Виктория Трелина - Легко и просто, или Кризис тридцати лет

Легко и просто, или Кризис тридцати лет

Виктория Трелина

© Виктория Трелина, 2015

© Александр Лазибеев, фотографии, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

От автора

Моя первая книга «Жила-была девочка. Повесть о детстве, прошедшем в СССР», написанная для поколения 80-х, нашла своего читателя. Выросшие дети перестройки с удовольствием погрузились в мир своего детства и юности. Мне до сих пор приходит огромное количество душевных отзывов и благодарностей за возможность «посмотреть плёнку, хранящуюся в сердце, пыль с которой стёрлась этой доброй книгой» (цитата из отзыва читательницы).

Публика просит продолжения…

Писать «Жила-была девочка 2», следуя сложившейся традиции кинематографа и современного писательства, мне не хотелось. Не хотелось… Но суть текста обычно сильнее автора. Она не подчиняется заранее придуманной концепции. И вот перед Вами то, что планировалось, как совершенно абстрагированное от «Девочки» произведение.

«Легко и просто», в общем-то, и так не является продолжением первой книги, но, как становится понятно из второй части названия, моя новая книга написана для той же самой публики – для тех, чьё детство пришлось на 80-е, юность – на 90-е… для тех, кому сейчас – в двухтысячных, немного больше тридцати. Для тех, кто переживает или уже пережил такую «страшную» вещь, как кризис настоящего взросления. Для тех, кто уже понял, или только начал понимать, что только сейчас, когда нам – детям 80-х, стукнуло по тридцатнику, только сейчас по-настоящему и начинается наша жизнь.

Возможно, в этой книге, в отличие от «Девочки» вы не увидите столько общего в пласте одного поколения. Явные схожести своей жизни с судьбой главной героини найдут далеко не все. Но, очень надеюсь, что моих читателей порадует эта неоднозначная, местами спорная, но, по сути, снова добрая книга, книга о нас – повзрослевших тридцатилетних детях.

Всё в нашей жизни непросто,Всё гораздо проще…

Предисловие

Когда-то, давным-давно мне было лет четырнадцать-пятнадцать, а может быть и меньше. В то время собственные года не казались чем-то значительным и пугающим. Тогда, в конце прошлого столетия, вообще всё было иначе: ещё не было интернета и кабельного телевидения. И даже маршруток не было, а по улицам ездили… Нет, не конные экипажи, конечно, а жёлтые автобусы-гармошки. Которые, впрочем, современным школьникам кажутся такой же древностью, как нам – упряжки с извозчиками. Да-да, это мы считаем, что ещё молодые и совсем недавно сами были детьми. А вот моя первоклассница дочь ещё пару лет назад всерьёз думала, что я видела динозавров живыми.

А этой осенью на вопрос: «Сколько лет твоей маме?», моя Юлька честно ответила: «Точно не помню. Кажется девяносто восемь». Вообще-то, Юлька у меня девочка умная, в цифрах разбирается, и считать до ста умеет уже давно, просто для семилетнего человека, что двадцать восемь, что девяносто восемь – одинаково много. Безобразно много.

Так вот, когда мне было чуть больше, чем сейчас моей Юльке, в руки мне попалась толстая книжка в загадочно-чёрной обложке с жёлтой надписью «Гороскоп». Тогда всевозможные гадания-предсказания были в большом почёте. Но эта книга отличалась ото всех своих аналогов тем, что гороскоп там был составлен индивидуально для каждого. То есть, не для каждого знака зодиака, а конкретно для каждого дня рождения. Сейчас я уже подзабыла, что именно там было сказано о родившихся в мой день рождения, но хорошо помню, что книга произвела на меня сильное впечатление. Я узнала себя не только в описании характера, но даже в обрисовке внешности. Которая тоже, как оказалось, напрямую зависит от даты появления на свет. Хорошо запомнились мне только две фразы из чудо-гороскопа, цитирую их наизусть: «Вторая половина Вашей жизни будет намного счастливее, чем первая. Вы почувствуете всю прелесть бытия только после тридцати лет, когда в трудностях окончательно сформируется Ваш характер».

Так вот, к чему я всё это? До тридцатника рукой подать, характер у меня не только не сформировался, а, кажется, совсем расшатался. Прелести бытия я чувствую всё реже. Да и чувства эти уже не такие яркие, как раньше. В общем, пресловутый «кризис среднего возраста» начался у меня заблаговременно.

– Мам, у тебя был кризис тридцати? – это уже я спросила у своей мамы, надеясь получить мудрый совет, ведь мама давно живёт. Когда-то я тоже думала, что она появилась на свет в то время, когда ещё не все обезьяны успели превратиться в людей.

– Нет, не было, – уверенно и даже, кажется, с насмешкой в голосе, ответила мама, – Я вообще о таком кризисе впервые слышу.

