Пьер Корнель - Цинна Страница 8

Эмилия

А Цинна?

Максим

Говорят, безмерно потрясен,

Узнав, что Цезарь был о тайне извещен,

Но тщетно спорил он, виновность отрицая,

Эвандр все рассказал, хозяина спасая.

Сам Цезарь приказал тебя схватить сейчас.

Эмилия

Что ж медлит тот, кому был отдан сей приказ?

Идти готова я, мне тяжко ожиданье.

Максим

Он в доме ждет моем.

Эмилия

Как?

Максим

Все скажу заране,

Чтоб не дивилась ты. Тебя судьба хранит.

Он заговорщик наш, и с нами он бежит.

Воспользуемся тем, что нам судьба послала,

Спешим же на корабль, он ждет нас у причала.

Эмилия

Как смеешь мне, Максим, ты бегство предлагать?

Максим

Для Цинны я готов всего себя отдать.

Хотел бы я спасти от высшего несчастья

И ту, в ком для него заключено все счастье.

Бежим! Настанет день - и скоро, может быть,

Когда, спасенные, мы сможем отомстить.

Эмилия

Но Цинна и в беде достоин восхищенья.

Нам пережить его нельзя и для отмщенья.

Кто остается жить, когда погублен он,

Тот низостью души навеки заклеймен.

Максим

Впадать в отчаянье с такою слепотою,

О боги! Слабой, быть тебе, с твоей душою!

А ты, не чувствуя желания борьбы,

Готова тотчас пасть под натиском судьбы!

Нет, доблесть высшая в душе моей хранима,

Раскрой глаза, вглядись внимательно в Максима,

Ведь Цинну нового должна ты в нем открыть,

Любимого тебе он может заменить,

А так как дружба нас в одно соединила,

То, полюбив меня, его б ты полюбила.

Ведь тем же пламенем способен я пылать!

Я...

Эмилия

Смеешь ты любить, не смея жизнь отдать!

Ты хочешь многого. Но, высказав признанье,

По крайней мере будь достойным и желанья:

Иль славной гибели не думай убегать,

Иль сердце низкое не смей мне предлагать.

Исполнив твердо долг, достойный восхищенья,

Ты, если не любовь, внушишь мне уваженье.

Будь истый римлянин с отвагою в крови,

И мил мне станешь ты, хотя и без любви.

Нет! Если с Цинной ты воистину был дружен,

Не думай, что его возлюбленной ты нужен.

Пора о долге здесь договориться нам;

Дай в этом мне пример или внимай мне сам.

Максим

Ты горю предалась безмерно, слишком страстно!

Эмилия

Ты хитрость скрыть свою стараешься напрасно,

И возвращенье мне счастливое сулишь,

И в горестях таких о страсти говоришь!

Максим

Едва начав любить, томлюсь я, пламенея,

Ведь друга своего люблю сейчас в тебе я,

И если б так же ты, как некогда пред ним...

Эмилия

Не думай, что совсем уж я проста, Максим!

Полна утратой я, но разум сохранила,

Мое отчаянье меня не ослепило.

Высокой доблести полна душа моя,

И знаю то, что знать так не хотела б я.

Максим

Меня в предательстве подозревать ты стала?

Эмилия

Да, если хочешь, ты, чтоб правду я сказала,

Настолько хорошо продуман бегства план,

Что вправе я считать, что это все - обман.

И много б милости нам оказали боги,

Когда бы без тебя рассеяли тревоги.

Беги один! Любовь мне тягостна твоя.

Максим

Ах! Ты безжалостна!

Эмилия

Сказала б больше я.

Не бойся, что тебя теперь хулить я стану,

Но и не жди, чтоб я поверила обману.

Коль думаешь - с тобой несправедлива я,

Иди со мной на смерть, чтоб оправдать себя.

Максим

О нет. Ты жить должна, и знай, что я повсюду...

Эмилия

Лишь пред Октавием тебе внимать я буду.

Идем же, Фульвия!

ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ

Максим

Максим

О, горечь свыше сил!

По справедливости отказ я получил.

На что ж решиться мне? Я казни столь ужасной

Сам этой хитростью обрек себя напрасной.

Надежды нет, Максим, теперь душе твоей.

Она расскажет все пред гибелью своей,

И тот же эшафот всем явит в смерти близкой

Ее величие и твой поступок низкий.

Навек останется в потомстве с этих пор

Твое предательство, заслуженный позор.

В один и тот же день ты погубил, несчастный,

Владыку, друга, ту, кого ты любишь страстно,

И оттого, что сам ты в низости своей

Тирану в руки мог отдать своих друзей,

В награду получил ты стыд и раздраженье,

Да гнев, который жжет тебя без сожаленья.

Эвфорб, причиною всему был твой совет,

Но доблести в рабах еще не видел свет.

Вольноотпущенник всегда рабом бывает:

Жизнь изменяя, он души не изменяет.

