Записки о Шерлоке Холмсе - Артур Конан Дойль Страница 26

Если помните, дом наш построен крайне беспорядочно. На прошлой неделе – а именно в ночь на четверг – я никак не мог заснуть: выпил по глупости после обеда чашку крепкого черного кофе. Промучившись бессонницей до двух часов, понял, что бороться с ней бесполезно, встал с постели и зажег свечу, чтобы почитать начатый роман. Но книга осталась в бильярдной, а потому я накинул халат и отправился туда.

Мне нужно было спуститься на один лестничный пролет и пересечь коридор, ведущий в библиотеку и оружейную. Вообразите мое удивление, когда, ступив в коридор, я увидел в дальнем его конце слабый свет из открытой двери библиотеки. Перед тем как ложиться в постель, я сам погасил там лампу и затворил дверь. Естественно, я сразу подумал, что в дом забрались воры. Стены херлстонских коридоров обильно украшены старинным оружием – трофеями моих предков. Я сорвал со стены алебарду, поставил свечу на пол, на цыпочках подкрался к двери и заглянул внутрь.

В кресле, одетый как обычно, сидел дворецкий Брантон. На коленях у него лежал лист бумаги, похожий на карту; подперев лоб рукой, он смотрел на него в глубокой задумчивости. Я взирал на него из темноты, совершенно ошеломленный. При слабом свете огарка было видно, что Брантон явно не переодевался ко сну. Внезапно он поднялся с кресла, подошел к боковому бюро, отпер его и выдвинул один из ящиков. Достал оттуда какую-то бумагу, вернулся на прежнее место, разостлал ее на столе возле огарка и принялся внимательнейшим образом изучать. Хладнокровное обследование нашего фамильного архива настолько меня взбесило, что я не выдержал и ступил на порог. Брантон оглянулся и увидел меня. Он вскочил на ноги, лицо его помертвело от страха, и он поспешно сунул за пазуху карту, которую только что изучал.

„Так-так! – выпалил я. – Вот как вы отплатили за наше доверие! С завтрашнего дня вы у меня больше не служите“.

Брантон поклонился с совершенно убитым видом и, не промолвив ни слова, выскользнул из библиотеки. Огарок остался на столе, и я рассмотрел бумагу, которую Брантон вынул из бюро. К моему удивлению, это был не какой-то важный документ, а всего лишь копия вопросов и ответов, которые произносят при совершении своеобразной древней церемонии под названием „Обряд рода Масгрейвов“. На протяжении столетий каждый представитель нашего рода, достигнув совершеннолетия, выполняет особый ритуал. Ни для кого из посторонних он интереса не представляет – разве что может быть любопытен для знатоков древностей, наряду с нашими геральдическими символами, которые давно утратили всякий практический смысл».

«Думаю, к этому документу нам стоит позднее вернуться», – сказал я Масгрейву.

«Если вы и вправду считаете это необходимым», – неуверенно отозвался он. – «Итак, я продолжу. Я снова запер бюро ключом, которым пользовался Брантон, и уже шагнул к двери, как с удивлением увидел перед собой дворецкого».

«Мистер Масгрейв, сэр! – воскликнул он голосом, охрипшим от волнения. – Мне не пережить бесчестья, сэр. Я всегда гордился своим положением, и позор меня просто раздавит. Моя смерть ляжет грузом на вашу совесть – да-да, именно так, сэр! – если вы доведете меня до крайности. Если вы теперь отказываете мне от места, то, ради бога, оставьте за мной право уйти якобы по собственной воле, предупредив за месяц. Это я сумею стерпеть, но быть выдворенным в присутствии тех, кого я знаю насквозь, – нет, этого мне просто не вынести!»

«Вы не заслуживаете снисхождения, Брантон, – отрезал я. – Ваш проступок предельно гнусен. Впрочем, вы так долго пробыли в нашем доме, что у меня нет желания позорить вас публично. Но месяц – это слишком долго. Уходите через неделю – и под каким угодно предлогом».

«Всего через неделю, сэр? – вскричал Брантон в отчаянии. – Дайте мне две недели, хотя бы две!»

«Неделя! – повторил я. – И считайте, что обошлись с вами милостивей некуда».

Повесив голову на грудь, Брантон поплелся прочь, а я потушил огарок и вернулся к себе в спальню.

Два последующих дня Брантон исполнял свои обязанности чрезвычайно усердно. О происшедшем я ни словом не упоминал, не без любопытства ожидая, каким способом он постарается прикрыть свой позор. Однако на третий день он, вопреки обыкновению, не появился за завтраком, чтобы выслушать мои поручения. Выходя из столовой, я встретил горничную, Рейчел Хауэллз. Я уже говорил о ее недавней болезни; теперь Рейчел выглядела такой бледной и изнуренной, что я упрекнул ее – зачем она приступила к работе.

«Вам надо отлежаться, – сказал я. – Когда окрепнете, тогда и возьметесь за дело».

Рейчел взглянула на меня так странно, что я заподозрил, не тронулась ли она умом.

«Я уже окрепла, мистер Масгрейв», – ответила она.

«Посмотрим, что скажет доктор. А пока что бросайте работу и идите вниз – скажите Брантону, мне он нужен».

«Дворецкого больше нет», – сказала Рейчел.

«Нет? Как это нет?»

«Нет – и все тут. Никто его не видел. В комнате у него пусто. Да-да, пусто – нет его, нет!»

Рейчел, прислонившись к стене, зашлась в истерическом хохоте, а я, перепуганный этим внезапным припадком, ринулся к колокольчику – позвать на помощь. Девушку (она продолжала неудержимо хохотать вперемешку с рыданиями) отвели в ее комнату, а я занялся расспросами о Брантоне. Сомнений не оставалось: он бесследно исчез. Постель его не была расстелена, и с тех пор, как он удалился к себе накануне вечером, никто его не видел. Но трудно было представить, как он выбрался из дома: все окна и двери до самого утра не отпирались. Одежда, часы, даже деньги – все было на месте, кроме черного костюма, который Брантон обычно носил. Пропали также его комнатные туфли, но ботинки никуда не делись. Куда же мог дворецкий отправиться ночью – и что с ним сталось?

Разумеется, мы обыскали весь дом и службы, но Брантон как в воду канул. Наш старинный дом, повторяю, походит на лабиринт, и в особенности – старейшее крыло, сейчас почти нежилое, но мы обшарили все закоулки – и безуспешно. Мне казалось невероятным, чтобы Брантон ушел, не забрав свои вещи. Так куда же все-таки он девался? Я обратился в местную полицию, хотя и без толку. Накануне вечером лил дождь, поэтому мы обследовали газон и близлежащие тропинки, но не нашли никаких следов. Вот так обстояли дела, пока новое происшествие не отвлекло нас от неразрешенной загадки.

Рейчел Хауэллз два дня то бредила, то билась в истерике. Пришлось на