Вильям Козлов - Маленький стрелок из лука Страница 40

Вадим выдернул палки, несколько раз подпрыгнул, звучно хлопнув лыжами, таким образом он освободился от налипшего на них снега. Если утром был небольшой морозец, то сейчас что-то около нуля. Снег не таял, но стал рыхлым, влажным. Хорошо, что они натерли лыжи специальной мазью для этой температуры. Кирилл думал, что он пойдет дальше, и тоже похлопал лыжами, но Вронский снова воткнул палки и повернулся к нему.

- Занялся бы ты этим делом, а? - сказал он.

- Каким делом? - Кирилл сделал вид, что не понимает, о чем он.

- Это даже не дело, а пища для глубоких размышлений, - продолжал Вадим. - Напиши о девушке и ее трагедии. Должны же быть, черт возьми, хотя бы морально наказаны вольные или невольные виновники ее смерти?

- "В смерти моей прошу никого не винить. Виновата я сама", - процитировал ее последнее письмо Кирилл.

- Понадобится моя помощь, я всегда к твоим услугам...

Они наконец добрались до горы. Высокая, заросшая молодым сосняком и вереском, гора полого спускалась к небольшой реке, занесенной снежными сугробами. Лишь в одном месте чернела узкая полынья. К ней проложена тропинка. В том месте, где спуск был не таким крутым, домиком возвышался трамплин. Лыжники, пригнувшись и зажав палки под мышкой, неслись с горы в сторону речушки. Самый крутой и опасный спуск находился правее, где росли толстые сосны и ели. Глубокая лыжня пролегала совсем рядом с замшелыми стволами. Здесь спускались с кручи опытные лыжники.

Вскарабкавшись на гору, они встали на самом краю обрыва и осмотрели отсюда местность. Белая равнина, исчерченная лыжными колеями, широко расстилалась перед ними. Возле заснеженных кустов голубели сугробы, а дальше виднелись белые крыши дач. На одной из них будто кто-то разбросал черные угольки, это грачи в своем весеннем перелете сделали здесь остановку. Кирилл заметил их, когда он, шлепая лыжами по твердому, истыканному лыжными палками насту, поднимался на гору. Грачи молча и беспорядочно летели по одному только им известному маршруту. И вот облюбовали крышу дачи для короткого отдыха.

- Ты знаешь, я, пожалуй, спущусь оттуда! - показал Вадим на самую высокую точку горы, где пролегала трасса меж стволов сосен. Пока они взбирались на гору, оттуда еще не скатился никто. Лыжники выбирали более безопасные спуски.

- Завещание написал? - улыбнулся Кирилл. Он так и знал, что Вронский выберет самый крутой спуск. Такая уж у него натура.

Опередив Вадима, на лыжню встала худенькая, среднего роста девушка в красном свитере с широким воротом и синих джинсах, заправленных в высокие лыжные ботинки с ремешками и блестящими пряжками. Из-под вязаной шапочки на спину буйно выбивались густые черные волосы. Даже издали было видно, как они блестят.

Девушка ловко подпрыгнула, очищая свои лыжи от налипшего снега, резко оттолкнулась палками и, низко присев, вихрем понеслась вниз. Красный свитер, будто язык пламени, мелькал меж стволов. Вот она исчезла за густым мелкорослым сосняком и немного погодя лихо вымахнула на равнину. У самого берега она выставила вперед одну лыжу и по всем правилам затормозила. Сверху она казалась маленькой, этакой божьей коровкой на белом снежном поле.

Кирилл не рассмотрел ее лица: в глаза ему бросился красный свитер и черный конский хвост за спиной. Когда девушка вихрем неслась вниз, хвост, извиваясь, развевался сзади. Наверное, волосы у нее длинные, до самого пояса.

- Девчонки сигают, а я не могу? - сказал Вадим и, довольно лихо оттолкнувшись палками, помчался вниз. Кириллу показалось, что он долго не показывается из-за перелеска, даже подумал, уж не упал ли, но тут приятель вынесся на равнину и, попытавшись затормозить у берега, не удержал равновесия и шлепнулся в снег. Девушка, поднимающаяся вверх, повернула в его сторону голову и улыбнулась. Обидно, конечно, скатиться с такой вершины и на ровном месте растянуться...

Кирилл нерешительно топтался на месте, не зная, что делать: или спуститься по ровной лыжне здесь, или подняться повыше? Вадим смог, а почему он, Кирилл, не сможет? И потом приятель не упустит такой возможности, чтобы не подтрунивать над ним, мол, струсил...

Кирилл поднялся на самый верх, прислонился плечом к сосновому стволу с растрескавшейся серой корой и посмотрел вниз: лыжня сразу круто обрывалась, совсем близко придвинулись к ней деревья, будто по лестнице спускающиеся с вершины. Девушка в красном свитере, ставя лыжи крест-накрест и помогая себе палками, карабкалась вверх. Ветер занес волосы вперед и закрыл ей пол-лица. Еще ниже показался Вадим. Он поднял вверх металлическую палку и помахал, крикнув:

- Если не упадешь, с меня дюжина пива!

