Бернард Шоу - Андрокл и лев Страница 7

легкостью приемлет битву. (Стеная, бьет себя в грудь.) О, грешник,

великий грешник! (Падает на ступени в глубоком унынии.) Кесарь. Метеллий, я бы хотел видеть этого человека в гвардии преторианцев. Метеллий. А я - нет, кесарь. Он из тех, кто портит всем настроение. Есть

люди, в чьем присутствии не повеселишься: не люди, а ходячая совесть.

Нам было бы при нем не по себе. Кесарь. И по этой причине тоже неплохо было бы видеть его среди вас. Чем

больше у императора совестливых, тем лучше. (Ферровию.) Послушай,

Ферровий.

Ферровий трясет головой и упорно смотрит в землю.

Сегодня на арене силы будут равны. Ты и твои товарищи получите оружие,

и на каждого христианина придется один гладиатор. Если ты останешься

жив, я благосклонно отнесусь к любой твоей просьбе и предоставлю тебе

место в гвардии преторианцев. Даже если ты попросишь не спрашивать тебя

о вере, я, вполне вероятно, не откажу тебе. Ферровий. Я не буду сражаться. Я умру. Лучше стоять в ряду архангелов, чем в

строю преторианцев. Кесарь. Не думаю, чтобы архангелы - кто бы они ни были - отказались

пополнить свои ряды преторианцами. Однако как тебе будет угодно. Идем,

посмотрим представление.

В то время как император со свитой поднимаются по

ступеням, в проходе появляются Секутор и Ретиарий,

возвращающиеся с арены. Секутор покрыт пылью и очень

сердит; Ретиарий ухмыляется.

Секутор. Ха! Император! Вот теперь увидим! Кесарь, скажи: честно со стороны

Ретиария вместо того, чтобы, как положено, накинуть на меня сеть,

возить ею по земле, пока я чуть не ослеп от пыли, а потом поймать меня?

Если бы весталки не подняли пальцы, я был бы уже мертв. Кесарь (останавливаясь на ступенях). В правилах это не запрещено. Секутор (с негодованием). Кесарь, это грязный трюк. Разве не так? Кесарь. Это пыльный трюк, дружок.

Подобострастный смех.

В следующий раз гляди в оба. Секутор. Это он пусть глядит в оба. В следующий раз я кину меч ему под ноги

и удушу его собственной его сетью прежде чем он вскочит. (Ретиарию.)

Так и знай. (Уходит, мрачный и разгневанный.) Кесарь (посмеивающемуся Ретиарию). Эти трюки неумны мой друг. Зрители любят

видеть мертвеца во всем его блеске и великолепии. Если ты вымажешь ему

лицо и перепортишь оружие, они выкажут свое неудовольствие тем, что не

дадут тебе его убить. А когда настанет твой черед, они это тебе

припомнят и опустят вниз большие пальцы. Ретиарий. Может, потому я и сделал так, кесарь. Секутор поспорил со мной на

десять сестерций, что победит меня. Если бы мне пришлось его убить, я

бы потерял эти деньги. Кесарь (умиленно смеясь). Ах вы, плутишки, нет конца вашим проделкам. Я всех

вас распущу и стану устраивать слоновьи бои. Слоны дерутся честно.

Поднимается к своей ложе и стучит в дверь. Дверь

открывает капитан; он вытягивается во фронт, пропуская

императора. В проходе появляется мальчик, вызывающий на

арену участников представления, за ним - три

униформиста; у первого в руках связка мечей у второго

несколько шлемов, у третьего - латы и другие детали

доспехов; они кидают все это в общую кучу.

Мальчик. С вашего позволения, кесарь, одиннадцатый номер программы!

Гладиаторы и христиане!

Ферровий вскакивает, готовый принять мученический венец.

Остальные христиане реагируют каждый по-своему: одни

радостно и бесстрашно, другие - сдержанно и горделиво,

третьи - беспомощно заливаясь слезами, четвертые

горячо обнимая друг друга.

Мальчик уходит.

Кесарь (оборачиваясь у дверей ложи). Час настал, Ферровий. Пойду в ложу,

посмотрю, как тебя убьют, раз ты пренебрег моими преторианцами. (Входит

в ложу.)

Капитан закрывает изнутри дверь ложи. Метеллий и

остальные члены свиты расходятся по своим местам.

Христиане во главе с Ферровием идут к проходу.

Лавиния (Ферровию). Прощай. Эдитор. Спокойненько! Вы, христиане, должны сражаться. Ну-ка. вооружайтесь! Ферровий (поднимая с земли меч). Я умру с мечом в руке, чтобы показать

людям, что я мог бы сражаться, будь на то воля божия; мог бы убить

того, кто убьет меня, если бы захотел. Эдитор. Надень доспехи. Ферровий. Никаких доспехов. Эдитор (грубо). Делай что велят! Надень доспехи! Ферровий (сжимая меч, с угрозой). Я сказал - никаких доспехов. Эдитор. А что отвечу я, когда меня спросят, почему я выставил голого

человека против своих людей в доспехах? Ферровий. Отвечай молитвой, брат, и не бойся земных властелинов. Эдитор. Пф-ф! Упрямый осел! (Кусает губы в нерешительности, не зная, как ему

быть.) Андрокл (Ферровию). Прощай, брат. встретимся когда-нибудь в райских кущах. Эдитор (Андроклу). Ты тоже идешь. Возьми там меч и надень доспехи, какие

подойдут тебе по росту. Андрокл. Право, не могу. Я не могу драться, никогда не мог, не могу

заставить себя так ненавидеть. Меня надо кинуть на съедение львам

вместе с этой леди. Эдитор. Тогда не путайся под ногами и придержи язык.

