Все говорят: нет правды на земле - Игорь Резников Страница 8

Судья

Простите, свидетель, что напоминанаю о неприятном обстоятельстве вашей жизни. Но известно, что с 1802 года вы стали терять слух, и в конце концов этот процесс привел вас к полной глухоте. Вы уже не могли слышать своих собеседников. В связи с этим вы стали пользоваться так называемыми «разговорными тетрадями», где собеседники записывали свои реплики, а вы отвечали им иногда устно, а иногда, как они сами, письменно. Эти тетради находятся сейчас среди документов, приложенных к делу. Здесь есть упоминания о слухах по поводу отравления обвиняемым г-на Моцарта. Что вы можете сказать по этому поводу?

Свидетель

Я, действительно, слышал об этих сплетнях и упоминал о них в разговорах с друзьями. Но другие записи в этих тетрадях, как вы можете убедиться, свидетельствуют, что я никогда таким слухам, порочащим моего уважаемого учителя, не верил.

У сторон есть вопросы к свидетелю? Г-н прокурор?

Прокурор

Я слышал, свидетель, что в 1808 году у вас произошла ссора с обвиняемым. Что вы можете пояснить нам по этому поводу?

Свидетель

22 декабря 1808 года в театре «Ан дер Вин» должен был состояться мой авторский концерт (такие концерты в Вене принято называть «академиями»). Для этой академии я назначил сложную трехчасовую программу, включающую Пятую и Шестую симфонии, Четвертый концерт для фортепиано с оркестром, некоторые фрагменты из Мессы ор.86 и Большую концертную арию «Ah, perfido», а в качестве завершения — столь крупное произведение, как специально для этой академии написанная Фантазия для фортепиано, хора и оркестра. Собственного оркестра в моем распоряжении не было, я набирал музыкантов из разных оркестров, и некоторые из оркестрантов не обладали достаточным мастерством, чтобы справиться с такой программой. Я решился тогда на отчаянный шаг, быть может, не очень красивый с этической точки зрения. Я попытался заполучить некоторых музыкантов из превосходного оркестра Венского музыкального общества, которым руководил г-н Сальери. А на тот же день, что и моя академия, был назначен благотворительный концерт общества. Г-н Сальери сильно обиделся на меня, это вызвало между нами размолвку. Впрочем, Сальери человек добрый и не злопамятный. Вскоре после этого я пришел в дом г-на Сальери, чтобы принести ему извинения и, не застав его, написал на листе бумаги «Ученик Бетховен был здесь!». Это, как видно, тронуло моего учителя, и вскоре мы помирились.

Судья

Есть еще вопросы к свидетелю?

Благодарю вас, г-н Бетховен. Вы можете оставаться на связи.

Г-н секретарь, я прошу установить связь со свидетелем Мошелесом.

Секретарь

Связь установлена.

Судья

Свидетель, вы Мошелес Игнац, родились 29 мая 1794 года в Праге, по профессии пианист, дирижер, композитор и педагог. Все верно?

Свидетель

Все верно, Ваша честь.

Судья

(Разъясняет свидетелю его права и обязанности. Выясняет, не находится ли он в родственных или свойственных отношениях с подсудимым).

Расскажите, пожалуйста, суду, о вашей последней встрече с подсудимым.

Свидетель

В 1808 году в возрасте 16 лет я отправился в Вену, чтобы брать уроки у г-на Сальери. Игре на фортепиано я обучался с детства и уже в 14 лет давал самостоятельно концерты. Но мне хотелось углубить свои теоретические знания и овладеть композиторским мастерством. Под руководством маэстро Сальери мне это быстро и успешно удалось. Говорю «успешно» потому, что мои фортепианные этюды распространились по всему миру, а маэстро Бетховен в 1814 году поручил мне сделать фортепианное переложение его оперы «Фиделио».

На всю жизнь я сохранил глубокую благодарность г-ну Сальери. Он замечательный музыкант и педагог, и не менее замечательный человек. Поэтому, когда распространились слухи о том, что он убил Моцарта, — а слухам этим я с самого начала не поверил — я поспешил из Берлина, где жил тогда, в Вену, чтобы встретиться с учителем и подбодрить его.

Эта сплетня, как я понял, была известна и г-ну Сальери. Я посетил его в октябре 1823 года. Это была печальная встреча. Он выглядел призраком и говорил незаконченными фразами о своей быстро приближающейся смерти. В конце он сказал: „Хотя я смертельно болен, я хочу заверить Вас честным словом, что нет совершенно никаких оснований для этих абсурдных слухов. Вы знаете, о чём я: Моцарт, что я якобы отравил его. Но нет. Это— злобная клевета, одна только злобная клевета. Скажите миру, дорогой Мошелес, что старый Сальери на краю смерти сам Вам это сказал».

Судья

Благодарю вас, свидетель. Об этом эпизоде сообщал при своем допросе обвиняемый. Суду требовалось только подтверждение. Есть другие вопросы к свидетелю Мошелесу?

Свидетель, вы свободны и можете оставаться на связи.

Прошу установить связь со свидетелем Умлауфом.

Секретарь

Все в порядке, ваша честь, свидетель видит и слышит нас.

Судья

Благодарю вас.

Свидетель, вы Умлауф Игнац, родились 21 августа 1746 года, второй капельмейстер императорского двора. Эти данные верны?

Свидетель

Совершенно верны, ваша честь.

Судья

(Разъясняет свидетелю его права и обязанности. Выясняет, не находится ли он в родственных или свойственных отношениях с подсудимым).

У суда к вам единственный вопрос. Г-н Пушкин в своей версии, которая легла в основу обвинительного заключения, утверждал, что 29 октября 1787 года, в день премьеры оперы Моцарта «Дон Жуан», присутствовавший на представлении обвиняемый Сальери был единственным, кто освистал оперу. Что вам известно об этом?

Свидетель

Я с 1784 года являлся заместителем г-на Сальери, сначала в качестве вице-капельмейстера итальянской оперной труппы, а затем второго капельмейстера двора. С г-ном Сальери я виделся практически каждый день и свидетельствую, что весь 1787 год он неотлучно находился в Вене. Я также хорошо вспоминаю день 29 октября, так как знал, что в этот день должна состояться премьера «Дон Жуана». Об этом событии у меня утром был разговор с г-ном Сальери, а на следующий день он при встрече показал мне газету, где освещалась эта премьера. Учитывая, что расстояние от Вены до Праги составляет 350 километров, за это время г-н Сальери не мог преодолеть такое расстояние даже в один конец, не говоря уже о том, чтобы вернуться обратно.

Таким образом, я готов со всей ответственностью свидетельствовать, что 29 октября 1787 года г-н Сальери никак не мог быть в Праге и присутствовать на премьере.

Я передаю вам также поручение моего августейшего патрона, который сказал, что готов своим монаршим словом удостоверить этот факт.

Судья

Есть еще вопросы к свидетелю? Если нет, то я констатирую, что алиби обвиняемого в отношении данного эпизода установлено. Свидетель Умлауф, суд благодарит вас. Вы свободны и можете, если хотите, оставаться на связи.

Объявляется перерыв на один час.

Секретарь

Прошу всех встать.