Бертольд Брехт - Сны Симоны Машар Страница 9

Мадам Супо. Кирпичный завод здесь неподалеку.

Немецкий капитан. Я пошлю туда танки.

Небо окрасилось в багровый цвет. Все останавливаются и застывают на

месте. Далекие взрывы.

Что это?

Капитан Фетен (хрипло). Кирпичный завод.

Б

Ночь. Слышны удары в ворота. Жорж выходит из свой каморки и, открыв

ворота, впускает хозяина и обоих шоферов.

Хозяин. Как дела, Жорж? Мама здорова? Гостиница как будто еще на месте. Мне кажется, что я вернулся после потопа. Здравствуй, Симона.

Симона, наспех одетая, выходит из шоферской комнаты. Робер обнимает ее.

Появляется и дядюшка Густав.

Робер. Ты устроилась в нашей комнате? (Кружится с ней по двору, напевая.)

Жан-бандит пришел домой,

Розу разыскал,

Мама вынула ликер,

Папа взял бокал.

Хозяин. Что тут было без меня?

Жорж. У нас стоит немецкий капитан. Ваша матушка немного утомлена расследованием по поводу кирпичного завода. Немецкий капитан...

Хозяин. Какое расследование?

Симона. Мсье Анри, все сделано, как вы хотели. И вчера вечером я еще кое-что отнесла в спортивный клуб.

Хозяин. Я спрашиваю, что случилось с кирпичным заводом?

Жорж (неохотно). Он сгорел, мсье Анри.

Хозяин. Сгорел? Немцы сожгли?

Жорж качает головой.

Неосторожность? (Переводит взгляд с одного на другого.)

Ответа нет.

Местная власть?

Жорж. Нет.

Хозяин. Сброд из спортивного клуба?

Жорж. Нет, мсье Анри.

Хозяин. Значит, поджег кто-нибудь из вас? (Зарычав, словно ему отпиливают ногу.) Кто?

Никто не отвечает.

Ах так! Вы все заодно. (С холодным бешенством.) Значит, вы уже благополучно дошли до преступления! Впрочем, этого следовало ожидать после тех знаков благодарности, которые я получил от вас на прощанье. "Подите вы знаете куда с вашим фарфором". Так вы сказали, дядюшка Густав? Ладно, я принимаю вызов. Мы еще посмотрим.

Жорж. Это же из-за немцев, мсье Анри.

Хозяин (саркастически): Ах так? Кирпичный завод мой, а поджог был направлен против немцев. Значит, вы с вашей ненавистью и жаждой разрушения ослепли настолько, что зарезали корову, которая вам давала молоко! (Резко.) Симона!

Симона. Да, мсье.

Хозяин. Скажи мне сейчас же, кто это сделал?

Симона. Я, мсье.

Хозяин. Что? Ты посмела? (Хватает ее за руку.) Кто тебя подучил? Кто твой сообщник?

Симона. Никто, мсье.

Хозяин. Не ври, слышишь? Я не позволю...

Жорж. Оставьте ее, пожалуйста, мсье Анри. Она не врет.

Хозяин. Кто тебе велел?

Симона. Я сделала это для моего брата, мсье.

Хозяин. А! Андре! Он тебя подстрекал против твоего хозяина, а? "Мы из низов...". А? Я всегда подозревал, что он красный. Кто тебе помогал?

Симона. Никто, мсье.

Хозяин. Зачем ты это сделала?

Симона. Из-за бензина, мсье.

Хозяин. И для этого подожгла весь завод? Уж лучше бы ты попросту выпустила бензин.

Симона. Я не знала, мсье.

Жорж. Она еще ребенок, мсье Анри.

Хозяин. Поджигатели! Все! Преступники! Выметайтесь с моего двора, дядюшка Густав! Ты уволен, Жорж. Вы хуже немцев!

Жорж. Очень хорошо, мсье Анри. (Становится рядом с Симоной.)

Хозяин. Кто там говорил о расследовании? В чем дело?

Жорж. Немцы ведут расследование.

Хозяин. Разве это случилось, когда немцы были уже здесь?

Жорж. Да.

Хозяин (в изнеможении садится). Этого еще не хватало! Значит, гостиница погибла! (Подпирает голову руками.)

Дядюшка Густав. Мсье Анри, вчера вечером весь Сен-Мартен очень хорошо говорил о гостинице: "Под самым носом у немцев!"

Хозяин. Меня предадут военному суду. Вот до чего вы меня довели. (В отчаянии.) Меня расстреляют!

Симона (подходит к нему). Мсье, вас не расстреляют, потому что это сделала я. Вы можете пойти со мной к немецкому капитану. Я все возьму на себя.

Морис. Об этом не может быть и речи.

Хозяин. Почему не может быть речи? Она ребенок, ее никто не тронет.

Морис. Вы можете сказать немцам, что это сделала она, но мы ее увезем. Иди одевайся, Симона.

Хозяин. Тогда мы ее сообщники.

Симона. Морис, я должна остаться. Андре этого хочет, я знаю.

Хозяин. Все зависит от того, сделала она это до того, как пришли немцы, или после. Если до, тогда это было военное мероприятие и ей ничего не будет.

Дядюшка Густав (вкрадчиво). Они сейчас же повесили плакат, что расстреляют на месте каждого, кто совершит враждебный акт, мсье Анри.

