Славомир Мрожек - Портрет Страница 7

БАРТОДИЙ (встает). Я, пожалуй, пойду.

АНАТОЛЬ. Куда?

БАРТОДИЙ. Поеду домой, так будет лучше.

АНАТОЛЬ. Останься.

БАРТОДИЙ. Да нет, не стоит. Извини меня.

АНАТОЛЬ (встает). Это ты извини меня.

БАРТОДИЙ. Не с того я начал, и, наверное, потому так глупо все вышло. Сам виноват.

АНАТОЛЬ (обнимает одной рукой Бартодия и ведет его назад). Чушь все это. Немного нервы шалят, вот и все. Трудный был день. Садись, выпьем, поболтаем. Ты ел что-нибудь?

БАРТОДИЙ. Нет, я только утром приехал.

АНАТОЛЬ. Сейчас пойдем обедать. Остался бы на несколько дней...

БАРТОДИЙ. Посмотрим...

АНАТОЛЬ. Останешься, останешься. Где ты остановился?

БАРТОДИЙ. Еще не знаю. В гостинице, наверное.

АНАТОЛЬ. Никаких гостиниц. Поживешь у нас, места хватит, даже слишком много. Это твой чемодан?

БАРТОДИЙ. Мой.

АНАТОЛЬ (берет чемодан). Сейчас распакуем. (Ставит чемодан на пол.) Или нет, сначала надо выпить. Располагайся, чего ты стоишь? Садись, садись, садись! (Чуть ли не силой усаживает Бартодия.) А ты совершенно не изменился, хочешь музыку?

БАРТОДИЙ. Вовсе не обязательно.

АНАТОЛЬ (включает радиолу). Я полысел немного, но ты, честное слово... Все тот же, все тот же, ты ведь в июле родился, или в июле, забыл уже...

БАРТОДИЙ. В октябре.

АНАТОЛЬ. А я в июне, я старше тебя, но скоро мы сравняемся, да? Все сравняется, уже сравнялось, тебе чего налить, этого? Того? (Предлагает Бартодию бутылки на выбор.) А может, вот этого...

БАРТОДИЙ. Можно того.

АНАТОЛЬ. Да ты не стесняйся, чем богаты, гость в дом, Бог в дом, - как говаривали наши предки, - тем и рады. Как в старое доброе время. В единстве сила, то есть - полюбим друг друга. Кто не с нами, тот не обязательно против нас. Ora pro nobis, fiat voluntas tua. Ты в костельном хоре пел?

БАРТОДИЙ. Нет.

АНАТОЛЬ. А я пел. "Молись за нас, и да свершится воля твоя".[2] Еще до войны пел. Нет, в войну, нет, после войны, или, может, до войны? Тааак, берем за шейку, теперь рюмочка, из бутылочки в рюмочку, вооот... так, чудесно... (Подает полную рюмку Бартодию.) Снова за шейку, рюмочка, наклоняем... так, порядочек, бутылочку пока закрываем... Вот и готово!

Садится напротив Бартодия с рюмкой, поднятой как бы для тоста. Бартодий встает и выключает радиолу, снова садится.

За наше...

Выпивают.

...За наше, за ваше и... так вашу. Нет, ей-Богу... (Разглядывает Бартодия.)

БАРТОДИЙ. Что случилось?

АНАТОЛЬ. А ты тоже немного полысел.

БАРТОДИЙ. Ничего странного.

АНАТОЛЬ. Мне казалось - только я.

БАРТОДИЙ. Все потому, что брильянтином увлекались.

АНАТОЛЬ. И стриглись под утиный хвост. Вернее - это я, ты прическу изменил.

БАРТОДИЙ. Тоже было не слишком гигиенично. Затылок подбритый, а сверху - копна.

АНАТОЛЬ. И обязательно непромытая.

БАРТОДИЙ. Но зачесанная.

АНАТОЛЬ. Гладко назад.

БАРТОДИЙ. Да что там брильянтин, - вот сахарная вода. Держала как глазурь.

АНАТОЛЬ. Было что держать.

БАРТОДИЙ. И за что держать - тоже.

АНАТОЛЬ. Как я рад, что вижу тебя, старик.

БАРТОДИЙ. Нет, только не старик.

