Вашингтон Ирвинг - Сочинения Страница 6

– Тише, Рип, – сказала она ему, – тише, дурачок! Старик не тронет тебя.

Имя ребенка, лицо матери, звук ее голоса – все это пробудило цепь воспоминаний в его душе.

– Как зовут тебя, милая? – спросил Рип.

– Джюдит Гарденир.

– А как зовут твоего отца?

– Его, беднягу, звали Рипом Ван Винклем. Но вот уже двадцать лет, как он ушел из дому с ружьем, и с тех пор ничего о нем не слыхать. Пес его воротился один. Застрелил он себя нечаянно или похитили его индейцы – никто не знает. Я была тогда еще маленькой девочкой.

Рипу оставалось задать еще один вопрос. Он промолвил дрожащим голосом:

– Где твоя мать?

– Она тоже умерла, совсем еще недавно. У нее лопнул кровеносный сосуд, оттого что она рассердилась на разносчика из Новой Англии.

В этом известии была хоть капля утешения. Рип не в силах был больше сдерживаться. Он обнял свою дочь и ее ребенка.

– Я твой отец! – крикнул он. – Молодой Рип Ван Винкль когда-то, а теперь – старик! Неужто никто не знает бедного Рипа Ван Винкля?

Все стояли, пораженные, пока одна старуха не выбралась из толпы и, прикрыв глаза ладонью, вгляделась в его лицо и воскликнула:

– Ну конечно! Это Рип Ван Винкль, он самый! Так ты вернулся, старый сосед? Добро пожаловать! Где же ты пробыл двадцать долгих лет?

Недолго рассказывал Рип свою историю, потому что двадцать лет прошли для него, как одна ночь. Соседи дивились, слушая Рипа; иные подмигивали друг другу, а почтенный человек в треуголке, который, едва миновала тревога, возвратился на место действия, поджал губы и покачал головой, – и в ответ на это закачались головы всех собравшихся.

Решено было все же узнать мнение старого Питера Вандердонка, который как раз медленно приближался по дороге. Он был потомком историка, носившего то же имя, который написал одно из первых исследований по истории этой провинции. Питер был старейшим из жителей деревни и как нельзя лучше знал все удивительные события и предания этой округи. Он тотчас же вспомнил Рипа и подтвердил его рассказ самым удовлетворительным образом. Он уверил собравшихся, что от предка своего, историка, знает совершенно точно, что в Каатскильских горах всегда обитали странные существа. Что Великий Гендрик Гудзон, первым открывший и реку и эту страну, каждые двадцать лет нес1 ет там вахту вместе с командой своего «Полумесяца» [30], ибо ему позволено таким образом навещать арену своих подвигов и бдительным оком наблюдать за рекой и большим городом, носящим его имя. И его, Питера Вандердонка, отец видел однажды, как они, в старинном голландском платье, играли в кегли в горном ущелье; да и сам он как-то раз, летним вечером, слышал грохот шаров, похожий на далекие раскаты грома.

Словом, толпа успокоилась и возвратилась к более важным делам, связанным с выборами. Дочь Рипа взяла его к себе. У нее был уютный, хорошо обставленный дом, а муж ее был рослый, веселый фермер; Рип признал в нем одного из мальчишек, которые когда-то имели обыкновение карабкаться к нему на спину. Сын же и наследник Рипа, – тот, что был точной его копией и стоял, прислонившись к дереву, – работал у них на ферме, но проявлял унаследованную от отца склонность заниматься любым делом, кроме своего собственного.

Рип вспомнил теперь былые свои привычки; он разыскал многих из прежних приятелей, хотя все они стали теперь не те, – старость их не пощадила. Поэтому он охотней заводил друзей среди подрастающего поколения и скоро снискал большую любовь в их среде.

Дома ему нечего было делать, и, достигнув того счастливого возраста, когда человек может бездельничать безнаказанно, он снова занял свое местечко на скамье перед кабачком и пользовался уважением как один из патриархов деревни и живая летопись старых, «довоенных» времен.

Немало дней прошло, прежде чем ему удалось попасть в русло споров и сплетен, прежде чем он понял чуждые ему события, которые совершились, пока он спал, – как началась война за независимость, как страна сбросила иго старой Англии и как из подданного его величества Георга III он превратился в свободного гражданина Соединенных штатов. Рип, правду сказать, плохо разбирался в политике; его мало волновали перемены в жизни государств и империй. Был один только вид деспотизма, от которого он долго страдал, – это был деспотизм госпожи Ван Винкль. К счастью, ему пришел конец; шея Рипа освободилась от ярма, он мог теперь уходить и возвращаться, когда хотел, не страшась тирании своей супруги. Но стоило упомянуть ее имя, чтобы он принялся покачивать головой, пожимать плечами и закатывать глаза. В этом можно было увидеть выражение покорности судьбе или радость освобождения.

