Пожиратель душ. Об ангелах, демонах и потусторонних кошмарах - Генри Каттнер Страница 35

Говорили они тайно, шепотом, и Эдмонд тщательно следил, чтобы его заметки не попали в руки скептиков. Вся суть, говорил Людвиг, заключалась в странном кристаллическом объекте, который образовался в жаровне. Именно он держал открытым путь в Запределье. Размером кристалл меньше человеческой головы, но при желании через него можно пройти, поскольку он создает «искривление в пространстве» – термин, который Эдмонд упоминает несколько раз, хотя объяснить не удосуживается. Гидра же способна вернуться на землю, только если будут воспроизведены первоначальные условия эксперимента.

Людвиг сказал, что слышал слабый шепот Скотта из кристаллического предмета, состоящего из невообразимых граней и углов. Оккультист испытывал страшные муки и постоянно просил Людвига спасти его. Это несложно, если студент будет неукоснительно следовать инструкциям. Опасность есть, но надо проявить смелость и попытаться исправить причиненное зло. Только так Скотт сможет избавиться от бесконечных мучений и вернуться на Землю.

И Людвиг, как он рассказывал Эдмонду, прошел сквозь кристалл – опять эта неясная и странная фраза! – взяв с собой то, что велел ему Скотт. Главным среди всего этого был острый как бритва кухонный нож с костяной рукояткой. Были и другие предметы, причем некоторые добыть было непросто; какие именно, Людвиг не уточнял, а если и уточнял, то Эдмонд не упоминает о них в своих записях.

По рассказам Людвига, он прошел через кристалл и отыскал Скотта. Но не сразу. Были ночи, когда он на ощупь пробирался сквозь фантастические и жуткие видения из кошмаров, все время направляемый настойчивым шепотом Скотта. Нужно было проходить ворота и пересекать странные измерения. И Людвиг шел сквозь жуткие бездны пульсирующей, пугающей тьмы; он миновал место с необычным фиолетовым светом, который заходился у него за спиной дребезжащими глумливыми порывами ведьмовского хохота; он прошел сквозь опустевший циклопический город из черного камня, в котором с содроганием узнал легендарный Дис. Наконец он отыскал Скотта.

Людвиг проделал все необходимое. Когда на следующий день он пришел в больницу, Эдмонда потрясла бескровная бледность друга и бегающие в его глазах огоньки безумия. Зрачки были неестественно расширены, а говорил Людвиг в тот день бессвязным шепотом, разбирать который Эдмонду было непросто. Это сказалось на записях. Как можно понять, Людвиг заявил, что освободил Скотта из плена Гидры, и беспрестанно бормотал что-то про ужасную серую слизь, которая испачкала лезвие его кухонного ножа. Он уверял, что его дело еще не закончено.

Без сомнения, за Людвига говорило его затуманенное наркотиком сознание, когда он рассказывал, как оставил Скотта или, по крайней мере, живую его часть в некоем измерении, не враждебном человеческой жизни и не подверженном естественным законам и процессам. Скотт желал вернуться на землю. Теперь он мог вернуться, сообщил Эдмонду Людвиг, но удивительная витальность, которая поддерживала жизнь в том, что осталось от Скотта, на земле немедленно улетучится. Существование как таковое было возможно для Скотта лишь в отдельных планах и измерениях, а чужеродная сила, которая поддерживала его в живых, постепенно уходила – теперь, когда он больше не получал энергетической подпитки от Гидры. Людвиг сказал, что действовать необходимо быстро.

В Запределье существует место, где Скотт мог исполнить свое желание. В этом месте мысль неявно связана с энергией и материей из-за пронзительных звуков труб (так рассказывал Людвиг), которые с начала времен просачиваются сквозь пелену мерцающих оттенков. Оно расположено очень близко к Центру – Центру Хаоса, где обитает Азатот, Повелитель Всего Сущего. Все было создано мыслями Азатота, и только в Центре Абсолютного Хаоса Скотт обретет возможность снова жить на земле в человеческом облике. На этом месте часть записок Эдмонда стерта, и возможно разобрать лишь один фрагмент: «…материализовавшейся мысли».

Людвиг с побелевшим лицом и ввалившимися щеками говорил, что должен завершить свое дело. Он считал себя обязанным отвести Скотта в Центр, хотя признавался, что невероятный ужас заставляет его колебаться. На пути подстерегают опасности и ловушки, в которые легко угодить. Хуже всего, что завеса, ограждающая Азатота, тонка, а если даже случайно увидеть Повелителя Всего Сущего, это будет означать полное и окончательное уничтожение узревшего. Скотт говорил об этом, добавил Людвиг; кроме того, упоминал о непреодолимом желании, которое будет притягивать взгляд юного студента к роковому месту, если тот не сумеет изо всех сил этому желанию сопротивляться.

Нервно покусывая губы, Роберт Людвиг ушел из больницы и, как мы можем предполагать, по дороге к квартире Эдмонда стал жертвой насилия. Поскольку на земле Эдмонд своего друга больше не увидел.

Полиция еще разыскивала пропавшую голову Кеннета Скотта. Так Эдмонд заключил из газет. На следующий день он с нетерпением ожидал появления Людвига и, когда безрезультатно прошло несколько часов, позвонил к себе в квартиру, но никто не ответил. В конце концов обеспокоенный Эдмонд, которому было уже не по себе от тревоги, провел десять минут в бурной беседе со своим врачом и еще десять – с полицейским инспектором. Наконец он добился своего, вызвал такси и поехал домой, пренебрегая запретом больничных властей.

Людвиг исчез. Пропал без следа. Эдмонд хотел было вызывать полицию, но быстро отказался от этой мысли. Он нервно мерил шагами квартиру, изредка отводя взгляд от кристаллического объекта, который так и покоился на жаровне.

Дневник едва ли проясняет события той ночи. По записям можно восстановить, что Эдмонд приготовил еще одну дозу наркотического снадобья или что вредоносное воздействие паров, которые он вдыхал за несколько дней до того, в конце концов нанесли его мозгу такое разрушение, что он уже не различал вымысел и реальность. Запись в дневнике, датированная следующим утром, начинается внезапно: «Я его слышал. Как и рассказывал Боб, он говорил через ту кристаллическую вещь. Он в отчаянии и говорит мне, что у Боба ничего не вышло. Он не отвел Скотта в Центр, иначе С. снова бы материализовался на земле и спас Боба. Нечто – не знаю, что именно, – захватило Боба, да поможет ему Бог. Да поможет Бог всем нам… Скотт говорит, мне надо начать там, где бросил свою задачу Боб, и довершить ее».

На последних страницах этой записи он обнажает душу, и это зрелище не из приятных. Почему-то самые пугающие из потусторонних ужасов, описанных дневником, не настолько ужасающи, как последний конфликт, произошедший в квартире над Голливудом, когда человек боролся со своим страхом и осознал собственную слабость. Пожалуй, только к лучшему, что брошюра была уничтожена, поскольку наркотик, настолько разрушающий мозг, как в ней описано, явно возник в аду столь же ужасном, как тот, что описал Эдмонд. Последние страницы дневника являют нам ум, рассыпающийся в прах: