Филипп Робинсон - Маска свирепого мандарина Страница 6

Такая капитуляция будет иметь для нашего героя самые серьезные последствия. Это решение обернулось своего рода экзаменом, который Код начисто провалил, первым кризисом в его жизни. Следующий разразится через пять лет.

Глава 3, в которой кровать переезжает на новое место, а яйцо бросает вызов земному притяжению

Новый день начался с неожиданного визита. Пятнадцать минут девятого, Код только что закончил свой завтрак, глазунью из трех яиц индейки, — отвергнутых Комитетом по торговле из-за того, что у них чересчур крепкая скорлупа, и вдобавок, они не овальной, а какой-то кубической формы, — фунт psalliota campestris[3] и четыре свиные почки, приготовленные с острыми специями по рецепту графа Хаусского (ибо Код принадлежал к людям, «кои с удовольствием потребляют внутренние органы птиц и зверей»).

В дверь постучали. Код открыл, и перед ним предстал сосед, тщательно замаскированный под солидного служащего внушительным пальто и шляпой, хотя радостная, по-детски невинная улыбка как всегда выдавала его истинную натуру с головой. Код был одет по-домашнему, держал в руке чашку с недопитым кофе. Он смотрел на нежданного гостя, как на ожившего мертвеца.

«Ты не поверишь, старина — у меня получилось! — восторженно вскричал Роджерс. — Первая спокойная ночь за месяц — а сегодня утром голова ни чуточки не болит!»

Код едва не обернулся, чтобы посмотреть на свои ящики, но вовремя спохватился.

Вместо этого: «Заходи, друг мой, заходи! — воскликнул он с неменьшим воодушевлением. — Заходи скорее и расскажи мне все подробно, а я пока оденусь».

Роджерс влетел в комнату, плюхнулся в кресло, но сразу же вскочил.

«Значит, ты выяснил, в чем проблема?» — непринужденным тоном произнес Код, завязывая галстук.

«Похоже на то. Оказывается, все довольно просто — я только передвинул кровать! Бог его знает, почему, но это сработало! Может, что-то там с воздухом, или в спальню просачивается газ? Как думаешь? Человек с научным складом ума вроде тебя наверняка быстро найдет ответ».

Чтобы скрыть облегчение, Код педантично изобразил приступ энтузиазма.

«Чрезвычайно, чрезвычайно любопытно! — воскликнул он. Сверкая пронзительным взглядом, пытливо наклонился к гостю, настоящий „человек с научным складом ума“, изучающий уникальный случай. — Я непременно постараюсь выявить причину этого удивительного феномена, разумеется, с твоего разрешения. Надеюсь, ты разрешишь?»

«Что за вопрос! Выявляй конечно! Заходи сегодня вечером ко мне, пропустим стаканчик-другой. Заодно посмотришь квартиру — возможно, что-нибудь обнаружится».

«Скажи пожалуйста, а ты не…» — начал Код, но Роджерс прервал его.

«Извини, старина, сегодня надо прийти на работу пораньше. Утром я должен присутствовать на встрече в Брайтоне, — важно сообщил он. — Я просто решил сначала забежать к тебе и порадовать хорошей новостью. Так и знал, что тебе будет интересно».

Вечером Код явился к Роджерсу, вооруженный рулеткой, ватерпасом, компасом, карандашами, записной книжкой, полудюжиной стеклянных бутылок и парочкой непонятных приборов, внушающих невольное уважение своим таинственным видом. Он угостился виски с содовой и принялся за работу, а Роджерс тем временем делился с ним фактами. Он сообщил (правда, Код уже знал это), что раньше кровать располагалась в центре комнаты, а ее спинка была придвинута к стене, разделяющей их квартиры; теперь она стояла параллельно ей, так что голова спящего оказывалась в углу рядом с окном.

Код тщательно определил точные координаты объекта, а Роджерс, попивая виски, уважительно наблюдал за его манипуляциями. Код простучал стены, принюхался, изучил показания приборов и набрал пробы воздуха из разных мест квартиры в свои бутылки.

Потом спросил: «Как именно ты спал прошлой ночью? Я имею в виду, в какой позе? На спине или на боку?»

«Как всегда — на правом боку».

«То есть, отвернувшись от стены?»

«Ну да».

Код кивнул: «Ясно». Он продолжил работу, — измерил подушку, расстояние до стены и так далее, — пунктуально добавил новые данные к остальным сведениям в книжке. Потом сел напротив соседа и осушил свой стакан. Отверг новую порцию спиртного, но от пива не отказался.

«Пиво после виски — опасность близко,

Виски после пива — хорошо на диво»

— шутливо заметил Роджерс. — «Так ведь, профессор? Ну что, какой будет вердикт?»

