Алена Даль - Живые души. Роман-фантасмагория

Живые души

Роман-фантасмагория

Алена Даль

«Белым воронам» посвящается…

© Алена Даль, 2017

ISBN 978-5-4483-6614-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Все упоминаемые в тексте имена, названия компаний, организаций, событий и географических объектов вымышлены. Совпадения случайны. Исторические эпизоды не документальны. Диагнозы условны. Оценки субъективны. Сочинение отражает исключительно мнение автора, который не исключает права читателя остаться при своем.

Часть 1

Глава 1. Ночь над Верхнедонском

Антон Рубин привык путешествовать налегке. Он никогда не брал с собой много вещей, а только золотую карту и мягкий рыжий портфель, в котором умещалось ровно то, что требовалось молодому мужчине на пару дней, чтобы обустроиться на новом месте. Этот портфель он купил себе «на вырост» с первой зарплаты, как только пришёл работать в «Траст-Никель» десять лет назад. Антон ощущал себя тогда абсолютно свободным, и сегодня, обременённый ответственным постом, важным проектом, а с недавних пор ещё и статусом женатого мужчины, тосковал порою по тем временам.

Теперь рыжий портфель лежал на антресолях в просторной гардеробной его съёмного пентхауса на двадцать восьмом этаже дома №12 по улице Свободы города Верхнедонска.

Заглушив машину, Антон посмотрел на часы – почти полночь – и вышел в голубоватый сумрак подземной парковки, мягко клацнув дверью. Пока взмывал в лифте на крышу, мысленно перебрал перечень выполненных дел и нерешённых пока задач. Перевес был в пользу первых. Всё под контролем. Ну, или почти всё, если не считать досадной заминки с защитниками природы. Нет, он вовсе не против природы, но в данном случае защищался как раз Антон. Отбивался от нелепых нападок местных экоактивистов, вздумавших чинить препятствия его проекту. Кстати, надо будет глянуть ночные новости, служба безопасности доложила, что сегодняшний пикет под окнами офиса снимало местное телевидение.

Лифт замер и бесшумно раздвинул двери, выпустив пассажира на ярко освещённую площадку, устланную гладким, в чёрно-белую шашечку камнем. Сюда выходила одна единственная дверь без номера – его.

Антон вошёл в квартиру и бросил звонкую связку ключей на стеклянную полку. Вспыхнул свет и разлился сигнальными огнями, услужливо предугадывая маршрут хозяина. Дом был прибран и пуст. В стерильной кухне с матовым кубом в углу он распустил галстук и плеснул в пузатый бокал немного коньяка. Вышел на террасу.

Внизу у его ног расстилался мерцающий огнями Верхнедонск – город, в котором Рубину предстояло прожить ближайшие два-три года. Свежий ночной ветерок ласково потрепал Антона по затылку, пощекотал шею. Чрево мегаполиса пульсировало, пронизанное кровеносными сосудами магистралей. По ним, обгоняя друг друга, сновали молекулы автомобилей. Переливались разноцветные вывески, тускло светили сигнальные огни небоскрёбов. Верхнедонск гудел ровным монотонным гулом, состоящим из дрожанья проводов, шороха шин, нервных сигналов клаксонов и какофонии прочих технологических шумов. К этим звукам примешивались радиоволны десятка частот, далёкий рёв самолёта и отчётливые, умноженные эхом людские голоса. Однако по-настоящему шум большого города можно было услышать, лишь возвратившись сюда из глухонемой тишины какой-нибудь захолустной деревушки – всё познается в сравнении.

Антон вернулся в гостиную и включил плазменную панель. На экране, драматически заламывая руки, пританцовывал крашеный блондин в облегающих малиновых брюках. Звук был отключён. Лишь когда за спиной блондина появилась хмурая толпа людей с плакатами, Антон догадался, о чём речь, и прибавил громкость.

– Приезжие дельцы посягнули на самое святое – на наш Чернавский заповедник! – захлёбывался репортёр. – Здесь, на этой площади, собрались те, кому небезразлична судьба реликтового леса, редких, занесённых в Красную книгу животных, судьба всей живой природы и экологическое здоровье Верхнедонска.

Слово дали пикетчикам. Те сбивчиво, но убеждённо требовали прекратить никелевые разработки. Неуклюжий старик в толстых запотевших очках сыпал цифрами и фактами, зажимая под мышкой ободранный портфель. Усатые казаки, наряженные в шаровары и каракулевые кубанки, ощупывали рукояти притороченных к поясам нагаек. Галдели женщины. Белобровый парень выкрикивал в микрофон непечатные слова и призывал всех на баррикады. Был объявлен сбор подписей под петицией. Словом, общественный протест налицо. Народный бунт – бессмысленный и беспощадный!

– Сможет ли народ остановить безумие? Что победит: жажда наживы или голос разума? Это зависит от каждого из нас, – подытожили малиновые брюки. – С вами был Никита Мано, телеканал «ЖЖЖ».