Хозяин (Симоне). Ты видела плакат?

Симона. Да, мсье.

Хозяин. Какой он?

Симона. На красной бумаге.

Хозяин. Верно?

Дядюшка Густав кивает.

Вот об этом-то тебя и спросят немцы, Симона. Может быть, ты прочла приказ после поджога? Тогда это не диверсия, Симона, и тебе ничего не могут сделать.

Симона. Я прочла его раньше, мсье.

Хозяин. Ты меня не поняла. Если ты прочла его после, немцы, вероятно, просто передадут тебя мэру, потому что тогда это дело, которое касается только французов. И тогда ты выходишь сухой из воды, Симона. Понимаешь?

Симона. Да, мсье. Но я прочла его раньше.

Хозяин. Она не понимает. Дядюшка Густав, вы были на дворе в это время. Когда ушла Симона?

Дядюшка Густав. Раньше, мсье Анри, конечно, раньше, чем приказ был вывешен.

Хозяин. Вот видишь?

Симона. Вы ошибаетесь, дядюшка Густав. Вы сами мне сказали, когда я уходила, что приказ это запрещает.

Дядюшка Густав. Ничего подобного я тебе не говорил.

Хозяин. Конечно, нет.

Морис. Разве вы не видите, мсье Анри, что девочка знать не хочет ваших фокусов? Она не стыдится того, что сделала.

Симона. Но хозяин хочет только помочь мне, Морис.

Хозяин. Правильно. Ты доверяешь мне, Симона? Да? Так слушай внимательно. Тот, с кем мы будем сейчас говорить, это враг. Это же большая разница, понимаешь? Он будет задавать много вопросов. Но ты будешь отвечать только то, что полезно для Сен-Мартена и для французов. Это очень просто, верно?

Симона. Да, мсье. Но я не хочу говорить неправду.

Хозяин. Я понимаю. Ты не хочешь говорить неправду. Даже врагу. Хорошо. Я преклоняюсь. Прошу тебя только об одном: не говори ничего. Предоставь это нам. Предоставь это мне. (Почти в слезах.) Я буду стоять за тебя до конца, ты это знаешь. Мы все стоим за тебя. Мы французы.

Симона. Да, мсье.

Хозяин берет Симону за руку и идет с ней в отель.

Морис. Она плохо читала свою книжку.

IV

Суд

А

ЧЕТВЕРТЫЙ СОН СИМОНЫ МАШАР

(Ночь с 21 на 22 июня)

Нестройная музыка. Во дворе стоят немецкий капитан в латах и Симона в обличье Орлеанской девы, окруженная солдатами в черных кольчугах с красными свастиками; один из них, в котором можно узнать денщика немецкого капитана,

держит знамя со свастикой.

Немецкий капитан. Теперь ты в наших руках, Жанна д'Арк. Ты будешь предана верховному суду, который решит, почему ты должна быть приговорена к смертной казни на костре.

Все уходят, кроме Симоны и знаменосца.

Симона. Что это за суд?

Знаменосец. Особенный. Это духовный суд.

Симона. Я ни в чем не буду признаваться.

Знаменосец. Очень хорошо, но заседание, кажется, уже кончилось.

Симона. Разве человека можно приговорить, прежде чем его допросят?

Знаменосец. Да, разумеется.

Из отеля выходят по одному участники заседания, идут через двор к воротам.

Дядюшка Густав (проходя через двор, Терезе), К смертной казни! В ее-то возрасте!

Тереза. Да, кто бы мог этого ждать еще позавчера?

Симона (дергая ее за рукав). Что, сам Гитлер тоже там?

Тереза ее как будто не замечает, она уходит вместе с дядюшкой Густавом. Родители Симоны идут через двор; отец в форме, мать в черном.

Мадам Машар (всхлипывая). Еще совсем маленькой она была такая своевольная. Точь-в-точь как ее брат. Это ужасный удар для мсье Машара. И в его положении, как служителя мэрии! Какой позор!

Оба уходят. Братья Морис и Робер идут через двор.

Робер. Она была недурна.

Морис. Особенно в голубом платье с рюшками.

Симона (дергает Робера за рукав). Вы видели суд?

Робер (небрежно, на ходу). Да, конечно.

Симона. Я тоже его увижу?

Робер. Само собой. Судьи еще выйдут сюда, чтобы преломить над тобой жезл.

Оба уходят.

Громкий голос. Прекратить шум! Очистить место! Сейчас будет произнесен приговор над Орлеанской девой, вынесенный духовным судом в лице епископов и кардиналов в Руане. Первым делом будет преломлен жезл над девой.

Из дверей отеля выходит первый судья в пышной кардинальской мантии. Он держит перед лицом требник, так что его нельзя узнать, и пересекает двор. Останавливается перед чугунным треножником, отворачивается и закрывает требник. Потом достает из рукава палочку, торжественно преломляет ее и

бросает куски в котел.

Громкий голос. Его святейшество епископ Бовэйский. За освобождение города Орлеана - к смертной казни!

Прежде чем идти дальше, судья равнодушно оглядывается через плечо - это

полковник.

Симона. Господин полковник! Второй судья выходит из дверей отеля и повторяет обряд.