И когда Кирилл уже понесся вниз, сопровождаемый свистом ветра, холодящим лицо и грудь, донеслось:

- А загремишь, ты ставишь...

Кирилл когда-то неплохо катался на лыжах, но с таких крутых гор давно не спускался. Весь напрягшись, низко согнувшись, так, что совсем близко видел подрагивающие заостренные носки синих лыж, он вихрем летел вниз и чувствовал, что его так и тянет вправо, где с нарастающим шелестом мелькают стволы деревьев с угрожающе нависшими над головой корявыми ветвями. И когда уже самое опасное осталось позади и он начал понемногу выпрямляться, а в груди все радостно пело: "Молодец, Кирюха! Удержался...", лыжа наскочила на ледяную голышку, неизвестно откуда попавшую в колею, подпрыгнула, вильнула в сторону и выскочила из колеи... Кирилл еще какое-то мгновение балансировал, потом рухнул в снег, и его закувыркало. Он слышал, как жалобно звякнула палка о ствол, видел, как одна лыжа, соскочив с ботинка, с тонким свистом понеслась вниз, а он, прочертив коленями две глубоких борозды, с шумом и треском врезался в колючий кустарник...

Он знал, что серьезно ничего не повредил, по крайней мере боли не чувствовал, разве что затылок ломило. Он лежал в метре от лыжни, придавив собой разлапистую елку, и смотрел в небо, которое не смогли загородить ветви деревьев. Небо было ярко-синее, с зеленоватыми квадратными пятнами, возникающими то в одном месте, то в другом. Большое, размазанное по краям облако загораживало солнце. Иногда тонкий розоватый луч прорывался на волю и заставлял искриться налипший на ветвях снег.

Вдруг небо исчезло, его загородило девичье лицо с широко распахнутыми глазами. Точнее, Кирилл сначала увидел одни лишь глаза, а потом, гораздо позже, все остальное. Глаза были большие и не совсем обычные: темно-серые, с зеленоватым оттенком, они были, будто небо в светлую лунную ночь, усеяны звездочками разной величины. И все звездочки лучились. Не глаза, а окна в таинственную вселенную.

- Вы ушиблись? - спросила девушка чистым звучным голосом.

И тогда он разглядел ее лицо. Оно тоже было необычным. Иногда идет человек по оживленной улице большого города и смотрит на прохожих. Глаза равнодушно скользят по лицам, не останавливаясь. И вдруг, как драгоценный камень, блеснет в толпе необычное, мгновенно приковывающее к себе внимание лицо. Оно может быть и некрасивым, но, как магнитом, притягивает взгляд, выводит человека из рассеянной задумчивости. Такие лица остаются в памяти и, сколько бы времени ни прошло, если снова ненароком повстречаешь незнакомца или незнакомку, сразу узнаешь и вспомнишь, где видел...

Лицо девушки было именно таким, которое не забывается. Большеглазая, скуластая, с маленьким ярким ртом, она чем-то напоминала дикое животное, то ли благородного оленя, то ли экзотического австралийского зверька, ловко лазающего по деревьям в джунглях. Кирилл даже не понял, красивая она или нет?..

- Пустяки, - сказал он, поднимаясь на ноги, но тут же снова упал. Казалось, кто-то дернул за веревочку, привязанную к его ноге. Еще ничего не понимая, он улыбнулся девушке и сказал:

- На этот раз вы меня сразили наповал!

- Раз вы способны произносить пошлые комплименты, значит, ничего с вами не случилось, - заключила та и выдернула палки из снега.

Теперь он мог всю ее рассмотреть. Позиция у него была очень выгодная: он лежал на снегу, а она стояла перед ним. Фигура у нее стройная, несмотря на то что не слишком высокая, ноги у нее длинные, грудь двумя острыми бугорками оттопыривала толстый красный свитер. А волосы вблизи оказались еще гуще и чернее. Сейчас, когда он ее видел во весь рост, она еще больше напоминала гибкого дикого зверька. И, надо сказать, красивого зверька. В ней одновременно сочетались грация и пугливость оленя, порывистость и вкрадчивость соболя.

- Как вас звать? - спросил Кирилл, не делая попытки подняться. Ему почему-то казалось, что стоит ему встать на ноги, как это чудное видение тут же исчезнет.

- Вы тут прохлаждайтесь, а я, пожалуй, еще раз скачусь с горы, - сказала девушка. - Пожалуйста, освободите лыжню. По-моему, ваш товарищ собирается спуститься...

Кирилл уперся руками в снег и встал на ноги, он даже успел бросить взгляд на вершину, где действительно маячил Вадим, не видевший, как Кирилл упал, и тут же в глазах замельтешило, и он снова очутился на снегу.