Сказание о Доме Вольфингов - Уильям Моррис Страница 17

Теперь земли Среднего Порубежья закончились; плотные ряды деревьев подступали почти к самой воде, возле которой там и сям росли редкие рябины. Однако Чернава здесь текла глубоко и быстро между высоких крутых берегов, так что нечего было искать брода, и мало кто решился бы переплыть этот темно-зеленый опасный поток. День близился к вечеру, и вечерняя слава его уже пряталась на западе за высокой стеною деревьев. Но войско все шло вперед, а узкая полоса между лесом и рекою заставила его растянуться, превращая с виду в весьма огромную рать. Более того, по противоположному берегу, чуть поодаль от Вольфингов и их друзей, шли люди из восточных областей Марки, и плотные вереницы разделяли только узкие воды.

Пала ночь, высыпали звезды, восстала луна, а Вольфинги и спутники их не останавливались, ибо видели, что следом за ними шли ратники из других частей Марки – Средней и Нижней, и не подобало замедлять шаг.

Так шли жители Порубежья между лесом и водою по обеим берегам Чернавы, пока не сгустилась ночь и не опустилась луна, так что шедшим по обоим берегам пришлось зажечь факелы, чтобы осветить себе путь. Но наконец достигли они урочища, где деревья отступали от реки, образуя луг, звавшийся Привальным; обилие травы для скота и говяд позволяло находившимся на западному берегу заночевать там. Тогда, направив свои повозки к краю леса, они сошли с протоптанной дороги, чтобы не мешать следовавшим за ними направиться дальше, потом назначили в ночь дозорных; прочие устроились спать на траве под деревьями, и был недолог короткий летний ночлег.

Не говорится в предании о том, чтобы кто-то из ратников видел во сне нечто, достойное того, чтобы можно было сообщить остальным; многим вообще снились не война и поход, а предметы мелкие, даже смешные – воспоминания об ушедшей поре, которых разум не сдерживал ночью.

Лишь тому Бимингу приснилось, что он вернулся домой и видит как горшечник, один из домашних трэлов, сидит за своим колесом и лепит горшки да чаши. Тогда, подобрав с земли кусок глины, он решил слепить из него игрушку, конька для расстроенного мальчика. Долго старался он, но так и не сумел ничего сделать, ибо глина рассыпалась в его руках. А потом она вдруг сама собой собралась вместе, образовав не лошадь, а великого вепря, священного зверя Фрейи. Усмехнувшись во сне, он обрадовался, подскочил, извлек меч измаранными в глине руками, чтобы взмахнуть им перед Земляным Вепрем и поклясться в своей доблести. И вдруг оказалось, что он и впрямь стоит на ногах, пробудившись вместе с холодной зарею, а в правой руке держит стволик клена, росшего рядом. Тут он вновь усмехнулся, лег на землю и снова заснул, пока солнце и голоса друзей не пробудили его.

Глава VII

Они приходят на Племенной Сход

Настало утро, и рать Порубежья проснулась сторонам реки; позавтракав, воители быстро построились и продолжили путь. Войско теперь еще более растянулось, ибо расстояние между водой и лесом снова уменьшилось, и пройти рядом могли только десять мужей, а смотрящему вперед казалось, что чаща поглощает и реку, и дорогу. Но ратники торопились вперед с радостью в сердце, ибо их ждали новые встречи с соплеменниками, а картина будущей битвы становилась все более ясной для их глаз. Шедшие рядом роды обменивались приветственными кличами через реку… друг окликал друга, и над водоворотами Чернавы слышны были смех и шутки.

Так шли они вперед, но вот лес широко расступился перед ними, образуя другую поляну, чем-то похожую на Среднюю Марку. Каменистые берега тоже как бы раздвинулись, и между ними появились островки, увенчанные ивой и ольхою, или же в середине своей заросшие осиной.

Равнина же, впрочем, многим отличалась от Средней Марки. Обступивший ее лес поднимался к югу на небольшие холмы, за которыми вдалеке синели горки повыше, по большей части лишенные деревьев, и не то чтобы очень крутые, но служащие пастбищем дикому туру и зубру. Населял их в ту пору народ редкий и слабый – охотники и пастухи, возделывавшие самую малость земли, – и родственные людям Черты и союзные с ними. Говорили старые сказы, что в эти края они пришли позже племени Марки; кроме того, утверждали они, что в прежние времена на этих высотах жили люди, враждебные Готам, великие недруги Порубежного Народа. И вот однажды спустились они со своих холмов великой ратью, вместе со своей пришедшей роднею и направились через чащобы на Верхнюю Марку. Там произошла ужасная битва, продлившаяся целых три дня; в первый день чужаки брали верх над людьми Рубежа, которых было немного, ибо пришли только те из них, кто жил в Верхней Марке. И чужаки сожгли их дома, перебили стариков, увели с собою детей и женщин; уцелевшие родовичи со всем немногим, что еще оставалось у них, укрылись тогда на острове посреди Чернавы и укрепили берега всем, чем могли, чтобы выстоять ночь, потому что ожидали помощи от своей родни в Средней и Нижней Марке, которым отослали походную стрелу, получив первое известие о нападении чужаков.

Потом, на рассвете, они принесли в жертву Богам двадцать вражеских вождей, которых сумели захватить в плен, а с ними деву из своего собственного рода, дочь Походного Князя, чтобы она повела могучее воинство прямо к Дому Богов. Она не противилась и своей волей отправилась вместе с ними.

А там принялись ожидать нападения. Но уже утром – в самом начале битвы – появилась рать Средней Марки и с такой свирепостью набросилась на чужаков, что враги отступили, а засевшие на островке Готы, перебравшись на берег по броду, вступили в сражение, орошая воду своею кровью и кровью врагов. Потом чужаки отступили по всему лугу, но, оказавшись возле холмов и у полусгоревших руин, уперлись флангами в лес и остановились, так что бой разгорелся заново, ибо было много врагов, и много было лучников между ними. Пал на этом месте и Походный Князь людей Марки, ради победы принесший жертву собственную дочь. Звали его Агни, и усадьбы, возле которых он пал, с той поры носили его имя. Весь день шло сражение по всей равнине, и многие приняли смерть среди чужаков и воинов Порубежья, хотя последние побеждали. Тем не менее, когда солнце зашло, Враги еще оставались на земле Верхней Марки, огородившись телегами; униженные и сильно уменьшившиеся в числе, они, тем не менее,