Хотя свободою и был отмечен ты,

Но благородства в ней не мог явить черты.

Неправой власти ты принес мне обольщенье,

Заставил запятнать честь моего рожденья.

Боролся я с тобой, но ты меня сломил,

И сердце ты мое обманом очернил.

И жизнь теряю я, и доблестное имя,

Так слепо обольщен советами твоими,

Но, видя зло твое, позволят боги мне

За любящих, Эвфорб, тебе отмстить вдвойне.

Пусть тягостно мое пред ними преступленье,

Я кровь готов свою пролить для искупленья,

И в состоянии отмстить рука моя

За то, что некогда тебя мог слушать я!

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Август, Цинна

Август

Сюда, о Цинна, сядь и трезвою душою

Взвесь то, что выскажу сейчас я пред тобою;

Не возражая мне, словам моим внимай

И речь мою ничем пока не прерывай.

Будь нем; но коль тебя внимание такое

Лишит хотя б на миг душевного покоя,

Когда окончу я, ты можешь возразить.

Хочу лишь этого я у тебя просить.

Цинна

Я повинуюсь.

Август

Но условия такого

Держись - тогда и сам свое сдержу я слово.

Воспитан, Цинна, был ты средь врагов моих,

И мой отец, и я зло видели от них.

Средь чуждых мне людей ты получил рожденье,

Ты, перейдя ко мне позднее в подчиненье,

Их ненависть посмел в душе своей сберечь,

И на меня теперь свой обращаешь меч.

Еще с рождения врагом ты мне считался,

Потом, узнав меня, ты все же им остался.

И злоба у тебя в крови; в душе своей

Ты держишь сторону враждебных мне людей

И с ними ненависть ко мне питаешь злую.

Но я, любя тебя, мщу, жизнь тебе даруя.

Я сделал пленником тебя, дружа с тобой,

И в милостях моих стал двор тебе тюрьмой.

Сперва я возвратил тебе твои именья,

Потом Антония дал земли во владенье.

Ты знаешь, я всегда с тобою ласков был,

Благоволение и почести дарил.

Блага, которые тебе так милы были,

Ты тотчас получал, не ведая усилий.

Ты стал знатнее тех, кто при дворе моем

Заслугами бы мог гордиться и родством,

Кто мне могущество купил своею кровью,

Кто охранял меня столь преданной любовью.

Я так был добр к тебе, что победитель мог

Завидовать тому, кто побежденным лег.

Когда же небом был лишен я Мецената

И горе пережил, томившее когда-то,

Его высокий сан тебе я передал,

Чтоб ты советником моим первейшим стал.

Еще не так давно, душой изнемогая,

От власти Цезаря уйти навек желая,

С Максимом и с тобой советовался я,

И только за тобой пошла душа моя.

На брак с Эмилией я дал тебе согласье,

Чтоб все здесь твоему завидовали счастью.

Я так тебя взыскал, что, отличен во всем,

Ты б меньше счастлив был, когда бы стал царем.

Ты знаешь это сам; такую честь и славу

Столь скоро позабыть ты не имел бы права.

Так как же можешь ты, все в памяти храня,

Стать заговорщиком, чтобы убить меня?

Цинна

Как, государь! Чтоб я бесчестное желанье

Таил в душе...

Август

Но ты не держишь обещанья.

Молчи; ведь я не все успел тебе сказать.

Я кончу - и тогда пытайся отрицать.

Теперь же мне внимай, не прерывая боле:

Ты смерть готовил мне у входа в Капитолий,

При приношенье жертв хотел своей рукой

Над чашей нанести удар мне роковой.

И часть твоих друзей мне б выход заслонила,

Другая же тебе б помочь успела силой.

Как видишь, обо всем я извещен сполна.

Ты хочешь, чтоб убийц назвал я имена?

То Прокул, Глабирьон, Виргиниан, Рутилий,

Помпоний, Плавт, Ленас, Альбин, Марцелл, Ицилий,

Максим - которого я другом мог считать,

А остальных из них не стоит называть.

Вот кучка тех людей, погрязших в преступленье,

Которым тяжело законов проявленье,

Которые, тая бесчестность дел своих,

Законов не любя, стремились свергнуть их.

Вот ты теперь молчишь, но вызвано молчанье

Смущеньем у тебя, в нем нету послушанья.

Чего же ты хотел, о чем же ты мечтал,

Когда б поверженный у ног твоих я пал?

Свободу дать стране от слишком тяжкой власти?

Коль мысли я твои понять мог хоть отчасти,

Спасение ее зависит от того,

Кто крепко держит жезл правленья своего.

А если замышлял ты родины спасенье,

Зачем мешал ты мне дать ей освобожденье!

Из рук моих ты б мог свободу эту взять

И было б незачем к убийству прибегать.

Так в чем же цель твоя? Сменить меня? Народу

Опасную тогда приносишь ты свободу.