Антон выключил телевизор и лёг спать.

***

Андрей Перцев заснул только под утро. Вместе с другом фотографом Витей Тапочкиным после работы они пошли смотреть футбол, прихватив по дороге упаковку пива и вяленого леща. Лещ был не простым: он достался журналисту в награду за труды – серию разоблачительных статей в адрес рыбной базы «Русалочка». Но не только леща получил журналист Перцев из рук довольного заказчика, но и плотный конверт, приятно оттягивающий внутренний карман куртки. Вот с этим конвертом и произошла непонятная история.

Сперва конверт пропал. Перцев хватился его, когда полез в куртку за сигаретами. К тому времени они с Тапочкиным ополовинили пивной запас. Испанцы проигрывали немцам со счётом 2:5.

– Вить, кончай шутить! – накинулся на друга Андрей.

– Ты о чём? – удивился тот, округлив подслеповатые кротовьи глазки.

Перцев сгрёб Тапочкина за грудки и жарко задышал ему в лицо.

– Говори, куда спрятал, сволочь!?

– Да что ты несёшь? Что я спрятал? – непонимающе заморгал Виктор.

– Конверт!

– Какой конверт?

– Белый! С деньгами! – взревел Перцев и тряхнул Тапочкина так, что тот, икнув, тихо опустился на пол.

– Знаешь, Андрюш, – плаксиво промямлил фотограф, потирая ключицу, – а ведь я считал тебя другом. Не брал я никакого конверта! Можешь обыскать квартиру.

Перцев насупил брови и мрачно окинул взглядом холостяцкую берлогу Тапочкина. Помимо единственной комнаты, где они смотрели по телевизору футбольный матч, была ещё кухня, куда ходили по очереди к холодильнику за пивом и совмещённый санузел, в котором это пиво по очереди отливали. Ещё крохотная прихожая с тусклой лампочкой без абажура – в ней и висела куртка.

Андрей снова тщательно прощупал все карманы. Сначала на брюках, потом на Витьке, затем на всей висящей в прихожей одежде и снова на своей куртке – в правом нижнем кармане лежал тяжёлый бумажный брикет. В левом – точно такой же. Что за чертовщина! Оторопевший журналист держал в руках два белых, абсолютно одинаковых конверта.

– Ну вот, – заключил Тапочкин, – так и теряют друзей, – и обиженно ушёл на кухню.

Андрей тупо уставился на конверты-близнецы, приоткрыл первый – там лежали купюры, заглянул во второй – тоже купюры. Неожиданно гонорар журналиста удвоился.

В это время в дверь позвонили. Перцев вздрогнул и спешно засунул оба конверта обратно в карман. Пришёл из кухни Виктор, лязгнул замком. На лестничной клетке стоял смуглый атлет в чёрном шёлковом халате, как две капли воды похожий на испанского форварда Фернандо Торреса, и глумливо улыбался.

– Мужики, не найдётся лишнего конвертика? чистого? – спросил он, переводя взгляд с Тапочкина на Перцева.

– Мы вообще-то пользуемся электронной почтой, – пробубнил под нос Виктор, силясь узнать в стоящем перед ними брюнете кого-то из соседей.

– Молодцы! – похвалил пришелец. – Но я вовсе не собирался писать писем, – он перешёл на доверительный шёпот: – Хочу отблагодарить одного хорошего человека. Ну, сами понимаете, не вручать же благодарность без упаковки!

Тапочкин с укоризной посмотрел на Перцева. Перцев потупил глаза и на всякий случай придвинулся поближе к куртке.

– Ну ладно, на нет и суда нет, – отступил сосед, видя замешательство друзей, – не буду вас больше задерживать, досматривайте футбол – там как раз начинается самое интересное, – и зашлёпал вниз по лестнице.

– Кто это? – спросил Перцев.

Тапочкин молча пожал плечами, всем видом демонстрируя незажившую ещё рану от нанесённой Андреем обиды.

До самого рассвета пристыженный Перцев старался изо всех сил загладить вину перед другом. Вот уже закончился матч неожиданной победой испанцев: за последние двадцать минут второго тайма они вкатили немцам четыре гола. Форвард Торрес после каждого забитого мяча подмигивал им с экрана. Вот уже закончилось всё пиво, и на столе сама собой появилась запотевшая бутылка водки и толстые ломти докторской колбасы на дощечке. Вот уже перебрали все особенные моменты их дружбы, когда один выручал другого. Закончили в пятом часу крепкими объятиями и жаркими уверениями в нерушимости их мужского союза. Хотели уже ножом резать пальцы, чтобы кровью скрепить сказанное, но вовремя опомнились, рассудив, что сойдет и так. Тапочкин порывался оставить друга ночевать у себя, но тот категорически отказывался, сославшись на двусмысленность подобного предложения в тесных жилищных условиях. К тому же с утра предстоял серьёзный разговор с шефом, а добираться в редакцию на общественном транспорте Перцеву не улыбалось.