Он имел обыкновение рассказывать свою историю всякому новому человеку, который останавливался в гостинице мистера Дулитля. Замечено было, что вначале он каждый раз изменял некоторые подробности, без сомнения потому, что так недавно проснулся. Но в конце концов история отстоялась в тот именно рассказ, который мною изложен, и не было во всей округе ни мужчины, ни женщины, ни ребенка, которые не знали бы ее наизусть. Иные упорно продолжали сомневаться в правдивости ее и утверждали, что Рип попросту спятил и этот пункт помешательства так за ним и остался. Однако, старые голландские поселенцы отнеслись к ней с полным доверием. Даже и по сей день, если им случится услышать летним вечером гром в Каатскильских горах, они непременно скажут, что это Гендрик Гудзон со своей командой забавляется игрою в кегли. И все мужья по соседству, когда круто приходится им под родным кровом, мечтают о том, чтобы хлебнуть забвения из кубка Рипа Ван Винкля.

Жизнь пророка Мухаммеда

Предисловие

Предлагая читателям историю жизни Мухаммеда, я считаю нужным предварить ее небольшим объяснением. Много лет тому назад, во время моего пребывания в Мадриде, я предполагал в ряде очерков описать время господства арабов в Испании и хотел предпослать им жизнь основателя ислама. Многие частности я заимствовал из испанских источников и из перевода арабского историка Абульфеды, копию с которого я нашел в библиотеке иезуитов в монастыре св. Исидора в Мадриде.

Во время моего последнего пребывания в Испании я воспользовался утомительной скукой довольно продолжительного недомогания, чтобы просмотреть рукописи, пользуясь при этом разъяснениями, сделанными за последнее время различными писателями, и в особенности библиотекарем Гейдельбергского университета Густавом Вейлем, тщательным исследованиям которого я очень многим обязан.

Таково происхождение труда, предлагаемого теперь вниманию публики. Он носит на себе отпечаток сочинения, предназначенного для семейной библиотеки, причем я больше всего имел в виду передать в легкой, понятной форме факты, относящиеся к жизни Мухаммеда, и те легенды и предания, которые встречаются постоянно в восточной литературе; в то же время я старался сообщить сущность веры Мухаммеда, насколько она может заинтересовать обычного читателя. При таких обстоятельствах я счел излишним испещрять страницы ссылками и цитатами.

В. И.

Сансейд, 1849 г.

Глава первая

В течение длинного ряда лет, начиная с самой ранней исторической эпохи и вплоть до VII столетия христианской эры, обширный полуостров, окруженный Красным морем, рекой Евфрат, Персидским заливом и Индийским океаном и известный под именем Аравия, оставался в прежнем неизменном виде, и события, глубоко потрясавшие остальную Азию, Европу и Африку, почти не коснулись его. В то время как царства и империи возникали и погибали, как древние династии исчезали с лица земли, как границы и населения стран изменялись, а их обитатели истреблялись или уводились в плен, – Аравия, невзирая на то, что пограничные ее области переживали некоторые перемены, сохранила в глубине своих пустынь свой первоначальный характер и свою независимость, а населявшие их кочевые племена никогда не склоняли своей главы под игом рабства.

Арабы относят предание о своей стране к самой отдаленной древности. По их словам, она заселена была вскоре после потопа потомством Сима, сына Ноя, постепенно разбившимся на несколько племен, из которых наиболее замечательными были адиты и тамудиты. Все эти первоначальные племена, по сказанию, или стерты были с лица земли в наказание за их беззакония, или же исчезли при последующих поколениях, так что относительно их остались только смутные предания и несколько страниц в Коране. О них иногда упоминается в истории Востока как о «древних первобытных арабах» или как об «исчезнувших племенах».

Уцелевшее население полуострова, по мнению тех же авторитетных источников, произошло от Катана или Иокатана, потомка Сима в четвертом колене. Его потомство распространилось по южной части полуострова и вдоль Красного моря. Яраб, один из его сыновей, основал государство Йемен, и вся территория получила название в честь его; от Яраба аравитяне производят название как себя, так и своей страны. Другой его сын, Джюргам, основал царство Хеджена, где его потомки царили в течение нескольких поколений. Это тот самый народ, который оказал гостеприимство Агари и Измаилу, изгнанным из дома патриархом Авраамом. Впоследствии Измаил женился на дочери Водада, владетельного князя из рода Джюргама, и, таким образом, чужеземец и еврей привился к первоначальному арабскому родословному дереву. Это доказывает мощную силу этого дерева. Жена Измаила принесла ему двенадцать сыновей, приобретших господство над страной, и их обильное потомство, разделившись на двенадцать колен, изгнало первоначальное потомство Иокатана.