Андрокл послушно отходит в сторону.

Ну, все готовы?

С арены доносится звук трубы.

Ферровий (вздрогнув). Господь всемогущий, укрепи мои силы. Эдитор. Ага, испугался? Ферровий. Брат, для меня нет ужаснее звука. Когда я слышу зов трубы, или

дробь барабана, или лязг стали, или свист каменного ядра, вылетающего

из катапульты, то моим жилам пробегает огонь; я чувствую, как кровь

горячей волной заливает мне глаза, я должен нападать, я должен бить, я

должен побеждать; сам кесарь не будет в безопасности на своем

императорском троне, если этот дух овладеет мною. О братья, молитесь!

Увещевайте меня! Напомните мне, что стоит мне поднять меч, и я

обесчещен, а наш Спаситель снова распят на кресте. Андрокл. Ты думай о том, как больно ты можешь по ранить бедных гладиаторов. Ферровий. Когда убиваешь человека, ему не больно. Лавиния. Тебя не спасет ничто, кроме веры. Ферровий. Веры? Которой? Есть две веры. Наша вера и вера воина, вера в

битву, вера, для которой бог в мече. Что если эта вера окажется

сильней? Лавиния. Ты найдешь свою истинную веру в час испытан "я. Ферровий. Этого я и боюсь. Я знаю, что я воин. Как могу быть уверенным в

том, что я христианин? Андрокл. Брось меч, брат. Ферровий. Не в силах. Он льнет к моей ладони. Мне было бы легче отторгнуть

от себя женщину, которую я люблю. (Вздрогнув.) Кто произнес это

кощунство? Неужели я? Лавиния. Я не могу помочь тебе, друг. Не могу сказать. чтоб ты не сражался

за свою жизнь. Помимо воли мне хочется видеть, как ты мечом проложишь

себе путь та небеса. Ферровий. Ха! Андрокл. Но если ты собираешься отступиться от нашей веры, брат, почему бы

не сделать этого, никому не причиняя боли? Не бейся с ними. Воскури

фимиам. Ферровий. Воскурить фимиам! Никогда! Лавиния. В тебе говорит гордость, Ферровий. Только гордость. Ферровий. Только гордость! Что благороднее гордости! (Охваченный угрызениями

совести.) О, я погряз в грехе. Я горжусь своей гордостью. Лавиния. Говорят, мы, христиане, - самые большие гордецы; только слабые

смиренны. О, я еще хуже! Мне следовало бы напутствовать тебя на смерть,

а я искушаю тебя. Андрокл. Брат, пусть они воюют во гневе, мы мужественно примем свои муки. Ты

должен идти туда, как агнец на заклание. Ферровий. Да, да, ты прав. Но не как ягненок под нож мясника, а как мясник,

который подставляет горло (глядит на эдитора) глупому барану, которому

он может свернуть шею одним движением.

Прежде чем эдитор успевает ему ответить, в проход

вбегает мальчик. Из императорской ложи выходит капитан и

спускается по ступеням.

Мальчик. А ну, побыстрей на арену. Зрители ждут. Капитан. Император ждет. (Эдитору.) Ты что, заснул, приятель? Немедля

отправь своих людей. Эдитор. Слушаю, сэр. Это христиане волынят, они трусят. Ферровий (громовым голосом). Лгун! Эдитор (не обращая на него внимания). Шагом марш!

Гладиаторы, отобранные для сражения с христианами,

маршируют по проходу к арене.

Эй вы, там, идите за ними. Христиане, мужчины и женщины (прощаются друг с другом). Будь стоек духом,

брат. Прощай. Поддержи нашу веру, брат. Прощай. Да откроются перед

тобой врата рая, любимый. Прощай. Помни, мы молимся за тебя. Прощай.

Будь мужествен, брат. Прощай. Не забывай, Христова любовь и наша любовь

с тобой. Прощай. Ничто не может причинить тебе зла, брат. Прощай. Да

осенит тебя неземное блаженство, любимый. Прощай. Эдмтор (вне себя от нетерпения). Подтолкните их к дверям.

Оставшиеся гладиаторы и мальчик пытаются приблизиться к

христианам.

Ферровий (становясь перед ними). Коснитесь их, собаки, и мы умрем здесь и

лишим язычников зрелища, которого они ждут. (Христианам.) Братья,

великий миг настал. Этот проход - ваш путь на Голгофу. Всходите на нее

храбро, но кротко, и помните: ни слова упрека, ни одного удара,