Ирвин Шоу - Рассказы из сборника Пестрая компания Страница 6

- У вас весьма милый и крайне оригинальный взгляд на финансы, - со смехом заметил Датчер, глядя на неё снизу вверх.

- Деньги есть деньги, - тоже рассмеявшись, ответила она. - Если я ещё растолстею, то даже "Рипаблик" может отказаться взять меня на работу. И что тогда вы прикажете мне делать?

- Датчер сочинит пьесу, - сказал Макамер, крепко держась за руль, - ты получишь в ней роль и сыграешь в Нью-Йорке. В Нью-Йорке обожают толстушек.

- Я это уже проходила, - ответила Максина. - Однако я нашла выход получше. Я застраховала своего отчима...

- Великий Боже! - воскликнул Датчер. - И на сколько же?

- На пятьдесят тысяч.

- У нас с вами теперь куча бабок, - сказал Датчер. - Эй, Макамер, останови машину, она хочет купить мне "Линкольн".

Ха, - ухмыльнулась Максима. - Я три года исправно делала взносы, а он меня надул, женившись на какой-то ничтожной ирландской стерве, которая обслуживала его в ресторане в Обиспо.

Все рассмеялись.

- Вы изумительны, - сказал Датчер, привлек её к себе и поцеловал поцеловал вежливо, сдержано, осторожно и в то же время с намеком на некоторую вульгарность.

Как нехорошо, подумал Датчер, вновь уронив голову на её колени... и это знаток Спинозы, почитатель Джон Мильтона.

- Говорит Берлин, - донеслось из радиоприемника. - Город погружен во тьму. Фюрер пока не ответил на ультиматум англичан. На берлинских вокзалах замечены войска, и эшелоны один за другим направляются в сторону польской границы.

Радио заиграло песенку "Давай-ка пофлиртуем", а Максина принялась с увлечением рассказывать Долли об их очередной подруге, которая выскочила замуж за семидесятипятилетнего старца, владеющего недвижимостью в виде четырнадцати городских кварталов в центре Кливленда.

- Город погружен во тьму, - пробормотал Датчер, устраиваясь поудобнее.

Не так уж и плохо, думал он, мчаться сквозь ночь в другую страну, в иной город с новой девушкой - пусть страна эта будет Мексика, город Тиахуаной, а девушка - существом более, чем заурядным. Красивая, полнеющая, чуть грубоватая - одним словом, совсем не та, которую ты избрал бы в спутницы для визита к профессору этики в Амерсте. В любом случае, это гораздо лучше, чем сидеть в одиночестве за стойкой бара. Потерплю ещё десять минут, думал он, затем попрошу остановить машину и выйду, чтобы купить свежую газету. Посмотрим, что они на это скажут.

Он чуть повернул голову и зарылся лицом в рыжий мех. Мех источал густой аромат духов, что было гораздо приятнее, чем запах кожи и бензина, господствующий в хвосте машины.

- "Князь Матчабелли"... - сказал Датчер. - Эта лиса свалилась в колодец, наполненный до краев "Князем Матчабелли" и там утонула. Прекрасная смерть. Макамер, я рассказывал тебе когда-нибудь о Синтии Мессмор, с которой я учился в классе выпуска 99 года прошлого века и её отношениях с мисс Финч? Она потом вышла замуж за Шамуса Гунана, Члена Окружной Ассамблеи...

- Вы что, издеваетесь надо мной? - спросила довольно грубо Максина.

Датчер понимал, что надо остановится, но ничего не мог с собой поделать.

Он принял сидячее положение и продолжил печально:

- Мне не следовало покидать школу в 1899 году, а секс есть не что иное, как опиум для народа. Включи-ка радио, Макамер.

Долли укоризненно покачала головой, а Датчер сделал вид, что смотрит в окно. Какая низость, подумал он. Я веду себя низко, и мне это нравится. Этой ночью я желаю быть всем... низким, злобным, изящным, величественным, покорным: одним словом - всяким. Я хочу, чтобы жили все мои эмоции. А её я не люблю, и ничего у меня с ней не получится. Но если я смогу сделать так, чтобы она на меня разозлилась, то...

- Говорит Париж, - произнес диктор. - Все огни в городе потушены. Кабинет министров заседает непрерывно с шести вечера.

Макамер выключил приемник.

Датчер чувствовал, что Максина не сводит с него глаз. Он повернул голову, одарил её ласковым взглядом. Девица она красивая, подумал он. Фигура у неё вполне приличная. И, кроме того, мне придется пробыть рядом с ней ещё целые сутки...

- И в таком виде вы собираетесь завтра идти на скачки? Без галстука?

Датчер подергал воротничок рубашки. Рубашка была в стиле "поло" и на верхнюю пуговицу не застегивалась.

- Думаю, что в таком, - ответил он. - Здесь ужасно жарко.

- Если вы не повяжете галстук, я с вами не пойду, - объявила Максина.

