь что-нибудь оставить без присмотра, как кто-нибудь приходит и наливает туда гадкое молоко!

Мимо проходила кошка, которая принялась катать кокосы лапой.

– Ну ничего себе! – воскликнула она. – Да это даже чугунную собаку выведет из себя! Стоит мне оставить молоко остужаться, как кто-нибудь приходит и накрепко его запечатывает!

Заметив друг друга и сочтя друг друга врагами, разъяренные животные вступили в схватку и поубивали друг друга. При этом общество лишилось двух достойных потребителей, и множество отличной еды пришлось раздать бедным.

XCVIII

Мышь перевернула глиняный кувшин. Из соседней комнаты пришла кошка