В гостях у турок. Юмористическое описание путешествия супругов Николая Ивановича и Глафиры Семеновны Ивановых через славянские земли в Константинополь - Николай Александрович Лейкин Страница 11

– Да дай ему рубль, а он тебе сдачи сдаст. Неужто уж сербы-то нашего рубля не знают? Ведь братья-славяне, – отвечала Глафира Семеновна.

Николай Иванович отерся полотенцем, достал рублевую бумажку и, подойдя к полуотворенной двери, сказал извозчику:

– Братушка! Вот тебе наш русский рубль. У меня нет сербских денег. Возьмешь рубль?

Извозчик посмотрел на протянутую ему рублевую бумажку и отмахнулся:

– Айа, айа. Треба три динары, – сказал он.

– Фу ты леший! Да если у меня нет динаров! Ну, разменяешь завтра на свои динары. Три динара… Я тебе больше даю. Я даю рубль. Твой динар – четвертак, а я тебе четыре четвертака даю! Бери уж без сдачи. Черт с тобой!

Опять протянута рублевая бумажка. Опять замахал руками извозчик, попятился и заговорил что-то по-сербски.

– Не берет, черномазый, – сказал Николай Иванович жене. – Вот они братья-то славяне! Даже нашего русского рубля не знают. Спасали, спасали их, а они от русского рубля отказываются. Я не знаю, что теперь и делать?

– Да дай ему гульден. Авось возьмет. Ведь на станции австрийскими деньгами рассчитывался же, – сказала Глафира Семеновна, обтирая лицо, шею и руки полотенцем.

– Да у меня и гульдена нет. В том-то и дело, что я на станции все австрийские деньги роздал.

– У меня есть. Два гульдена осталось. Вот тебе.

И Глафира Семеновна подала мужу новенький гульден.

– Братушка! А гульден возьмешь? – спросил Николай Иванович извозчика, протягивая ему монету.

Тот взял гульден и сказал:

– Малко. Иошт треба. Се два с половина динары…

– Мало ему. Нет ли у тебя хоть сколько-нибудь австрийской мелочи? – спросил Николай Иванович.

Глафира Семеновна подала ему несколько никелевых австрийских монеток. Николай Иванович прибавил их к гульдену.

– Захвалюем, господине, – поблагодарил извозчик, поклонившись, и тотчас же поделился деньгами с войником, передав ему мелочь.

– Глаша! Вообрази! Почтенный носатый войник и с извозчика нашего сорвал халтуру! – воскликнул Николай Иванович.

– Да что ты! Вот ярыга-то! Славянин ли уж он? Может быть, жид? – выразила сомнение супруга и стала со свечкой оглядывать постель. – Все чисто, – сказала она, заглядывая под ковер. – Мягкий тюфяк на пружинах и хорошее одеяло.

Вскоре явился владелец бараньей шапки, на этот раз уже без шапки и переменив замасленный серый пиджак на черный. Он внес в комнату лампу, поставил ее на стол и положил около нее тетрадку, составляющую репертуар кушаний и вин ресторана, находящегося при гостинице престолонаследника.

– А! И карточку принес, братушка! Ну, спасибо. Захвалюем… – произнес Николай Иванович, запомня часто слышимое им слово, и стал перелистывать книжку.

Книжка была рукописная. Кушанья были в ней названы по-немецки, по-сербски, но написаны преплохим почерком.

– Ну-с, будем читать. Не знаю только, разберем ли мы тут что-нибудь, – сказал он.

– Да не стоит и разбирать, – отвечала Глафира Семеновна. – Все равно, кроме бифштекса, я есть ничего не буду. Бифштекс с картофелем и чаю… Чаю до смерти хочу. Просто умираю.

– Не хочешь ли, может быть, предварительно квасу? – предложил Николай Иванович. – Квас уж наверное в славянской земле есть.

– Пожалуй. Кисленького хорошо. Ужасная у меня после этого переполоха с полицейским солдатом жажда явилась… Знаешь, я не на шутку тогда испугалась.

