Уильям Теккерей - История Пенденниса, его удач и злоключений, его друзей и его злейшего врага Страница 72

- У нашей матери есть заветное желание, Лора, - сказал Пен, - и ты, я думаю, знаешь - какое. Не скрою, она поведала его мне; и если ты, дорогая моя сестра, согласна его выполнить, я готов. Я еще очень молод, но горести и разочарования состарили меня. Я могу тебе предложить лишь очень усталое сердце. Я утомлен, хотя жизненная борьба для меня едва началась. Я неудачник; я пользуюсь помощью тех, кто по праву должен бы рассчитывать на мою помощь. Не скрою, мне стыдно принимать твою щедрость, хоть я и благодарен тебе от души. Когда матушка мне рассказала, что ты для меня сделала, как ты дала мне возможность еще раз попытать счастья в жизни, я готов был упасть к твоим ногам и сказать: "Лора, пойдем со мной, будем бороться вместе! Твое сочувствие придаст мне сил. У меня будет самая нежная, самая великодушная на свете помощница". Ну как, Лора, согласна ты составить счастье нашей матери?

- А ты думаешь, она может быть счастлива, если ты не будешь? - спросила Лора тихо и грустно.

- Почему же не буду? - живо отозвался Пен. - С такой-то женой? Первая моя любовь была отдана другой. Я сломленный жизнью человек. Но я стал бы любить тебя нежно и преданно. Я растерял немало иллюзий, но надежды еще сохранил. Я знаю, у меня есть способности, хоть я и растрачивал их безрассудно; они еще мне послужат... если будет, ради чего стараться. Позволь мне уехать с мыслью, что я вернусь к тебе. Позволь мне уехать, позволь работать и надеяться, что ты разделишь мой успех, буде я его достигну. Ты столько дала мне, Лора, неужели ты ничего не примешь от меня?

- А что ты можешь дать, Артур? - спросила Лора, и Пен вздрогнул при звуке ее печального голоса, поняв, что выдал себя.

Да, объяснение получилось не такое, каким оно было бы два дня назад, когда он помчался к Лоре, своей избавительнице, благодарить ее за вновь обретенную свободу! Если бы ему удалось поговорить с ней тогда, он говорил бы иначе, и она, возможно, иначе бы слушала. Он просил бы ее любви от полноты благодарного сердца, а не предлагал бы в ее распоряжение сердце усталое и пустое. И Лора приняла его предложение как обиду. Ведь он так и сказал, что не любит, а между тем не допускал и мысли об отказе.

"Я предлагаю тебе себя в угоду матери, - вот что значили его слова. Она ждет от меня этой жертвы". На таких условиях Лора не желала выходить замуж; она не намерена была со всех ног бежать к Пену по первому его зову; и ответ ее прозвучал решительно и твердо.

- Нет, Артур, для маменьки наш брак не был бы счастьем, потому что он быстро бы тебе наскучил. Мне тоже ее желание давно известно - она прямой человек и не умеет хитрить, и когда-то я думала... но теперь это кончено... что могла бы... что все могло бы быть, как ей хотелось.

- Ты встретила кого-то другого, - сказал Пен, рассердившись на ее тон и вспомнив все, что произошло за последние дни.

- Неуместный намек, - возразила Лора, вскинув голову. - Сердце, которое, как ты уверяешь, в двадцать три года остыло для любви, должно бы остыть и для ревности. Тебе незачем знать, поощряла ли я кого-нибудь другого. Ни признавать такое обвинение, ни опровергать его я не намерена, и тебя прошу больше об этом не поминать.

- Прости, если я тебя обидел, Лора. Но если я ревную, разве это не доказывает, что я люблю?

- Только не меня, Артур. Возможно, тебе сейчас кажется, что ты меня любишь; но это только на минуту, только потому, что ты встретил отпор. Не будь препятствия, не стоило бы и стараться. Нет, Артур, ты меня не любишь. Я бы через три месяца тебе надоела, как... как все остальные; а маменька, видя тебя несчастным, будет огорчаться больше, чем она огорчится моим отказом. Останемся по-прежнему братом и сестрою, Артур. Ты переживешь это маленькое разочарование.

- Постараюсь! - сказал Артур, оскорбленный в лучших чувствах.

- Ты ведь и раньше старался, - сказала Лора с сердцем, - она уже давно сердилась на Пена и теперь решила высказаться начистоту. - А в следующий раз, Артур, когда будешь делать предложение, не говори девушке, как сказал мне: "Мое сердце молчит - я вас не люблю; но я готов на вас жениться, потому что таково желание моей матушки". За нашу любовь мы ждем большего... так мне кажется. Сама-то я этого не знаю, у меня нет опыта, хоть ты и намекал, что я встретила кого-то другого. А первой своей любви ты говорил, что у тебя усталое сердце? А второй говорил, что не любишь ее, но, если она хочет, готов на ней жениться?

- Ты... ты о ком? - спросил Артур, вспыхнув от гнева.

