Любовь и смерть. Русская готическая проза - Алексей Константинович Толстой Страница 62

человеку. Итак, в природе нет смерти: то, что мы называем смертью, есть только переход из одного состояния всеобщей жизни в другое, простая перемена звания. Дух, данный мне на время моей органической жизни, по ее окончании воспарит выше, туда, где ему назначено; мое тело будет жить другою, неорганическою жизнью; будет перерабатываться, скитаться по другим телам, одушевленным или бездушным, – но будет жить, будет еще сочетаться в разных видах со временем, то есть со всеобщею жизнью созданного, доколе Божество не уничтожит самого времени для исполнения высокой тайны откровения; доколе вся материя мира опять не расплавится, не испарится в летучую жидкость, в газ, в эфир – в самое тончайшее и почти нематериальное вещество, из которого оно возвратится к духу; доколе все не исчезнет, а останется только дух – Бог, Провидение.

Между тем как теперь моя планета оборотилась другою стороною к своему Солнцу и та половина, на которой я нахожусь, лишена его лучей, погружена в тени, во мрак – и вся жизнь органическая, действующая и бродящая только его теплотою, вокруг меня поверглась в оцепенение, из которого скоро опять разбудит ее сияние того же средоточного светила – и мысль моя блуждает между отдаленными солнцами мироздания, едва примечая в его пространстве мелкое, движущееся пятнышко, называемое Землею, – между тем я вижу себя в этой Земле; вижу издали место, занимаемое мною в планете. Я лежу на дне глубокого, прозрачного океана, как блестящая пылинка слюды, как крошечная фосфорная букашка, которую пловец с любопытством наблюдает с палубы на дне моря сквозь хрустальные пучины тропических вод. Я вижу себя в этой глубине: это светлое зерно, эта точка света, так ярко пылающая в каком-то роде болота, есть моя бессмертная душа. Вознеситесь над Землею – вы увидите то же; увидите миллионы других подобных точек, рдеющих таким же небесным огнем в песке того же океана, – увидите самих себя, ваши души, управляющие вашею временною органическою жизнью. О, если б вы теперь были со мной там, где повисла моя мысль между звездами, в далекой стране мира, и могли видеть то, чтó я вижу!.. Как эта маленькая планета красива! Я вижу все дно синего воздушного ее океана усеянным этими огненными точками: посреди черной ночи, разлитой в его пучинах, это дно горит в глубине тучею алмазных искр, издающих самые великолепные радужные лучи и освещающих засоренную его поверхность. Одной только не достает тут блестки, и самой драгоценной!.. Но нет ничего прелестнее и восхитительнее этого зрелища. Люди! услышьте меня: когда вы проснетесь, когда станете шевелиться телом по дну этого океана, шевелитесь осторожно – как можно осторожнее, – чтоб не затоптать в песок, в тину этих чудесных, бесподобных искр – это частицы Божества!.. Я не затопчу, уверяю вас, ни одной из них: но вы – вы ставьте ваши ноги со вниманием и не забейте в грязь гордою пятою этих светлых пылиночек, а вместе с ними и моей еще кое-как мерцающей там пылинки…

Люди! почитайте эти благородные пылинки: это настоящее золото мироздания!.. Что такое ваша органическая жизнь! – Хаос всеобщего, взаимного пожрания. Воздух, которым вы дышите, вода, которую пьете, кровь, которая течет в ваших жилах, набиты неосязаемыми для зрения, органическими, такими же, как вы, существами: они, подобно нам, живут, движутся, веселятся, страждут, плодятся и пожирают друг друга. Открыто вы пожираете видимых зверей, птиц и растения; неприметно и невольно в каждой капле воды вы глотаете миллионы невидимых змей и разных чудовищных животных, которых можете приметить только с помощью микроскопа; в каждой капле воздуха вы втягиваете в себя другие миллионы таких же уродливых и хищных тварей, которых уже и при пособии орудий различить вы не в состоянии. Звери посильнее вас обращают жизнь вашу себе на пищу; в вашей крови, в соках, в каждой частице тела гнездятся другие подобные тмы змей, гидр, червей и разных видимых уродов, которые пожирают вас даже тогда, когда вы растете, пожираете других, увеличиваетесь объемом и укрепляете свои силы. Вот ваша органическая жизнь! Она только сцепление бесчисленных миллионов других жизней; я только мелкий клочок огромной органической жизни моей планеты, который пожирает и пожирается, – и тут с благоговением повергаюсь перед всеобъемлющею мудростью Создателя, могущество которого поражает меня ужасом, непостижимые намерения которого превосходят все средства моего понятия. Я не смею их испытывать. Я только вижу ясно, что моя душа, мои умственные силы даны мне лишь для того, чтоб я узнал все свое ничтожество и смирился перед Творцом; что мое тело, мои физические силы дарованы мне для того, чтоб я как можно скорее спасал свой род от истребления в этой ужасной общей борьбе жизней, быстро поглощающих одна другую. Самосохранение и взаимопоглощение – любовь и смерть, вот две главные точки, около которых вращается временное наше существование в человеческом виде, два полюса моего бытия и бытия всего созданного, два великих, таинственных состояния человека.

Любовь и смерть! – кроме этого, более нет ничего в органической жизни. Да! в жизни есть только любовь и смерть. Остальное – суета. Хотя смерть животного тела не смерть – это только жизнь отрицательная; но как переход из одной жизни в другую назван у людей смертью, то пусть его так и называется. Смерть есть жизнь без любви. Жизнь до смерти есть любовь, окруженная формами животного существования. Жизнь и любовь – одно и то же. Любовь – цвет органической жизни, верховная точка высоты всей горы земного бытия, возносящейся между двумя его границами – рождением и смертью. Это положительный полюс органической жизни: вся ее сила, вся теплота, все духовное и животное начало стремятся с целой ее поверхности к этой главной точке существования. Если в человеке есть что-либо возвышенного, отрадного, добродетельного, прекрасного – все это сильно течет туда и скопляется у этого полюса, как электричество, и, как оно, выскакивает из нашего сердца в виде мощной искры, чтоб передать свое начало другому существу. Любовь есть самое сильное, доведенное до последней степени напряжения восторженное состояние органической жизни, и в этом восторге, в этом напряжении бытия заключается человеческое счастье – счастье единственное, неподдельное, совершенное, потому что в нем сосредоточиваются и участвуют все силы духа и тела, все существо. Да! любовь есть цель жизни, исполнение великого намерения Божества и высочайший пункт одушевленного бытия. И вся животная жизнь есть только феномен любви – осуществленное, осязаемое чувством проявление этой великой души мироздания. Посмотрите на этих мелких насекомых, которые живут всего только полчаса времени: они родятся, целуются, несут яйца и умирают, даже без обеда. Не есть ли это молния жизни – и молния любви в то же время? Напротив, это одна