Макс Фриш - Листки из вещевого мешка (Художественная публицистика) Страница 47

Намерение

Разумеется, после пяти лет пребывания за границей (в Риме) многое видишь отчетливее, хотя значительнее оно от этого не становится, если не ведет к новым взглядам, а этого пока не случалось. Отсюда и намерение впредь не высказываться о Швейцарии, по крайней мере публично.

В самом деле: иностранцы, живущие в Швейцарии, относятся к ней лучше, чем наш брат. Они воздерживаются от всякой фундаментальной критики; наша же критика им скорее неприятна, они хотели бы быть в стороне от этого. Что, кроме швейцарской банковской тайны, их привлекает? Видимо, все же многое: ландшафты, центральное местоположение в Европе, чистота, стабильность валюты, в меньшей степени - порода людей (тут они при случае выдают себя набором уничижительных клише), но главным образом своего рода освобождение: здесь достаточно держать в порядке деньги и бумаги и не мечтать о каких-либо изменениях. Если их не беспокоит полиция, Швейцария для иностранца не тема. Они наслаждаются чувством комфорта, которое порождено отсутствием истории.

Обещание не высказываться о Швейцарии, к сожалению, уже нарушено. ("Маленькая нация господ чувствует себя в опасности: звали рабочую силу, а явились люди".) Возможно, возвращение на родину было преждевременным.

Цюрих

Мать при смерти. Порой ей кажется, что мы вместе в России. Ей 90 лет. Многое ли изменилось в Одессе с 1901 года?

Опросный лист

1. Представляет ли еще для Вас брак проблему?

2. Когда брак убеждает Вас больше как институт: на чужом или собственном примере?

3. Что Вы чаще советовали другим:

а) чтобы они разошлись?

б) чтобы они не расходились?

4. Известны Вам примирения, которые не оставили бы шрамов у одной из сторон или у обеих?

5. Какие проблемы разрешает хороший брак?

6. Сколько времени в среднем Вы живете вместе с партнером, пока не исчезает честность перед самим собой, то есть когда и про себя не решаетесь больше думать о том, что могло бы напугать партнера?

7. Думая о разрыве, Вы ищете вину за собой или за партнером?

8. Изобрели бы Вы сами брак?

9. Срослись Вы с общими в Вашем нынешнем браке привычками? И если нет: считаете ли Вы, что Ваш партнер сросся с этими привычками, из чего Вы это заключаете?

10. Когда брак Вас больше раздражает:

а) в повседневности?

б) в путешествии?

в) наедине с собой?

г) в большом обществе?

д) с глазу на глаз?

е) вечером?

ж) утром?

11. Вырабатывается ли в браке общий вкус (как можно предположить по меблировке супружеской квартиры) или каждый раз при покупке лампы, ковра, вазы и т. д. Вы тихо капитулируете?

12. Если у Вас есть дети: чувствуете ли Вы себя виноватым перед детьми, когда доходит до разрыва, то есть считаете ли Вы, что дети имеют право на несчастливых родителей? И если да, то до какого возраста?

13. Что побудило Вас на обещание вступить в брак:

а) потребность в надежности?

б) ребенок?

в) общественная уязвимость внебрачных отношений, затруднения в гостиницах, надоедливые сплетни, проявления бестактности, сложности с властями или соседями и т. д.?

г) обычаи?

д) облегчение ведения домашнего хозяйства?

е) уважение к семейному укладу?

ж) знание по опыту, что внебрачная связь в равной степени ведет к привычке, изнурению, повседневности и т. д.?

з) виды на наследство? и) надежда на чудо?

к) мнение, что это чистая формальность?

14. Хотели бы Вы что-нибудь добавить к гражданской или церковной формуле бракосочетания:

а) как жена?

б) как муж?

(Просьба привести точную формулировку.)

15. Если Вы вступали в брак несколько раз: в чем Ваши браки были схожи, в том, как они начинались или как кончались?

16. Если Вы узнаете, что после разрыва Ваш партнер не перестает Вас обвинять, какой Вы делаете вывод: что Вас больше любили, чем Вы тогда полагали, или это просто приносит Вам облегчение?

17. Что Вы обычно говорите, когда кто-нибудь из Ваших друзей снова разводится, и почему умалчивали об этом раньше?

18. Можете Вы быть одинаково откровенным с каждым из супругов, если они сами не откровенны друг с другом?

19. Если Ваш нынешний брак можно назвать счастливым, чем Вы это объясняете? (Можно кратко.)

20. Если бы у Вас был выбор между браком, который можно назвать счастливым, и вдохновением, дарованием, призванием и т. д., которые могли бы поставить под угрозу супружеское счастье, что было бы для Вас важнее:

а) как для жены?

б) как для мужа?

21. Почему?

22. Можете Вы угадать, как ответит Ваш нынешний партнер на эту анкету? И если нет:

23. Хотели бы Вы знать его ответы?

24. Хотели бы Вы, напротив, чтобы партнер узнал, как Вы ответили на эту анкету?

25. Считаете ли Вы отсутствие тайн заповедью брака или Вы думаете, что как раз тайна, которую супруги скрывают друг от друга, их связывает?