- О Бланш Амори, Артур Пенденнис! - гордо отвечала Лора. - Всего два месяца тому назад ты вздыхал у ее ног... писал ей стихи... оставлял их в дупле на берегу. Я все знала. Я видела... она сама мне показывала. Может, для вас обоих это была только шутка; но затевать новый роман слишком рано! Пережди хотя бы время своего... своего вдовства и не думай о женитьбе, пока не снял траура. (Тут глаза девушки наполнились слезами, и она смахнула их рукой). Мне больно, я сержусь, и это нехорошо, так что прости теперь ты меня, милый. Ты имел полное право полюбить Бланш. Она в тысячу раз красивее и интереснее, чем... чем все другие здешние девушки; а что у ней нет сердца - этого ты не мог знать, а значит, правильно поступил и расставшись с ней. Мне не следовало попрекать тебя ею, ведь она тебя обманула. Прости меня, Пен!

- Мы оба ревновали, - сказал Пен. - Давай же оба простим! - Он схватил ее за руку и хотел привлечь к себе: решив, что она смягчилась, он уже торжествовал победу.

Но она отпрянула от него, слезы ее высохли, и взгляд был так печален и строг, что молодой человек тоже невольно попятился.

- Пойми меня правильно, Артур, - сказала она. - Этому не бывать. Ты сам не понимаешь, о чем просишь, и не сердись, если я скажу, что, по-моему, ты этого не заслужил. Что ты предлагаешь женщине за ее любовь, почитание, покорность? Если я когда-нибудь произнесу этот обет, милый Пен, то, надеюсь, произнесу его от чистого сердца и с помощью божией сдержу. А ты... что тебя связывает? Многое из того, что для нас, бедных женщин, священно, для тебя пустой звук. Мне не хочется ни думать, ни спрашивать о том, как далеко ты зашел в своем неверии. Ты готов жениться, чтобы сделать угодное маменьке, и сам признаешься, что твое сердце мертво. Так что же ты мне предлагаешь? Какую безрассудную сделку? Месяц назад ты готов был отдать себя другой. Прошу тебя, не играй так опрометчиво сердцами, своим и чужими. Уезжай, поработай; уезжай и постарайся исправиться; ведь я вижу твои недостатки и теперь смею о них говорить; уезжай и достигни славы, раз ты считаешь, что это в твоих силах, а я буду молиться за моего брата и беречь нашу бесценную маменьку.

- И это твое последнее слово, Лора?

- Да, - отвечала она, склонив голову; и, еще, раз коснувшись его руки, ушла. Он видел, как она поднялась на увитое плющом крылечко и скрылась в доме. В ту же минуту занавески в спальне матери сомкнулись, но этого он не заметил - он и не подозревал, что Элен все время наблюдала за ними.

Какие чувства волновали его - радость, гнев? Он объяснился, и при мысли, что он по-прежнему свободен, сердце его втайне ликовало. Лора отказала ему, но разве она его не любит? Она не скрыла своей ревности; значит, сердце ее отдано ему, что бы ни говорили ее губы.

А теперь нам, возможно, следовало бы описать другую сцену - ту, что разыгралась между вдовой и Лорой, когда девушке пришлось рассказать Элен, что она отказала Артуру Пенденнису. Пожалуй, для Лоры то был самый трудный в ее жизни разговор, и самый мучительный. Но тяжело видеть, как несправедлива бывает хорошая женщина, а потому мы умолчим и о ссоре между Элен и ее приемной дочерью, и о горьких слезах, пролитых бедною девушкой. Это была их первая ссора, и оттого особенно болезненная. Она не кончилась и к отъезду Пена: Элен, которая могла простить почти все, не могла простить Лоре ее справедливое решение.

Глава XXVIII

Вавилон

Теперь мы приглашаем читателя покинуть леса и взморье Западной Англии, Клеверинг с его сплетнями, скучную жизнь смиренного Фэрокса, - и в дилижансе "Поспешающий" перенестись вместе с Артуром Пенденнисом в Лондон, куда он отбывает на решительный бой с жизнью и на поиски счастья. Карета мчится сквозь ночь, все дальше от родного дома, а молодой человек думает о том, что ждет его впереди, - как он будет работать и как благоразумно вести себя и кто знает? - может быть, преуспеет и прославится. Ему известно, что многие, менее достойные, обогнали его в жизненной гонке; первая неудача принесла с собой раскаяние и заставила призадуматься, однако не лишила его мужества, ни, добавим от себя, высокого мнения о собственной особе. Тысячи фантазий и планов не дают ему уснуть. Как он повзрослел за год несчастий и размышлений о жизни и о себе, миновавший с последней его поездки в Оксбридж по этой самой дороге! С неизъяснимой нежностью ночные его мысли обращаются к матери, которая благословила его в дорогу и все еще любит его и верит в него, несмотря на все прошлые грехи и ошибки! Храни ее бог! - молится он, подняв глаза к звездам. Господи, ниспошли мне сил, чтобы работать, терпеть, быть честным, бежать искушений, быть достойным ее беззаветной любви! Она сейчас тоже, верно, не спит и тоже воссылает отцу небесному молитвы о благополучии сына. Любовь ее - талисман, который не даст ему погибнуть. А любовь Лоры... он и ее увез бы с собой, но она не позволила, не сочла его достойным. Со стыдом и раскаянием он признает ее правоту, признает, насколько она лучше, выше его... и все же радуется своей свободе. "Она слишком хороша для меня", - думает он, как будто страшась ее непорочной красоты и невинности. Он не создан для такой подруги. Так распутный бродяга, некогда благочестивый и чистый сердцем, сторонится церкви, которую посещал в юные лета - сторонится боязливо, но без злобы, чувствуя только, что ему не место в этом священном убежище.