Роже Гар - Жан Баруа Страница 37

... Я обвиняю генерала Бийо {Прим. стр. 188} в том, что он, имея в руках неоспоримые доказательства невиновности Дрейфуса, не дал им законного хода!..

... Я обвиняю генерала де Буадефра!..

... Я обвиняю генерала де Пелье!..

... Гнусное дознание!

... Чудовищно пристрастное дознание!..

Я обвиняю военное ведомство в том, что оно вело... разнузданную кампанию в прессе, чтобы сбить с толку общественное мнение и скрыть свою вину!.. "

Крестэй. И в конце такой вызов:

"... Выступая с этими обвинениями, я отдаю себе отчет в том, что подвергаюсь ответственности по статьям тридцатой и тридцать первой закона... и так далее.

У меня одно стремление, стремление к истине во имя человечества, которое так много страдало и имеет право быть счастливым. Этот горячий протест - крик моей души. Пусть осмелятся привлечь меня к суду присяжных и пусть следствие ведется совершенно открыто.

Я жду!" [Газета "Орор" 13 января 1898 года. Открытое письмо Эмиля Золя президенту Республики: "Я обвиняю..." - Прим. автора]

Баруа. И вы полагаете, что какое-нибудь правительство проглотит все это не поморщившись?

Порталь. Во всяком случае, Баруа, хорошо бы, до того как обвинение против Золя будет пересмотрено, публично заявить о том, что готовится подлог.

Зежер. И пусть завтра утром твоя статья разорвется, как бомба!

Баруа. Я сейчас же примусь за нее. Порталь, будьте любезны отыскать мне точный текст закона, о котором вы упомянули.

Порталь. Могу я позвонить в библиотеку Дворца правосудия?

Баруа (открывая дверь). Мадемуазель Юлия!

Порталь. Это для меня, мадемуазель. Соедините, пожалуйста, с номером восемьсот восемьдесят девять - двадцать один.

Баруа (направляясь к письменному столу). Я вас оставляю... Вы будете вечером на бульваре Сен-Мишель?

Несколько голосов. Да.

Баруа. Я принесу свою статью перед тем, как передать ее Роллю. Мы ее вместе просмотрим. До вечера...

Часом позже.

Редакционная комната пуста. Сотрудники ушли.

Служитель, ожидая часа закрытия, подметает пол. Баруа работает у себя в кабинете.

Внезапно дверь отворяется: входит Юлия с бледным испуганным лицом; одновременно в комнату врывается странный гул.

Юлия. Господин Баруа... Бунт... Вы слышите?

Удивленный Баруа идет в комнаты, выходящие на улицу. Открывает окно и вглядывается во мрак.

Неясный шум.

Желтый свет ближнего фонаря ослепляет Баруа. Постепенно его глаза привыкают к темноте: перед ним еще пустынная улица, но вдали, мимо темных домов, течет гудящая черная масса.

Он уже приготовился было выйти на улицу - из любопытства. Шум приближается; слышится пение; отдельные выкрики:

"Дрейфус!.. "

Несколько человек, возглавляющих шествие, уже в каких-нибудь пятидесяти метрах от дома. Баруа различает лица и руки, поднятые над головами:

"Позор "Сеятелю"! Позор Баруа! Позор!"

Он поспешно отступает.

Баруа. Ставни, быстрее!

Лихорадочно помогает служителю.

Когда они опускают последний ставень, трость, брошенная в окно, осыпает Баруа осколками стекла.

Толпа шумит под окнами, в четырех-пяти метрах от него. Он различает голоса:

"Сеятель"! Продажная шкура! Изменник! Смерть ему!"

Камни, палки разбивают стекла вдребезги, ударяются о ставни.

Он застыл посреди комнаты, прислушиваясь.

"Смерть Золя! Смерть Дрейфусу!"

В полумраке он угадывает присутствие Юлии, которая неподвижно стоит рядом. Он подталкивает ее к кабинету.

Позвоните в комиссариат полиции...

Запасы метательных снарядов, должно быть, иссякли. Крики, сопровождаемые топотом, становятся громче:

"Смерть Люсу! Смерть изменникам! Смерть Баруа! Продажная шкура!"

Баруа. (Очень бледный, служителю.) Заприте дверь на засов и следите за вестибюлем!

Он проходит в свой кабинет, открывает ящик стола, достает револьвер.

Потом присоединяется к служителю.

(С холодной яростью.) Первого, кто посмеет войти, я убью, как собаку!

Звонит телефон.

(У аппарата.) Алло, комиссар? Хорошо... Говорит редактор "Сеятеля". Здесь, на Университетской улице, под окнами, бесчинствует толпа. А, уже? Хорошо. Спасибо... Не знаю; тысяча, может быть, полторы...

Шум продолжается: ритмичный грохот подметок о мостовую, дикие вопли; покрывая их, доносятся пронзительные крики:

"Смерть Дрейфусу! Смерть Золя! Смерть изменникам!"

