Томас Гарди - В краю лесов Страница 59

Уинтерборн тоже стал другой. По-прежнему мягкий, он, однако, мог теперь критически относиться к Грейс. Прошло время, когда Грейс Мелбери была в его глазах непогрешима, как существо высшего порядка. Он и перемену-то заметил в ней, потому что его отношение к ней изменилось. Ведь перед ним была не близкая, понятная Грейс, а таинственная незнакомка, которую ему еще предстояло узнать; взгляды ее стали шире, она держалась с большим достоинством, с большей уверенностью, чем прежняя Грейс. На первых порах он не мог решить, нравится ли ему эта перемена. Но своя прелесть в этом, во всяком случае, была.

Затянувшееся молчание Джайлса испугало впечатлительную душу Грейс: не таится ли в нем недоброе?

- О чем ты задумался? Какие мысли проложили эти морщинки на лбу? спросила она. - Я не обидела тебя, сказав, что еще не время серьезно говорить о будущем?

Тронутый искренней любовью, прозвучавшей в этих словах, и глубоко взволнованный, Уинтерборн отвернулся, взяв Грейс за руку. Он уже сожалел, что позволил себе критиковать ее.

- Ты очень хорошая, Грейс, очень, - проговорил он глухо. - Ты стала гораздо лучше, чем была.

- Почему?

Он не мог бы ей объяснить почему и ответил, уклончиво улыбаясь, что она стала еще красивее, хотя думал совсем о другом. Он держал ее правую руку своей правой, так что лица их были обращены в разные стороны; видя, что Джайлс не собирается отпускать ее руку, Грейс решилась мягко укорить его.

- Мне кажется, мы зашли не дальше, чем дозволено в таких обстоятельствах, и достаточно далеко, чтобы мой бедный отец больше не волновался, не правда ли, Джайлс? Мы ведь с тобой те же, что были. Видишь ли, Джайлс, дело мое еще не кончено, вдруг... представь себе только, что я никогда не получу свободы!.. Возникнет какое-нибудь препятствие, или недостанет какого-нибудь документа?

Грейс побледнела, дыхание у нее оборвалось. До самой последней фразы разговор их был беспечной любовной болтовней. Мрачные события прошлого, еще более мрачное будущее, если хлопоты Мелбери не увенчаются успехом, все было на какой-то миг забыто. Теперь же несчастные обстоятельства снова обступили их, свет и тень заняли подобающие места.

- Но, кажется, дело уже решено, - проговорила Грейс. - Отец пишет, что ему сказал адвокат?

- Пишет, что все в порядке. Случай простой, проще не бывает. Еще, правда, не все оформлено, как полагается по закону. И это естественно.

- Да, конечно! - сказала Грейс и, нахмурив лоб, задумалась. - Но ведь отец написал, что дело почти решено, да? А ты сам что-нибудь знаешь про новый закон?

- Подробно не знаю. Слыхал только, что если муж и жена не ладят, то развестись теперь очень легко. Никакого постановления парламента не надо.

- Они, наверное, просто должны что-нибудь подписать или под присягой рассказать о чем-нибудь?

- Да, наверное.

Сострадательный человек, услыхав, как эти две простые души рассуждают об имперском законе, зарыдал бы, знай, какие опасные мечты лелеют они, усыпленные неведением.

Какое-то время оба молчали, как дети при виде чудесного, непостижимого явления.

- Джайлс, - наконец сказала Грейс, - когда я вспоминаю, как серьезно мое положение, то я очень расстраиваюсь. Давай уйдем отсюда. Мы с тобой так долго вместе, это опрометчиво с моей... с нашей стороны. Вдруг кто-нибудь нас увидит?.. Я почти что уверена, - прибавила она с сомнением, - что не должна позволять тебе брать мою руку, ведь документы еще не подписаны и я еще связана ненавистными узами или почти что связана. Мой отец потерял голову. Правда, я ни перед кем не чувствую никаких моральных обязательств, и на моем месте ни одна женщина, имеющая гордость, не чувствовала бы их после всего, что было. Но я хочу, чтобы приличия были соблюдены.

- Да, да, конечно. Но твой отец пишет в письме, что жизнь коротка. И он прав, поэтому я так хочу знать, Грейс, твое теперешнее ко мне отношение. Минутами я чувствую себя, после того как получил это письмо, точно ребенок, который ничего не понимает и всего боится. Если одному из нас суждено умереть до того, как будут окончены все формальности и ты станешь свободна, если один из нас отойдет в мир иной и мы не воспользуемся этой краткой, минутной, но вполне реальной возможностью, то я, умирая, скажу себе, если это буду я, "правильно ли, что я ни одного раза не поцеловал ее? А я, видит бог, ни разу ее не целовал, хотя она и обещала быть моей; и теперь уже никогда не поцелую". Вот что я подумал бы.

Грейс смотрела, как слова слетают с губ Уинтерборна, точно они были видимы; лицо ее становилось печально; услыхав последние слова, она опустила голову.