– Еще бы не испугаться! Я сам струсил.

– Ну, да ты-то трус известный. Ты везде… Есть у вас квас? Славянский квас? – спросила Глафира Семеновна человека, принесшего карту.

Тот выпучил глаза и не знал, что отвечать.

– Квас, квас. Разве не знаешь, что такое квас? – повторил Николай Иванович. – Пить… Пити… – пояснил он.

– Нийе… Не има… – отрицательно потряс головой слуга.

– Странное дело! Славянские люди и простого славянского напитка не имеют!

– Тогда пусть подаст скорее чаю и два бифштекса, – сказала Глафира Семеновна.

– Ну, так вот… Скорей чаю и два бифштекса с картофелем, а остальное мы потом выберем, – обратился к слуге Николай Иванович. – Чай, надеюсь, есть? Чай. По- немецки – те…

– Есте, есте… – кивнул слуга.

– И бифштексы есть?

– Има… Има… Есте.

– Ну, слава богу! Так живо!.. Два бифштекса и чай. Да подать самовар! Два бифштекса. Два… Смотри, не перепутай.

И Николай Иванович показал удаляющемуся слуге два пальца.

Чай по-парижски

– Ну, какие у них там есть кушанья? Прочти-ка… – спросила Глафира Семеновна мужа, вздевшего на нос пенсне и смотрящего в карточку.

– Все разобрать трудно. Иное так написано, словно слон брюхом ползал, – ответил тот. – Но вот сказано: супа…

– Какой суп?

– А кто ж его знает! Просто: супа. Конечно, уж у них особенных разносолов нет. Сейчас видно, что сербы народ неполированный. Хочешь, спросим супу?

– Нет, я не стану есть.

– Отчего?

– Не стану. Кто их знает, что у них там намешано! Посмотри, что еще есть?

– Риба… Но ведь рыбу ты не станешь кушать.

– Само собой.

– А я спрошу себе порцию рыбы. Только вот не знаю, какая это рыба. Такое слово, что натощак и не выговоришь. Крто… Не ведь что такое!

– Постой… Нет ли какого-нибудь жаркого? – сказала Глафира Семеновна и сама подсела к мужу разбирать кушанья.

– «Печене»… – прочел Николай Иванович. – Вот печенье есть.

– Да ведь печенье это к чаю или на сладкое, – возразила Глафира Семеновна.

– Погоди, погоди… Добился толку. Печене – по-ихнему жаркое и есть, потому вот, видишь, сбоку написано по-немецки: братен.

– Да, братен – жаркое. Но какое жаркое?

– А вот сейчас давай разбирать вдвоем. Во-первых, «пиле», во-вторых, «просад».

– А что это значит «пиле»?

– Да кто ж их знает! Никогда я не воображал, что среди этих братьев-славян мы будем как в темном лесу. Разбери, что это такое: «пиле»?

– Может быть, коза или галка.

– Уж и галка!

– Да кто ж их знает! Давай искать телятины. Как телятина по-ихнему?

– Почем же мне-то знать. Погоди, погоди. Нашел знакомое блюдо: «Кокош», сбоку по-немецки: хун – курица. Стало быть, «кокош» – курица.

– Скорей же кокош – яйца… – возразила супруга.

– Нет, яйца – «яе». Вот они в самом начале, а сбоку по-немецки: «енер».

– «Чурка», «зец»… – читала Глафира Семеновна. – Не знаешь, что это значит?

– Душенька, да ведь я столько же знаю по-сербски, сколько и ты, – отвечал Николай Иванович.

– Ищи телятину или телячьи котлеты.

– Да ежели нет их. Стой! Еще знакомое блюдо нашел! «Овече мясо», – прочел Николай Иванович. – Это баранина. Хочешь баранины?

– Бог с ней. Свечным салом будет пахнуть, – поморщилась Глафира Семеновна. – Нет, уж лучше яиц спроси. Самое безопасное! Наверное не ошибешься.

– Стоило из-за этого рассматривать