- У меня нет галстука.

- Тогда я с вами не пойду, - твердо сказала она.

- Мы обитаем в тропическом климате, - произнес Датчер, - и забывать об этом не должны. Я северный человек и потею, как...

- У меня есть запасной галстук, - заметил Макамер, - и ты можешь его надеть.

- Почему бы и нет, если это сделает Максину счастливой, - послав девушке очередную улыбку, согласился Датчер.

- Я не могу появиться перед людьми в обществе человека без галстука.

- Вот теперь, - сказал с ласковой улыбкой Датчер, - я вижу, что вы совершенно правы.

Максина ответила ему улыбкой.

По крайней мере, подумал он, за все время поездки я ни разу не вспомнил о "Полуночном убийстве". Этого она, все-таки, сумела добиться.

Они остановились в Сан-Диего и немного выпили в баре в окружении множества матросов с близлежащей военно-морской базы. Долли проглотила таблетки, которые принимала постоянно, схватила Макамера за руку и, быстро наклонившись, поцеловала его в шею. Время близилось к двум часам ночи, бар закрывался и матросы были пьяны.

- Соединенные Штаты ни в какую войну влезать не станут, - объявил похожий на юного фермера и явно не умещающийся в своей непрочной, синей форме матрос. - Мне дал гарантии мой конгрессмен.

- Откуда вы? - поинтересовался Датчер.

- Из Арканзаса.

Датчер кивнул, как будто это его полностью убедило в правоте члена Конгресса. Матрос одним глотком допил все, что оставалось в его кружке, и сказал:

- Пусть япошки приходят. Мы сметем их со всех морей. Мне хотелось бы посмотреть, как они попытаются на нас напасть. Пусть только попробуют...

Максина улыбнулась матросу.

- Я голоден, - объявил Датчер, увлекая Максину и Долли к дверям. Ненавижу дискуссии о сравнительной силе различных флотов.

- Приятно слышать, - сказал Макамер, - что официальный представитель Вооруженных сил Соединенных Штатов уверен в том, что наша страна не вступит в войну.

Они шли по улице в направлении ярко освещенного кафе, фирменным блюдом которого были разнообразные вафли.

- Красивый мальчик, - заметила Максина, когда компания вошла в кафе. Если его извлечь из его матросского костюма.

Кафе было переполнено, и им пришлось сесть за столик, с которого ещё не успели убрать грязную посуду. Максина и Долли отправились в дамскую комнату, а Макамер и Датчер, оставшись за столом в тускло освещенном зале, взирали друг на друга поверх грязных тарелок и пятен кофе на скатерти.

- А она в полном порядке, - глядя с ухмылкой на Датчера, громогласно объявил Макамер. - У неё классная фигура. Долли для тебя здорово постаралась. Разве нет?

- Макамер, - сказал Датчер, - если бы мне потребовался оратор, способный произнести спич под грохот бетономешалки, я выбрал бы тебя.

- Не правда ли смешно, что я всегда так громко говорю? - оглядев зал, виновато спросил Макамер.

- Теперь всем посетителям этого заведения стало известно, что у Максины "классная фигура".

Официантка, очень бледная и очень (к двум часам ночи) усталая застучала тарелками, торопливо сгребая их со стола.

- По-моему, ты прекрасно проводишь время, - сказал Макамер. - Она ведь заставляет тебя смеяться, не так ли?

- Да, она меня смешит, - согласился Датчер.

Появились Долли и Максина. Датчер следил за тем, как Максина шагает между столиками, как колышется рыжий мех на её костюме и как все посетители мужчины провожают её глазами. Костюм, подумал Датчер, узок ей не меньше, чем на полдюйма, - причем во всех направлениях. Готов держать пари, что все её остальные наряды тоже сшиты в обтяжку, и малы ей, по крайней мере, на полдюйма. Даже пеньюары.

- Вы знаете, о чем я думаю? - спросил Датчер, когда Максина заняла место за столиком.

- О чем же? - полюбопытствовала свеженапудренная и свежеподкрашенная Максина.

- О ваших пеньюарах.

- По-моему, говорить вслух об этом неприлично, - сурово произнесла она.

- Датчер - ужасно вульгарный человек, - вмешался Макамер. - Ты убедишься в этом, прочитав его книги.

- Англичане, - заметила Максина, - только что объявили войну немцам. Нам об этом сказала какая-то женщина в туалете.

Так вот, значит, каким образом я узнал об этом, подумал Датчер. В туалете подозрительного заведения Сан-Диего какая-то женщина сообщила увлекавшейся вином актрисе из компании "Рипаблик" о том, что Англия объявила войну Германии. А актриса, в свою очередь, сказала об этом мне.

- Эта вилка - грязная, - громко заявила Максина официантке, раскладывавшей заказанные ими вафли по тарелкам. - Это надо же иметь нахальство давать нам грязные вилки!