"Пройдемся по романам и пьесам последнего времени. Они кишат психопатами, социально опасными типами, изысканнейшими мерзостями и хитроумнейшими подлостями. Действие разыгрывается в боящихся света помещениях, и богатейшая фантазия проявляется во всем, что отмечено гнусностью. Но когда нас пытаются убедить, что все это рождается глубоким возмущением, тревогой и как-то пекущейся о целом серьезностью, мы выражаем не всегда, но часто - обоснованные сомнения".

"А ныне? Мы то и дело встречаем девиз Litterature engagee 1. Но при этом каждый, кто любит поэзию как поэзию, чувствует себя неловко. Она утрачивает свою свободу, она утрачивает истинный, убедительный, неподвластный веяниям времени язык, становится чересчур усердным адвокатом заданных гуманных, социальных, политических идей. И таким образом, мы видим в Litterature лишь вырождение той воли к всеобщности, которая воодушевляла поэтов прошлого".

1 Ангажированная литература (фр.).

"...этот захвативший весь западный мир легион поэтов, чья профессия копаться в мерзостях и подлостях..."

"Если такие поэты утверждают, что клоака - это образ подлинного мира, что сутенеры, проститутки и пьяницы - это представители подлинного, неприкрашенного мира, то я спрашиваю: в каких кругах они вращаются?"

"Вспомним простой и добротный фундамент, на котором построено здание всякой великой культуры".

"Вернемся к Моцарту!"

Эмиль Штайгер * (из речи по случаю присуждения литературной премии Цюриха, 17.12.1966)

1967

Текст для цоколя Розенхофского фонтана

Здесь не покоится

ни великий

цюрихский

мыслитель и

государственный деятель

или мятежник

дальновидный

планировщик

свободы

и т. д.

1967

никто

современник

патриот

реформатор

Швейцарии

XX века

основатель

будущего

что тем не менее наступит

никакой знаменитый беженец

не жил здесь или умер

приблизительно здесь во славу

нашего родного города.

никакой еретик не был

здесь сожжен, здесь не

была достигнута никакая

победа, никакая сага, восслав

ляющая нас, не требует здесь

памятника из камня, здесь

вспомним наши сегодняшние

деяния

этот памятник свободен

1967

здесь не покоится

никакой воин холодной

войны

этот камень, который

на нем, воздвигнут

во времена войны во

ВЬЕТНАМЕ

1967

Допрос I

А. Как ты относишься к насилию как средству политической борьбы? Есть люди, которые, как ты, носят очки и лично избегают драки, но применение насилия в политической борьбе одобряют.

Б. Теоретически.

А. Считаешь ли ты возможным общественные перемены без применения насилия или же ты осуждаешь применение насилия принципиально - как Толстой, которого ты сейчас читаешь?

Б. Я демократ.

А. Я вижу, что ты подчеркнул при чтении. Например: "Самые вредные люди повешены или сидят по каторгам, крепостям и тюрьмам... Казалось бы, чего же еще? А между тем распадение существующего строя жизни именно теперь и именно у нас в России все больше и больше приближается" 1.

1 Толстой Л. Н. ПСС, 1956, т. 37, с. 214.

Б. Написано в 1908 году.

А. Так как ты считаешь себя демократом, то я полагаю, что насилие господствующего класса в царской России тебе кажется неприемлемым.

Б. Да.

А. Считал бы ты в подобных условиях оправданным применение насилия, то есть контрнасилие?

Б. Толстой был против.

А. Я спрашиваю тебя.

Б. У нас нет таких условий. Можем ли мы вообще еще говорить о господствующих классах, как при Толстом, и, значит, о людях, которые, с точки зрения господствующих классов, опасны и подвергаются преследованию насилием, вызывающим контрнасилие? Сегодня у нас положение благополучное, по сравнению с царской Россией, по сравнению хотя бы с Испанией, или Португалией, или Грецией... Опасных, с точки зрения большинства, людей не вешают, едва ли сажают в тюрьмы, разве только они преступают законы; но не из-за их образа мыслей. Из-за образа мыслей человека могут ожидать неприятности, но не более того; осложнение карьеры, но не ссылка, не лишение прав. Возможно, человек потеряет место учителя; увольнение, но не запрет на профессию. Поношение в официальной печати и как следствие - осуждение за столом завсегдатаев кафе, но никак не приговор государственных органов. Свобода мнений гарантируется конституцией. Равно как и право на забастовки; рабочие могут предъявлять свои требования, с ними ведут переговоры, они не крепостные. И если кто-то вообще не хочет работать, он может бить баклуши; никакого принудительного труда. А если кто-то все же желает перемен, он может заявить об этом публично; его не примут в высшую школу, не возьмут на телевидение, возможно, телефон его будет прослушиваться, но он может сказать то, что хочет. У него даже не заберут паспорта. Повторяю: никакого лишения прав. Там, где государство выступает покровителем, такие люди, разумеется, неугодны; это неприятно, но это не насилие; с ними ничего не случается, когда они переходят улицу. Опасные, с точки зрения большинства, эти люди сохраняют даже право голоса; решает большинство. А перед законом все равны, бесправные и всесильные. Если кто-либо из этих людей надеется, что он станет судьей, он ошибается, но из-за этого его не арестуют, не подвергнут преследованиям и т. д., короче говоря: репрессии применяются вполне в рамках правового государства.