Вот тебе и мудрая женщина. Хотя, если вдуматься, не так уж давно она родилась. Во второй половине прошлого века, как и я, собственно…

Ну что ж, мама считает, что тридцать лет – самый лучший возраст. Подруги думают, что я «бешусь с жиру», муж потешается надо мной, обзывая «старушкой», а я натурально страдаю. Ну что поделать, если все кризисы, значащиеся в психологии, валятся на меня с завидным прилежанием? В детстве у меня были кризисы трёх и пяти лет, когда я до истерик не хотела ходить в детский сад, и боялась общаться с другими детьми. Потом был кризис первоклассника, который плавно перетёк в классический кризис переходного возраста. Конечно, то, отчего меня «ломало» в тринадцать, сейчас вызывает умиление. Но ведь тогда я страдала по-настоящему. И ведь тоже никто понять не хотел, что у меня в душе творилось. Спасал только дневник. Еженедельник, так я тогда называла эту толстую тетрадку, хранившуюся в ящике стола под замком.

А что, если снова завести такой еженедельник? Смешно и старомодно? А я никому не скажу о нём. Как раньше спрячу под замок – «запаролю» на рабочем столе. И буду пытаться разобраться в сути своего кризиса, раз уж я осталась с ним один на один.

Введение в еженедельник (Помнишь, как всё начиналось)

Конечно, введение – это немного для другого жанра, дневники обычно так не начинают. Но ведь, кризис у меня начался не сегодня, а дневник будет посвящён именно ему, то бишь, кризису. Поэтому нужно восстановить, так сказать, хронологию событий… Поэтому введение имеет место быть.

Итак, впервые услышала я о таком явлении, как «кризис тридцати лет» от своей подруги Наташки. Тридцать ей исполнилось в тот год, когда мне только стукнуло двадцать семь. Я традиционно поздравила её по аське. Наташка сухо поблагодарила и с циничным юмором написала: «Сестра утром подарила крем от морщин. Я в тоске жду краску от седины». Я отослала ей смеющийся смайлик и принялась за работу. К слову сказать, работу свою тогда я очень любила.

А потом Наташка исчезла из аськи, и из реальности. Заметила я это, к своему стыду, не сразу. Всё по той же причине – полного погружения в работу. Поняв, что чего-то в моей яркой и насыщенной жизни не хватает, я отправила подруге смс-ку с текстом: «Куда пропала?»

На что Наташка ответила: «У меня депрессия – мне тридцать лет». Я снова не удержалась от смеха. Юмор подруги меня всегда веселил. Тогда её хандра мне показалась глупостью. Ну, тридцать и тридцать. Не восемьдесят же. И вообще, Наташка сама виновата: сделала свою жизнь серой и скучной, живёт по схеме «дом, работа, гастроном». Так у кого хочешь, депрессия появится. То ли дело я? В мои двадцать семь у меня и муж есть, и дочка в школу на следующий год идёт, и работа у меня хорошая: интересная и высокооплачиваемая, и родственники все меня любят и поддерживают. Красота, а не жизнь. И в тридцать, и в сорок всё будет так же замечательно. А о пятидесяти я пока не задумывалась. Да, даже если и задуматься: моя мама в свои пятьдесят выглядит превосходно.

Потом я услышала о «кризисе тридцати» от одной коллеги, потом из уст какого-то доморощенного психолога по телевизору, потом прочитала в интернете… Причём натыкалась я на это всё всегда случайно. Информация о кризисе тридцати лет словно преследовала меня. И всё-таки догнала…

Накрыло меня внезапно… В новогодние праздники я вдруг поняла, что не хочу выходить на работу. Вы скажете, что это нормально? Только не для меня. Я не умею работать без энтузиазма, не умею «просиживать штаны» на «ненавистной» работе, не умею сдавать себя в аренду нелюбимому делу, только ради денег. У меня всё в жизни должно быть слажено и гармонично. Дом – только полная чаша, работа-самореализация и самосовершенствование, любовь – такая, чтобы «сносило башню». Смех – чтобы до коликов в животе. Не люблю я полутонов, не люблю терпеть, не люблю ждать, не люблю не чувствовать себя счастливой…

На работу я всё же вышла. Вышла и поняла, что не хочу больше так работать. Мне вдруг стало неинтересно целыми днями рисовать графические картинки для чьих-то листовок. Мне стало скучно слушать вечно влюблённую в кого-то коллегу Алёну, мне стало жаль постоянно торопящуюся куда-то начальницу Веру. Мне надоел этот кабинет, этот телефон, меня раздражала эта дверь на склад, вся обклеенная распечатанными на чёрно-белом принтере картинками, показавшимися кому-то «прикольными». Я уже не понимала, как могла четыре года посвятить себя такому бесполезному занятию, как графический дизайн. И ведь мне нравилось это. Я творила, меня озаряло вдохновение, я всерьёз трудилась над бумажками, которые едва ли кто-то вообще рассматривал. Люди пробегали глазами по строчкам, и мои творения летели в мусорные вёдра. А ведь я, действительно, неплохой художник. Я могла бы писать шедевры. А ещё мне хорошо удавались стихи. Возможно, я уже была бы поэтом, если бы не потратила столько времени на глупые рекламные картинки. А ещё я люблю фотографировать и фотографироваться… Пять лет назад меня фотографировал и рисовал фотохудожник. Он остановил меня на улице, потому что я бросалась в глаза. Я красивая, стройная, высокая брюнетка. Была стройная… пять лет назад.