АНАТОЛЬ. Ну, тогда еще по одной.

БАРТОДИЙ. Может, хватит.

АНАТОЛЬ. Да ты что?

БАРТОДИЙ. Мне нельзя.

АНАТОЛЬ. Мне тоже. (Наполняет рюмки.)

БАРТОДИЙ. Ты же раньше совсем не пил.

АНАТОЛЬ. И потом тоже нет, и еще долго - нет, всю жизнь - нет. Нужно наверстывать.

Звонит телефон.

Пусть звонит, я не подойду, хватит.

АНАБЕЛЛА (за сценой). Анатоль!

АНАТОЛЬ. Что, лягушонок!

АНАБЕЛЛА. Возьми трубку!

АНАТОЛЬ (снимает трубку). Анатоль Первый слушает... Не могу, к сожалению, никак не могу.

Входит Анабелла, в руках у нее ваза с розами.

Сегодня не могу, завтра не могу, послезавтра не могу и вообще больше уже не могу.

АНАБЕЛЛА. Кто это?

АНАТОЛЬ (к Анабелле). Комитет сотрудничества. (В трубку.) И, собственно говоря, никогда не мог.

АНАБЕЛЛА. Комитет сотрудничества с кем?

АНАТОЛЬ (к Анабелле). С зарубежными странами. (В трубку.) И да поможет мне Бог.

Анабелла ставит вазу с цветами на пол и отбирает трубку у Анатоля.

АНАБЕЛЛА (в трубку). Пожалуйста, не кладите трубку. (К Анатолю.) А в чем, собственно, дело?

АНАТОЛЬ. Какая-то делегация.

АНАБЕЛЛА. И почему ты отказываешься?

АНАТОЛЬ. Я же беседую с приятелем. С моим другом детства.

АНАБЕЛЛА (в трубку). Минутку. (К Анатолю.) Ты спятил?

АНАТОЛЬ. Почему я. Это все вокруг спятили, но не я. Я твердо стою на ногах и непреклонно продолжаю...

АНАБЕЛЛА. Анатоль! (В трубку.) Да, слушаю вас... да... да. Во сколько? Ну, конечно... Да нет же, ничто не помешает. Пожалуйста, присылайте машину. (Кладет трубку.) Сейчас за тобой приедут.

АНАТОЛЬ. Слушаюсь, лягушонок. Они всегда за мной приезжают.

АНАБЕЛЛА (отбирает у него рюмку). Потом напьешься.

АНАТОЛЬ. Когда? Жизнь коротка.

АНАБЕЛЛА. А как вернешься, пойдем ужинать в "Кристалл".

АНАТОЛЬ. А мой друг?

АНАБЕЛЛА. Пойдет с нами. А потом в бар "Котелок".

АНАТОЛЬ. Почему в "Котелок"?

АНАБЕЛЛА. Там играют "Розовые пантеры".

АНАТОЛЬ. А-а, тогда другое дело.

АНАБЕЛЛА (к Бартодию). Давайте будем на ты. (К Анатолю.) Ты ведь не хочешь, чтобы мы с твоим другом были на вы?

АНАТОЛЬ. О, нет! Конечно же, нет!

АНАБЕЛЛА. Ну, я бегу. (Выходит.)

АНАТОЛЬ. Сама жизнь, правда?

Сцена 2 - Бартодий, Анатоль, Анабелла.

Возвращаются из ночного бара "Котелок". Бартодий и Анатоль под хмельком, поют.

БАРТОДИЙ, АНАТОЛЬ.

В ритме марша, - юность мира

Мы шагаем дружно вперед.

Грозные минуют годы,

Всех, кто молод, к борьбе он зовет.

БАРТОДИЙ. Фальшивишь.

АНАТОЛЬ. Чего ты от меня хочешь, я же раньше никогда этого не пел. Пою в первый раз в жизни.

БАРТОДИЙ. Зачем тогда сейчас поешь?

АНАТОЛЬ. За компанию. А ты?

БАРТОДИЙ. Я - другое дело. Это была моя любимая песня.

АНАБЕЛЛА. Перестаньте дурачиться.

АНАТОЛЬ. А ты, детка, помолчи, когда старшие поют.

БАРТОДИЙ. Не обращай внимания, киска.

