Анна Каренина - Лев Николаевич Толстой Страница 2

бросается под поезд, ревнуя мужа к гувернантке; Толстой был на месте трагедии и видел ее разрезанное тело.

Карл Иоганн Лаш. Портрет Марии Алексеевны Сухотиной. 1856 год.

В истории Карениной можно увидеть отголоски громких бракоразводных процессов того времени, в том числе развода Сухотиной со своим мужем, вице-президентом Московской дворцовой конторы[2]

Иван Макаров. Портрет Марии Александровны Пушкиной. 1849 год.

Черты старшей дочери Пушкина, Марии Гартунг, с которой Толстой встречался на балу в Туле, можно увидеть в образе Карениной[3]

ПРАВДА ЛИ, ЧТО ПЕРВЫЙ ВАРИАНТ «АННЫ КАРЕНИНОЙ» НАЗЫВАЛСЯ «МОЛОДЕЦ БАБА»?

Не совсем. В 1930 году при подготовке юбилейного собрания сочинений литературовед Николай Гудзий нашел в архиве Толстого четыре странички – набросок, в котором гости после театра приезжают к княгине Врасской (будущая Бетси Тверская), фрагмент заканчивается появлением Карениной (здесь ее зовут Нана). Рукопись действительно носит заголовок «Молодец баба», но это всего лишь эскиз одной из глав, к тому же не первый по времени. Популярная в последнее время версия, что первый вариант «Карениной» начинался с фразы «В Москве была выставка скота», тоже не совсем верна: выставка присутствует в нескольких черновых вариантах, но никак не в первом; в пятой редакции, например, помещик Ордынцев (будущий Левин) привозит телок и быка на выставку в Зоологическом саду – и здесь же встречается с Алабиным (будущий Стива Облонский), который рассказывает ему о своей семейной размолвке.

КАК ВЫГЛЯДИТ ПОВЕДЕНИЕ КАРЕНИНОЙ В ГЛАЗАХ ЕЕ СВЕТСКОГО ОКРУЖЕНИЯ?

Для высших сфер петербургского общества, к которым принадлежит Каренина, супружеская измена не составляет проблемы, важно лишь соблюдать внешние приличия и не относиться к происходящему серьезно; любовная интрига, не выходящая на поверхность, лишь добавляет остроты в размеренный быт. Каренина виновата не тем, что изменила мужу. Вместо того чтобы тайно наслаждаться пикантным приключением, она ломает свою жизнь – именно это в глазах света выходит за рамки допустимого. С другой стороны, признание и успех в обществе важны для Карениной лишь до известного предела. Жить с сознанием, что ее не принимают в светских гостиных, для нее мучительно, но ради любви она готова смириться с этим; случай в театре, когда ее оскорбляют в соседней ложе, глубоко ранит ее, но гораздо сильнее ранит холодность Вронского. Причина трагедии не в том, что говорят о ней в свете, но в том, что происходит в ее душе.

ПОЧЕМУ КАРЕНИНА НЕ РАЗВЕЛАСЬ?

Из текста следует, что такой вариант был возможен: после того, как Каренина родила девочку, ее муж соглашается на развод – но почему-то вместо того, чтобы покончить с этим делом, Каренина с Вронским уезжают в Италию. На самом деле все не так просто. Как объясняет в разговоре с Карениным адвокат, по закону существует три основания для развода: длительное отсутствие одного из супругов, физические недостатки, мешающие деторождению, и документально зафиксированное прелюбодеяние. «Зафиксированное» – это значит, что измена должна быть подтверждена в присутствии трех свидетелей, после этого уличенный(-ая) в грехе не может больше вступить в брак при жизни супруга. В случае с Карениным возможен лишь третий способ; чтобы не ставить под удар честь и счастье своей жены, пытаясь поймать ее с любовником, он должен сам инсценировать измену на глазах трех свидетелей – именно по такому экстравагантному пути идет большинство мужей в бракоразводных процессах того времени. То, что Каренин соглашается на этот вариант, говорит о его великодушии, но, похоже, сама Анна не в силах требовать от него этой жертвы. Она подвешивает вопрос в воздухе, уезжает в Италию, а там и Каренин отказывается от своего решения.

ЧТО НОВОГО В ПСИХОЛОГИИ ГЕРОЕВ «КАРЕНИНОЙ»?