- Да, - сказала она, - я тоже об этом думаю. Все время думаю, и я совсем не хочу быть сдержанной и холодной с тобой, с моим единственным другом, который столько лет и так преданно любит меня; я не хочу причинять тебе боль, как причиняла когда-то в те бездумные дни. Не хочу! Но могу ли я сейчас позволить тебе... Не слишком ли рано?..

В глазах Грейс от смущения и страха заблестели слезы. Честный Уинтерборн не стал настаивать, видя смятение Грейс.

- Да, ты права, - ответил он, уже раскаиваясь в сказанном. - Лучше подождать, пока все устроится. А что пишет тебе твой отец?

Уинтерборн хотел спросить, в каком положении дело; но Грейс, поняв его по-своему, стала простодушно пересказывать ту часть письма, где Мелбери советовал ей, как вести себя.

- Он пишет... то, что я уже сказала тебе. Рассказать подробнее?

- Нет, конечно, если это секрет.

- Вовсе не секрет. Я перескажу тебе все слово в слово, Джайлс, если ты хочешь. Он пишет, что я должна подать тебе надежду. Вот! Но я не могу пока зайти так далеко, как он этого хочет... Ну, пойдем отсюда, - прибавила Грейс и, мягко высвободив свою руку из его, первая пошла к выходу.

- Я подумал, что не мешало бы пообедать, - сказал Уинтерборн, спускаясь с небес на землю. - Тебе надо обязательно поесть. Пойдем, я знаю здесь такое местечко.

У Грейс за стенами отцовского дома не было во всем свете ни одного друга. Фитцпирс не ввел ее в общество, напротив, живя с ним, она временами чувствовала себя одинокой, как никогда. И ей было приятно ощутить чью-то заботу. Но всетаки она стала сомневаться, благоразумно ли предложение Уинтерборна и не является ли оно следствием его неискушенности. Грейс ласково сказала ему, что было бы лучше, если бы он пошел один и заказал ей обед где-нибудь поблизости, а она подождет его в привратницкой монастыря. Джайлс понял сомнения Грейс и, упрекнув себя в незнании приличий, пошел, куда велела ему Грейс.

Вернулся он через десять минут и застал Грейс на том же месте, где оставил.

- Пока ты дойдешь туда, обед будет готов, - сказал он и назвал харчевню, где заказал обед. Грейс никогда о такой харчевне не слыхала.

- Я спрошу, как туда идти, - сказала Грейс, спускаясь со ступеней храма.

- Мы еще увидимся сегодня?

- Конечно, приходи туда ко мне. Как будто ты случайно зашел. Это совсем другое дело, не то что идти вместе. А потом ты поищешь мою двуколку.

Уинтерборн подождал четверть часа, достаточный, по его мнению срок, чтобы пообедать, и поспешил в харчевню. Харчевня "Три бочки", маленькая, опрятная и недорогая, находилась в соседнем переулке. По дороге Уинтерборн вдруг со страхом подумал, достаточно ли хорошо это место для Грейс; а войдя в зал и увидев там Грейс, сразу понял, что совершил промах. Грейс сидела за столом в зале, бывшем по ярмарочным дням и столовой и гостиной; это была длинная узкая комната с полом, посыпанным песком, на котором метла оставила след в виде елочки, и двумя окнами - одно, занавешенное красной шторой, выходило на улицу, другое во двор. Грейс забилась в самый дальний угол, поглядывая растерянно на молочников и мясников, занявших все передние столики. Надо отдать Уинтерборну справедливость: когда он заходил сюда, чтобы заказать обед, этой публики еще не было.

Грейс была совершенно подавлена. Войдя в харчевню и оглядевшись, она немало изумилась, но было уже поздно отступать, и она, сделав над собой героическое усилие, прошла вперед и села на тщательно выскобленную скамейку за длинный узкий стол со стальными ножами и вилками, оловянными перечницами и голубыми солонками. Со стены на нее глядели вывески, рекламирующие торговлю волами. Последний раз, когда Грейс обедала вне дома, это было в фешенебельной гостинице "Эрл-ов-Уэссекс", в обществе Фитцпирса, а до этого она два месяца путешествовала с ним по Европе и останавливалась в тамошних роскошных гостиницах.

Но разве она могла ожидать что-нибудь другое теперь, когда спутником ее стал Уинтерборн? И все-таки перемена была разительной! А она и не подозревала до этой минуты, что ей в такой степени привились вкусы и наклонности Фитцпирса. Правда, элегантный Фитцпирс еще и по сей день не уплатил по весьма внушительному счету вышеназванной гостинице: всякий раз, приезжая с Грейс в Шертон, он останавливался и обедал именно в этом комфортабельном заведении. Но так уж устроен человек, что, Грейс, несмотря на долги, обедала в "Эрл-ов-Уэссекс" с легким сердцем, тогда как здесь, в "Трех бочках", вкушая еду, за которую Уинтерборн честно уплатил вперед, она чувствовала себя несчастной и униженной.