Коллектив авторов - Альманах «Истоки». Выпуск 9

сост. Ирина Антонова, Наталия Божор

Альманах «Истоки». Выпуск 9

Солдатский медальон

Валерий Желыбенцев

9 мая

Отгремела давно мировая война,Не подняться знамёнам третьего рейха!Ветераны надели опять ордена,Они снова в строю на парадной поверке.

С каждым годом всё тают, их тают ряды –Тех, кто брали Берлин и мятежную Прагу.Кто остался живым, стал до срока седым,Опалённым военною, огненной правдой.

Они отдали всё, чтоб Россия жила,Чтобы мирным всегда было небо…Над странною салют, сердца стук, тишина,Мы причастны к Победе, кто был там, кто не был.

Солдатский медальон

Солдатский медальон – послание живымОт без вести пропавшего солдата.Последнее «Прощай» любимым и родным,Он верил, что листок дойдет до адресата.

Пластмассовая гильза сохранилаФамилию –мы памятью живем.Есть у солдата имя и могила.Он без вести пропал,но помнили о нем.

И есть теперь куда приехать близким…Где шли бои, застыли обелиски.

Валентин Ермаков

(1933–2015), г. Обнинск

«Картошки – и той не осталось…»

Памяти тети Маши Охотниковой, приютившей нашу семью во время оккупации.

Картошки – и той не осталось.Что делать?Пришлось променятьИ платье, в котором венчаласьМоя бережливая мать.Два дня от деревни к деревнеВ июльский немыслимый жарНесла она праздничный, древний,Такой неуместный товар.Да, было тогда не до свадеб –Шли годы военной поры.В безмолвной и горькой досадеОна покидала дворы…Скажу ли обидное словоО женщине той из села,Которая за обновуНеполную цену дала?Ей платье-то было не нужно:В избе обгорелой своей,Вестей ожидая от мужа,Растила одних сыновей!

В этом доме жили погорельцы

В этом доме жили погорельцы:Женщины и уйма малышей.В этот дом пускали обогретьсяСтариков из мокрых шалашей.В этот дом со всех фронтов РоссииПохоронки шли, как на почтамт.В этом доме вслух не голосили –В поле убегали причитать.Этот дом, безлюдный, темный, древний,Весь перекосился и осел.А по славе – первый дом в деревне:От войны один лишь уцелел.

Вера Чижевская

Скрипка оружейного мастера…

ОНА – бежала с односельчанамив тёмные глухие леса –к партизанам –от фашистов,вломившихся в ЕЁ родную деревню.

ОН – был оружейным мастеромв партизанском отряде(снова на фронт не пустилаконтузияот разорвавшейся фашистской бомбы).

…Когда в небеНЕ ревели немецкие самолёты,люди из землянокзаполняли паузы танцами –длиной в короткую ночную лесную тишь –под музыку скрипки,на которой играл ОН –советский солдат-партизан.

ОНА подошла и сказала:– А я тожеумею играть на скрипке…на одной струне…

…Молодые, красивые, полные надеждшутили, веселилисьи любили друг друга,если над головойНЕ ревели немецкие самолёты.

…Фашистов вышибли из деревни.И в мире он и онародили дочку и сына.…ОНА умерла спустя три годапосле войны.ОН прожил ещё полвека.После них осталисьдетии скрипка…

Я знала тебя,старая скрипка –без струн, без смычка и футляра –когда ты уже не моглавоспроизвести мелодию,соединившую моих родителей…

Анри Маркович

Пленные немцы в Майори

Пленных несчастных видели в МаориЧерез два года после войны.Рыли канаву, по-немецки гутарили. –Трудное время Советской страны.

Мы отдыхали с мамой в Майори.Дом отдыха, полуразрушенный вид…Немцы здоровались, не базарили.В воздухе туберкулёз, а не СПИД.

Тогда менингит был зловещий.Детям смерть приносил.Палочка Коха вползала в вещи,Только стрептомицин лечил.

Мы проходили – июль был жаркий,Гутен таг – говорили они.Красиво на взморье, роскошно в парке.Для пленных были нелёгкие дни.

Рижское взморье. Река Лилеупе,Очень глубокая река.Ракушки на пляже. Мир в Европе.Горячий песок обжигал слегка.

Немцы носили разбитую обувь,Еле-еле вдевали шнурки.Портянки летом – здоровье гробить,В ответе за Гитлера мужики.