Лидия Гинзбург в книге «О психологической прозе» указывает, что у Толстого нет «типов» или «характеров», как было принято в литературе той эпохи, его персонажи не добры и не злы от природы, их поведение невозможно объяснить через природные наклонности или социальные роли. Толстой как бы играет с ожиданиями читателя: он предлагает знакомые маски (Анна – светская дама, Каренин – бездушный бюрократ, Вронский – романтический обольститель), чтобы тут же разрушить этот образ, показать, насколько узнаваемый типаж не совпадает с внутренним миром его носителя. Каждый из толстовских героев – это точка, в которой сходятся потоки мыслей, устремлений, мотивов, существующих на разных уровнях душевной жизни. Толстой следит за движением этих мыслей и эмоций – и демонстрирует, как человек пытается «переодеть» свои чувства в допустимую для себя и общества форму, как низменные мотивы вызывают великодушные поступки (и наоборот), как слова маскируют истинные намерения. В этой тонкой психологической анатомии для Толстого особенно важно различить, какие мысли у его персонажей свои, а какие – навеяны окружением, обществом. Так, главный (и, возможно, единственный) недостаток Вронского для автора не в его слабости или бесчувственности, а в том, что все его стремления и поступки будто взяты с чужого плеча. Толстой показывает, как Каренин одновременно живет с ясным пониманием, что его семья разрушена, – и не допускает эту мысль до сознания, как движутся мысли Анны в день перед самоубийством, что чувствует Левин во время родов жены. Ничего подобного прежде не было в литературе. Как пишет Набоков, «невозможно представить, что Гомер в IX веке до н. э. или Сервантес в XVII веке описывали бы в таких невероятных подробностях рождение ребенка»{3}. Иногда Толстой описывает состояния, которые до него, вероятно, даже не были осознаны: так, влюбленной Анне кажется, что она видит, как блестят ее глаза в темноте.

Московский английский клуб, 1900–1904 годы.

Один из первых российских джентльменских клубов. В романе Толстой называет его «храмом праздности». Сегодня в здании клуба на Тверской, 21, находится Музей современной истории России[4]

ЗАЧЕМ В РОМАНЕ СНЫ?

Задолго до Фрейда Толстой видит в бессознательном силу, которая направляет (а где-то и предвещает) судьбу: в снах проговаривается, предрешается то, что прячет от себя дневное сознание. Описание сна возникает уже на первой странице романа: Облонскому снятся стеклянные столы, которые поют «Il mio tesoro», они же маленькие графинчики, они же женщины. Эта абсурдная картинка определяет характер Стивы лучше тысячи слов: перед нами что-то легкое, пустотелое, очаровательно звенящее. Принципиально важно для романа другое видение – повторяющийся сон с мужичком. Он снится одновременно Анне и Вронскому: маленький лохматый мужичок с всклокоченной бородой склоняется над мешком и бормочет что-то по-французски. Вронский не разбирает его слов, Анна их слышит: «Надо ковать железо, толочь его, мять». «…В этих французских словах звучит идея железа, то есть чего-то расплющенного и раздавленного, чем станет она сама»{4}. Тот же сон снится Анне под утро перед смертью – мужичок уже ничего внятного не говорит, но что-то делает с железом. Можно предположить, что этот сон навеян впечатлением от смерти сторожа под колесами поезда, в котором Анна впервые встречает Вронского, или от встречи с истопником в этом поезде – но позже мы узнаём, что этот же кошмар снился ей задолго до встречи с Вронским (и сопутствующими этому мужичками). Набоков видит в этом сне «символ чего-то сокровенного, постыдного, терзающего, ломающего и мучительного, лежащий на дне ее новой страсти к Вронскому»{5}, но смысл этого сновидения невозможно свести даже к такой широкой интерпретации. Еще одна параллель в романе: сон, который снится одновременно Анне и Вронскому, – объяснение в любви Кити и Левина, читающих мысли друг друга. По ироничному замечанию Набокова, Толстой «скрепляет вензелеобразной связью два индивидуальных сознания – случай хорошо известный в так называемой реальной жизни»{6}.

НАСКОЛЬКО ДОСТОВЕРНО ТОЛСТОЙ ОПИСЫВАЕТ СОСТОЯНИЕ, ПРЕДШЕСТВУЮЩЕЕ СУИЦИДУ?

Все несчастливые люди несчастны по-своему – и всё же мысли Анны по пути на станцию Обираловка движутся по хорошо известной, если не сказать типичной, траектории психологического кризиса. Каренина словно ходит по кругу, возвращаясь к одной и той же мучительной точке: Вронский больше не любит ее. К этому же прозрению отсылают все внешние впечатления – вывески, лица прохожих, обрывки чужих разговоров. Кажется, вся жизнь была движением к этому роковому моменту, и в том, что переживает Анна в эту минуту, ей видится внезапно проявившаяся жестокая истина: «…что все мы созданы затем, чтобы мучаться, и что мы все знаем это и все придумываем средства, как бы обмануть себя». В случайно услышанной фразе она узнает подсказку, как избавиться от страдания, проходящий мимо поезд становится инструментом этого избавления. Психолог Айна