АНАТОЛЬ. Не киска, а лягушонок.

БАРТОДИЙ. Не обращай внимания, лягушонок, просто у твоего слоника головка слабенькая. Это он с непривычки.

АНАТОЛЬ. Но я еще привыкну. Честное слово - привыкну.

БАРТОДИЙ. Он все для этого сделает. Уже начал.

АНАБЕЛЛА. Хотите кофе?

БАРТОДИЙ. Мы не хотим кофе. Мы хотим счастья всего человечества.

АНАТОЛЬ. А я - нет. На меня не рассчитывай.

БАРТОДИЙ. Он правду говорит, кузнечик, он никогда не хотел счастья всего человечества.

АНАТОЛЬ. У меня был скверный характер. Зато он так хотел, что буквально из штанов выскакивал навстречу этому самому счастью. Ангел в штанах.

БАРТОДИЙ. Это откуда?

АНАТОЛЬ. Из Маяковского.

БАРТОДИЙ. Не ангел в штанах, а "Облако в штанах". Впрочем, это его дореволюционная поэма, то есть - еще декаданс. А после декаданса он уже перешел на твердые идейные позиции, в соответствии с неумолимыми законами диалектического материализма.

АНАТОЛЬ. Что ж, пожалуйста, пусть будет так.

АНАБЕЛЛА. Какие же вы скучные. (Уходит.)

Сцена 3 - Бартодий, Анатоль, Анабелла.

АНАТОЛЬ (кричит вслед Анабелле). Я скоро приду! (К Бартодию.) Хороша, да? Сейчас кое-что покажу. (Достает из бумажника несколько фотографий, поочередно показывает их Бартодию.) На пляже. (Показывает следующую.) Тут она с подругой. Тоже ничего, а? Вот эта, в цельном купальнике. Лучше бы в бикини. (Подает следующую.) Ест мороженое. А вот здесь... (Подает следующую.) Без лифчика.

БАРТОДИЙ. Ты попросил снять?

АНАТОЛЬ. Сама сняла. (Пауза.) Хороши, правда?

БАРТОДИЙ. Да, очень.

АНАТОЛЬ (перебирает фотографии в бумажнике). А, вот! (Подает Бартодию фотографию.) На велосипеде.

БАРТОДИЙ. Ну и что - на велосипеде...

АНАТОЛЬ. Как это что. Присмотрись получше. (Пауза.) Видишь?

БАРТОДИЙ. Ты снимал?

АНАТОЛЬ. А кто же еще? Как, ничего?

Бартодий отдает Анатолю все фотографии.

БАРТОДИЙ. Интересные.

АНАТОЛЬ. Это еще что. Погоди, у меня сеть и другие, целая серия, восемнадцать на двадцать четыре...

БАРТОДИЙ. Куда ты?

АНАТОЛЬ. Они в письменном столе. Представляешь, у меня уже есть письменный стол?

БАРТОДИЙ. Оставь.

АНАТОЛЬ. Не хочешь?

БАРТОДИЙ. Лучше поговорим.

АНАТОЛЬ. Тогда выпьем.

БАРТОДИЙ. Тебе уже хватит.

АНАТОЛЬ. А тебе?

БАРТОДИЙ. И мне тоже, нам уже не по двадцать лет.

АНАТОЛЬ. Мне - двадцать.

БАРТОДИЙ. А мне - нет.

АНАТОЛЬ. Еще бы, ты ведь жил дольше. А вот мне сократили жизнь на пятнадцать лет, и я - как новенький.

БАРТОДИЙ. Наверное, обижаешься на меня?

АНАТОЛЬ. За что?

БАРТОДИЙ. Что тебе сократили, а мне не сократили. У меня даже наоборот вышло: это были прекраснейшие годы моей жизни.

АНАТОЛЬ. Тебе необходимо говорить об этом?

БАРТОДИЙ. Необходимо. Ведь я отдаю себе отчет.

АНАТОЛЬ. В чем? В чем ты можешь отдавать себе отчет?

БАРТОДИЙ. Ну, в этих твоих пятнадцати.

АНАТОЛЬ. Вот как? И в чем же еще.

БАРТОДИЙ. И в этом моем, так сказать, научном мировоззрении.