За ними следил конвоир русскийС винтовкой обычной за плечом.Исчез у немцев дух прусский.Мама встречалась с главврачом.

Жалела мама врагов проклятых,Они твердили; мы – не враги,И не нацисты, и не фанатыСдались сами и не моги

Трепаться с немцем. (я был школьник,Перешёл в третий класс,впервые линейку взял, угольник.)Рижское взморье для нас!

У мамы муж погиб на фронте,Я потерял отца.К пленным – ненависть. Но, позвольте,Нельзя им мстить без конца!

Мама сказала: дядя сдался.Чинил нам розетку – не починил.Русский монтёр легко разобрался.Немец боялся и спешил.

Просили немцы купить смородинуИ дали маме три рубля.Прошлое набило оскомину.Латвия – чужая земля.

Инна Варварица

Два Петра

У дочки моей два дедабыли. Два деда Петра.С фашизмом война до победыих молодостью была.Подлый враг вероломновторгся в наши границы!Дома остались жёны,дети должны родиться,но время лихое настало –и встали стеной единойФёдорыч – русский с Урала,Семёнович – грек с Украины!В лязге железа и стали,в грохоте взрывов войнына разных фронтах воевали,духом единым сильны.Вести из дома почтав год принесла один:у Фёдоровича – дочка,а у Семёныча – сын!Родина, дом и дети –всё слилось воедино.Были за всё в ответе!Путь до победы длинный –мины, снаряды да пуливёрсты войны считали.Сколько смертей обманули!Сколько друзей потеряли!

Выжили, победили!В мирную жизнь вернулись.Жили, детей растили.Судьбы соприкоснулись,пусть и не близко былиМосква и Донбасс, но ихдети в Москве породнили,внучка одна на двоих.Жили в стране единой,съезжались друг к другу в гостиСемёнович с Украиныи Фёдорович московский…Из жизни ушли, не зная,что Родину развалилахищная, жадная стая,новая вражья сила.

Пётр Семёнович, грек по крови,на Донбассе с рожденья жил,только не на украинской мове,а по-русски всегда говорил.Но сегодня за русское словои за память о той войнеубивать друг друга готовыте, кто жили в одной стране.Пётр Семёныч, разведчик, вечнымстать не смог тебе вечный покой –он осколками тоже мечен,ты опять на передовой!Там, где бьют «Ураганы» и «Грады»,с ополченцами вместе стоят,с фотографий сурово глядя,все надгробья былых солдат!Память предков наших… Единство,братство, дружба – пример живойзащищающим от бесчинстваотчий дом и язык родной!

Татьяна Хачумова

Розовые цветы

Папе

Падает мокрый снег. Мгла, пустота и боль…А на столе стакан, фото, свеча и соль,

Соль с непросохших век, а за окном февраль.Китель в шкафу всегда будет хранить медаль.

Песни военных лет тихо звучат в ушах,Падает мокрый снег, пряча в сугробе страх:

«Скоро Победы день! Будет он без тебя…»Падает мокрый снег, вместе со мной скорбя.

И к «журавлям войны», может, примкнешь и ты.Ветер поднимет ввысь розовые цветы.

Валентин Терещенко (1937–2011)

Отец мой – Григорий Данилович

Ко мне приходит иногдаОтец с гремящими вещами…И угощает калачами! – с войны –Какая ерунда…Я понимаю и во сне –Что нет ни может быть такого –Давно я выучил толково –Что он остался на войне…А что ж выходит. Что не всеЧастицы разума смирились –И вот, Отец. Скажи на милость! –Идёт в обмотках по росе…Кладёт на лавку вещмешок –Винтовку ставит у порога –И говорит мне: «Слава Богу! –Однако. Вырос ты. Сынок…!»

Обелиск

Чугунна ограда,И скорбь высока,Как будто бы радаВонзить облакаПодобием искаТворцу за разбойИглу обелискаС горячей звездой.

Как будто бы радаОна облакам,Как гроздь винограда –Девичьим рукам,Но ива роняет слезу на гранит,Который не знаетЧьё имя хранит.

Дочке Валерии

Горя нет и нет печали…Журавли вчера кричали.

Облетев почёта кругСели белые на луг,

Но плясать ещё не смели,Лишь на отмели белели…

Дань платили журавлиТяготению Земли…

Всё ж они по воле рока,Как трещит с утра сорока,

Посеревшие слегкаПоминали вожака.

Александр Серафимов