Городок мой, Сиривада - Мадхурантакам Раджарам Страница 19

Чирандживи — не уроженец Сиривады. Сестра его отца была выдана замуж в этот городок; вскоре она овдовела, и, чтобы не оставаться одной, обратилась к брату за разрешением усыновить племянника. Брат согласился, и тетка привезла шестилетнего Чирандживи в Сириваду. Хотя она и была совсем неграмотной, но научилась отличать школьные учебники от других книг. Тетка постоянно ворчала, что Чирандживи не готовит уроков, и ему приходилось прятать под учебниками свои любимые книги, к чтению которых он пристрастился. К тому времени, как он сам стал писать книги, тетка уже отошла в мир иной, оставив в наследство племяннику этот самый небольшой деревянный дом рядом с овощным рынком.

А в родной деревне Чирандживи на долю каждого из его братьев пришлось по полтора акра земли; хотя все они трудились, не покладая рук, урожая хватало не больше, чем на полгода. И настоящего дома ни у одного из них не было — так, крыша над головой. Можно сказать, что Чирандживи оказался в более выгодном положении по сравнению с братьями — в отличие от них он получил образование, и если бы еще он устроился на работу, то был бы избавлен от угрозы голода. Но работы он не нашел. Чирандживи пришел к выводу, что его соотечественникам суждено иметь и не иметь, то есть иметь одни блага и не иметь других. У кого-то есть еда, но нет аппетита. А у его соседа — завидный аппетит, но есть нечего.

В домике Чирандживи было две комнаты по восьми метров да еще веранда и внутренний дворик. В жаркий сезон в доме было душно, а в холодный он напоминал холодильник. Решив, что в любой сезон его дом не годится для жилья, Чирандживи весь день проводил во дворе, на каменной скамье в тени индийского бука, растущего перед домом. Пословица гласит, что тень бука ласкова, как родная мать; действительно, едва Чирандживи садился на скамью под деревом, он погружался в сладкую дремоту, так что эта скамья служила ему и креслом и кроватью. А рассказы он писал по ночам. Правда, возникало много помех сладкому дневному сну Чирандживи. Надо было хоть раз в день приготовить пищу и пообедать. Чирандживи затрачивал на это гигантские усилия. Подумать только — затопить печь, промыть рис, потом слить отвар. Вареным рисом Чирандживи обычно и удовольствовался — изысканные блюда готовят не дома, а в ресторанах! Окончив священное действо приготовления и приема пищи, Чирандживи со вздохом облегчения опускался на скамью под буком. Как раз в эту самую минуту и являлся Читтибабу.

Чирандживи пытался запирать калитку, но для Читтибабу не составляло никакого труда перескочить через низкую ограду.

Читтибабу — младший брат Дзаладзаммы, которая жила в доме напротив. При звуке имени Дзаладзаммы сердце Чирандживи начинало трепетать. Почему же? Ведь никто не назовет Дзаладзамму особой, наводящей страх. Круглолицая, большеглазая, с маленькими алыми губами, Дзаладзамма была статной молодой женщиной.

Чирандживи не нравилось, как она смотрит на него. Дзаладзамме не надо даже выходить за дверь, чтобы поглядеть на Чирандживи, достаточно отворить окно кухни; и в отсутствие Бхутапати окно кухни всегда было открыто.

Дзаладзамма — вторая жена Бхутапати. По разнице в возрасте между супругами ее можно было счесть и третьей женой.

Бхутапати — не настоящее имя ее мужа, его звали Ченнараюду. Он был санитарным инспектором сиривадского муниципалитета. Все городские уборщики мусора находились в его ведении. Подчиненные санитарного инспектора, грязные с головы до ног, походили на кочегаров или на чернолицых демонов — бхутов, и поэтому Чирандживи именовал мужа Дзаладзаммы Бхутапати — Повелитель демонов. У повелителя злых духов неизбежно должен быть помощник — Брингирити[37]. И он у него был. Семидесятипятилетний толстяк — широченный, как большая корзина. Его штаны и пиджак цвета хаки лоснились от долгой носки, как кожаные. На голове — огромный тюрбан, сползающий до самых бровей. Брингирити являлся в дом Бхутапати ежедневно к восьми часам утра, уже совершив обход улиц Сиривады. К этому времени Бхутапати успевал встать, отправить естественные надобности, принять ванну и поджидал Брингирити у своего дома.

— Ну, — спрашивал он, — вычищена ли сточная канава на улице Бондили?

— Да, ваша честь. Синигаду и Енкатесу только этим занимаются.

— А мусорные кучи у рынка убраны?

— У нас ведь только одна телега, поэтому дня четыре понадобится.

— А мусор у школы?

— Все как зеркало блестит, ваша честь!

Бхутапати вопрошал своего помощника, как император на аудиенции: «Счастливы и благополучны ли мои подданные?» В ответах Брингирити звучала твердая уверенность: «Конечно, а как же может быть иначе? Подданные в ваших владениях всегда счастливы и благополучны!»

Затем Бхутапати сам отправлялся производить досмотр владений, оставляя Брингирити сторожем своего «императорского» дворца.

Однако Бхутапати не проверял, вывезены ли мусорные кучи у рынка и вычищены ли сточные канавы. Основным объектом его ежедневной ревизии были рестораны, а целью — определение вкусовых качеств блюд. Он врывался в ресторан как смерч и заявлял хозяину, что столы грязны и тарелки нечисты. Если столы и тарелки блестели чистотой, то он спрашивал, почему пища кладется не на пальмовые листья, а прямо на тарелки. Если и это требование выполнялось, Бхутапати находил беспорядок и грязь на кухне и заявлял, что пища приготовлена отвратительно. В общем, ягненок был всегда виноват, потому что волк жаждал его крови. Если Бхутапати хорошо угощали, то несколько дней он считал этот ресторан безупречным в санитарном состоянии, но, к сожалению, его точка зрения часто менялась.

Как уже было сказано, дом Бхутапати всегда находился на запоре. Когда уходил из дому хозяин, у дверей становился верный страж Брингирити. Никто не мог проникнуть в этот дом — двери не открылись бы даже перед подъехавшим на слоне во главе пышной процессии махараджей.

Дзаладзамма не могла сделать ни шагу за порог. Чирандживи читал когда-то сказку о волшебнике, который заключил возлюбленную в шкатулку и прятал ее в своих волосах. Жена Бхутапати содержалась в таком же строгом заключении. Бхутапати представлялся Чирандживи крокодилом, а Дзаладзамма — лотосом. Лотос — воплощение красоты жизни, а зачем он крокодилу? Чтобы сжевать. Много есть несправедливости в мире, и не всегда можно с ней бороться. Чирандживи был не в состоянии уничтожить эту несправедливость, которая совершалась прямо перед его глазами. И смех, и слезы! Сколько