Вдруг эти крики слабеют, потом и вовсе стихают. Слышится неясный шум: можно догадаться, что появились полицейские.

Затем снова раздаются выкрики, но уже отдельные, разрозненные, все менее различимые.

Топот удаляется.

Толпа рассеяна.

Баруа поворачивает выключатель и замечает Юлию, - она стоит возле него, прислонившись к столу.

Она настолько обезображена волнением, что он секунду смотрит на нее, не узнавая. Черты посеревшего лица искажены судорогой; оно сразу постарело и погрубело, на нем появилось какое-то неистовое, животное выражение. Голый инстинкт... Что-то чувственное, ужасно чувственное.

Он думает: "Вот ее лицо в страсти".

Взгляд, которым он окидывает Юлию, груб и откровенен, как насилие; она выдерживает его, как покорная самка.

Потом - нервная разрядка: она, рыдая, опускается на стул.

Не произнося ни слова, он выходит из комнаты. Руки его дрожат от нервного напряжения.

Он открывает ставни.

Улица спокойна, как обычно, только в окнах и на балконах - группы любопытных.

Под разбитыми фонарями, пламя которых колеблется и тухнет от ветра, прохаживаются полицейские.

Служитель. Сударь, пришел привратник и с ним комиссар полиции: будут составлять протокол...

II

17 февраля 1898 года.

Дворец правосудия: суд присяжных, десятый день процесса Золя.

Заседание прервано.

Зал набит до отказа. Публика, не покидая мест, переговаривается, оживленно жестикулируя. Всюду - мундиры военных, золотые аксельбанты, нарядные платья дам. Люди указывают друг другу на знаменитости: старших офицеров Генерального штаба, известных актрис, журналистов, актеров, депутатов. Заслон адвокатов в черном отделяет всю эту пеструю толпу от возвышения, где стоит судейский стол, над которым возвышается мелодраматическое распятие работы Бонна {Прим. стр. 192}.

Воздух едкий, удушливый; временами стремительная волна симпатии или ненависти прорезает и сотрясает его, как сильный электрический ток.

В первых рядах кресел группа настороженных людей, беседующих вполголоса: Арбару, Баруа, Брэй-Зежер, Крестэй д'Аллиз, Вольдсмут; среди мужчин - загадочный силуэт Юлии.

Три часа.

Сильное движение распространяется от дверей и охватывает толпу. Поток вновь прибывших с трудом просачивается в зал; студенты в беретах, адвокаты в мантиях взбираются на высокие перила, отделяющие судей и присяжных от публики, устраиваются на выступах, на подоконниках.

Люс настойчиво проталкивается сквозь шумную толпу, провожаемый враждебным ропотом; наконец он достигает места, которое Баруа занял ему возле себя.

Люс (тихо, Баруа). Я оттуда... предстоит бой. Большинство присяжных склоняется к оправданию Золя. В Генеральном штабе отдают себе в этом отчет, они сильно Встревожены... Они попытаются нанести удар, сегодня или завтра.

Внезапно наступает тишина, но она длится недолго: входит суд.

Амфитеатр заполняется: появляются судьи в красных мантиях; сохраняя торжественную серьезность муниципального шествия, попарно входят присяжные.

На скамью обвиняемых, рядом с издателем "Орор", усаживаемся Эмиль Золя; позади них, окруженные секретарями, защитники: Лабори, Альбер и Жорж Клемансо.

Глухой гул сотрясает зал.

Золя и Лабори поворачиваются направо, откуда раздается свист. Золя сидит, положив обе руки на набалдашник трости, поджав ноги; его морщинистое лицо, неуловимо напоминающее мордочку ежа, озабочено; при каждом движении головы стекла пенсне поблескивают, обостряя живость взгляда. Он медленно обводит глазами всю эту ненавидящую его толпу, и взор его, словно отдыхая, на мгновение задерживается на группе сотрудников "Сеятеля".

В главном проходе показывается человек в мундире. Слышится шепот: "Пелье... Пелье..."

Твердым шагом генерал направляется к свидетельскому месту и резко останавливается.

Баруа (Люсу). Вот... Они бросили в атаку Пелье!

Волнение в зале достигает такой степени, что генерал нетерпеливо оборачивается и окидывает толпу взглядом; его воинственное лицо, аристократическая осанка, неумолимая властность всего облика заставляют людей замолчать, впрочем ненадолго.

Председатель, толстый человек с круглым бритым лицом, обрамленным бакенбардами, на котором выделяются тонкие и сжатые губы, делает гневное движение; но он не в силах водворить тишину.

В шуме, который мало-помалу стихает, раздается четкий голос генерала; можно различить отдельные слова:

"... Неукоснительно следуя закону... дело Дрейфуса... Прошу слова" [В дальнейшем судебное разбирательство воспроизводится по стенографическому отчету 10-го судебного заседания. См. "Процесс Золя". Полный стенографический отчет. Париж, 1898 год. Том II. стр. 118-125 - Прим. автора].