Код выдержал подобающую паузу.

Наконец сдержанно, бесстрастным тоном: «Пока я не могу сформулировать окончательные выводы. Собранные факты необходимо дифференцировать. Возможно даже придется прибегнуть к экстраполяции».

«Экстраполяции? — Роджерс слегка встревожился. — Это что за зверь такой?»

«Экстраполировать означает предположить, прибегнуть к дедукции, сделать гипотетические выводы — вполне обычная процедура, уверяю тебя» — успокоил его Код.

«Только и всего? Ну, тогда ладно», — рассеянно произнес Роджерс.

Он снова наполнил свой стакан и вынул из холодильника еще пару бутылок пива и содовую. Стало ясно, что несколькими порциями спиртного дело не ограничится и намечаются «дружеские посиделки». Код охотно уступил его пожеланиям, ведь сегодня ему впервые представилась возможность наблюдать Объект в его естественной среде обитания, в «натуральном виде», так сказать.

Время шло, стаканчик следовал за стаканчиком, глаза Роджерса стали влажными и блестящими, как у спаниеля, с губ не сходила задорная мальчишеская улыбка, а безволосый череп и лицо уподобились спелой землянике, покрытой капельками росы. Испытав под действием великого уравнителя — алкоголя приступ душевной широты, он уже смотрел на Кода почти как на равного по положению, своего закадычного дружка. Съемная квартира, или, как он предпочитал ее называть, «апартаменты», превратилась в бар, где счастливого Роджерса окружили приятели в кепках, плотных шерстяных пальто, с пышными усами, изливающие потоки инспирированных пивом любезностей. Он нарек Кода «Ником», требовал, чтобы тот звал его «Бак». Поделился заветной мечтой стать директором компании, выиграть чемпионат по бадминтону Северо-Лондонского клуба и улучшить показатели по гольфу. Неожиданно помрачнев, объяснил, почему так боится своих приступов головной боли: отец умер от внезапного кровоизлияния в мозг, когда Роджерс был еще маленьким.

«Однажды ночью, ни с того ни с сего, пошла кровь из носа, и никак не останавливалась. Когда все кончилось, ее вылилось не меньше ведра».

Он поежился. Настроение у него испортилось, но долго оставаться хмурым Роджерс просто не мог. Он снова заговорил о работе. Наклонился к собеседнику, и, широко раскрыв глаза, с сосредоточенно-серьезным видом и раскрасневшимся в предвкушении будущих успехов младенчески-розовым лицом, во всех подробностях обрисовал Коду значение и заоблачные перспективы рынка водосточных труб. Он чувствовал себя одним из посвященных, «настоящим спецом», на котором держится компания, и хотел разделить с кем-нибудь собственный триумф. Он озаботился судьбой друга.

«Слушай, а хочешь к нам? — произнес он трогательно серьезным тоном. — Хочешь я все устрою? По моей рекомендации руководство тебя возьмет не глядя. Кстати, чем ты сейчас занимаешься?»

Роджерс был осторожен и тактичен, словно боялся причинить боль своим вопросом.

«Полагаю, ты желаешь знать, чем я зарабатываю на жизнь? — с кроткой улыбкой произнес Код. — Я агент по продаже игрушек. Нечто в этом роде».

Он извлек из кармана миниатюрный волчок и красно-белую безделушку в форме большого боба. Заставил волчок кружиться в центре столика, а боб неуклюже кувыркаться на скользком лакированном паркете вдоль стены. Забавные движения игрушки всерьез захватили его. Роджеру тоже понравилось, хотя он счел такие развлечения сильно устаревшими. Код будто прочитал его мысли.

«Разумеется, я предлагаю и новые популярные товары. На самом деле, по мере своих скромных возможностей, я тоже участвую в твоем рекламном бизнесе. Продаю всяческие приспособления, которые выставляют в витрине, чтобы привлечь покупателей — одним из первых был утенок, опускающий клюв в миску с водой. Есть еще вращающиеся медные кольца, словно висящие в воздухе сами по себе, и беспрерывно двигающиеся штучки, — наверняка ты их видел? Мы называем их „приманками“.»

«Однако, — воскликнул он страстно, словно под влиянием внезапного порыва, — если под „занятием“ ты подразумеваешь propositum vitae, то есть дело, которому твой сосед и приятель посвятил жизнь, я отвечу, что перед тобой — исследователь, в меру своих скромных способностей изучающий окружающий мир. Я неустанно наблюдаю, неустанно спрашиваю себя: „Как это происходит?“ и „В чем причина данного явления?“»

Он взял полупустую бутылку пива, театральным жестом воздел руку, поднес ее к свету.