Иван Охлобыстин - Пустынные герои (сборник)

Иван Охлобыстин, Михаил Ефремов, Дмитрий Филимонов, Бенни Брискин, Игорь Мартынов, Александр Рохлин, Николай Фохт

Пустынные герои (сборник)

© ООО «Русский пионер», 2013

© ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2013

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Предисловие

Иван Охлобыстин

Канонические вступления доверяют писать людям авторитетным, с положением, и этого, будем честны, было бы вполне достаточно, чтобы взяться за написание. Но у меня раньше не было нужного положения, и мне никогда не доверяли писать вступлений, и оттого я попросту не знаю, что обычно пишут авторы этих вступлений.

Наверное, они приносят «списочным» способом благодарности всем участвующим в создании сборника или книги. Я этого сделать не смогу, поскольку вступление получится больше, чем сам сборник. Томов на двенадцать.

Такое количество одаренных, противоречивых людей, такое количество сюжетных коллизий, пережитых в их окружении за долгие годы дружбы, задолго до создания журнала «Русский пионер», что, пожалуй, я и не решусь даже попытаться систематизировать все это.

Бездна. И нельзя найти в истории то место, про которое можно с полной уверенностью сказать: это началось…

Наверное, оттого, что настоящая дружба никогда не заканчивается. Меня в цех журналистики ввели старший Мостовщиков, родной Валерий Иванович Коновалов и гений Яковлев.

Старшего мы потеряли на рубеже тысячелетий, но успел, как и пристало матерым, передать, что он выяснил о журналистике. Он это выяснил в тюрьме, где сидел за разбой, по-моему. Оттуда по комсомольской линии – на самом деле за хорошую публицистику – его вывела судьба в редакции лучших столичных изданий. Был член партии. Не сожалел.

Писал он проникновенно, но безжалостно. И по отношению к себе тоже. На время нашей встречи ему было около шестидесяти, и он напоминал внешне шкипера с пятью «кругосветками». И он относился к тем людям, которым хочется исповедоваться, потому что они глубинно порядочны. Я не плакал так даже на похоронах собственного отца, и не стыжусь этого. Потому что старший Мост был милосерднее ко мне и несравнимо внимательнее.

Или Валерий Иванович Коновалов – первый в советской журналистике по сельскохозяйственной тематике. Это только звучит скучно. Валерий Иванович возвел эту неблагодарную тематику на уровень добротного английского романа и влюбил в нее сотни тысяч читателей газеты «Известия». И ему тоже хочется «все рассказать». Он, кстати, похож чем-то на учителя из фильма «Доживем до понедельника».

Что до Яковлева, то создание издательского дома «Коммерсанть» – по сути новой эпохи издательского дела в России – было для него исключительно вопросом естествознания. Яковлев дарил читателю не рассказ, а гениального рассказчика. Яковлев обратил сознание самого общения по другому принципу. Яковлев похож на Джонни Деппа (фильм «Из ада»). Говорят, он сошел с ума. Может быть. Но только в том случае, если сам этого захотел.

Вот от таких корней ведут свой род создатели сборника. Вот такое вступительное слово.

Остальное опытно. Остальное надо читать.

Андрей Колесников

Ярчайший автор журнала «Русский пионер» Иван Охлобыстин верно обозначил точки отсчета. Да, так оно и есть: Александр Мостовщиков, Владимир Яковлев… Но главное – сами авторы журнала. Эти громкие и тихие имена, собравшись вместе в «РП», принесли в очерковую журналистику что-то настолько мощное, что, рискну сказать, не то что изменило ее, а, наоборот, не дает ей измениться. Не дает измениться той журналистике, которая является ее лучшей и главной частью. Той журналистике, где разглядывание слова через лупу является непременным условием ее существования. Той журналистике, которая… Ну ладно, хватит! Коротко говоря, той журналистике, которая берет начало не то что от Александра Мостовщикова, а по крайней мере от Владимира Гиляровского.

Михаил Ефремов. Первая серия

У меня дома есть буфет, рядом с которым мы встречаем Новый год, рядом с которым многие побывали. Этот буфет видел рождение театра «Современник». Он еще стоял у моего деда и бабушки в комнате коммуналки на пересечении Староконюшенного и Гагаринского. Потом этот буфет стоял у Олега Николаевича Ефремова на кухне. Теперь у меня в гостиной…

АКТЕР ТЕАТРА И КИНО. ЗАСЛУЖЕННЫЙ АРТИСТ РОССИИ. СЫН АКТЕРА И РЕЖИССЕРА ОЛЕГА ЕФРЕМОВА. ПРАПРАВНУК СОЗДАТЕЛЯ НОВОГО ЧУВАШСКОГО АЛФАВИТА ПРОСВЕТИТЕЛЯ ИВАНА ЯКОВЛЕВИЧА ЯКОВЛЕВА. ПРИНИМАЛ УЧАСТИЕ В ПРОЕКТЕ «ГРАЖДАНИН ПОЭТ». ПРИНИМАЕТ УЧАСТИЕ В ПРОЕКТЕ «ГРАЖДАНИН ХОРОШИЙ». СОТРУДНИЧАЛ С ЖУРНАЛОМ «Русский пионер» В КАЧЕСТВЕ КОЛУМНИСТА.

1. Многоуважаемый буфет

Как и говорил, ресторанный критик должен критиковать рестораны. Но, критикуя рестораны, он, ресторанный критик, то есть я – ресторанный критик «Русского пионера», должен находить что-то хорошее. Почему? Вот почему.

На днях я Верочку свою, четвертую по счету, шестилетнюю дочку, повел в художественную школу. Ввожу ее в класс, там почти никого нет, она начинает ставить себе мольберт. И там девочка тоже. Ну как девочка – преподаватель, лет двадцати. Так вот, эта большая девочка говорит мне: «Здравствуйте, я вас знаю». Ну понятно, узнала, это часто со мной бывает. Но она продолжает: «А я вот читала ваши статьи в «Русском пионере». Я прям возгордился. Но девочка не успокаивается: «Очень хорошие статьи. Только вы все время про пьянку пишете, лучше бы про что-нибудь хорошее». У меня же рубрика называется «Буфетчик», объясняю. Она: «А, ну понятно, – и на Веру показывает: – А это ваша внучка?» Тут я и понял, что надо про хорошее написать, не о пьянке. Про русский буфет. Потому что рубрика «Буфетчик» и потому что меня дедушкой назвали.

У меня дома есть буфет, рядом с которым мы встречаем Новый год, рядом с которым многие побывали. Этот буфет видел рождение театра «Современник». Он еще стоял у моего деда и бабушки в комнате коммуналки на пересечении Староконюшенного и Гагаринского. Потом этот буфет стоял у Олега Николаевича Ефремова на кухне. Теперь у меня в гостиной. То есть такой буфет, много видавший. Переживший многих. Может, и революцию. Хотя не знаю, когда его дедушка купил. Теперь и спросить не у кого. Хотя у сестры могу спросить. Но она на Бали. Как назвала меня преподавательница дедушкой – я сразу про буфет вспомнил.

Тем более тут у меня был буфет с большой буквы на телеканале «Дождь». Но про это не буду, это про пьянку. Про это лучше в рубрике «Прогул уроков» «Георгий Иваныч» расскажет (он себя Васей не разрешает называть). Так что же такое русский буфет? Буфет – это в принципе шкаф такой, дома стоит, и оттуда ты вынимаешь графинчик водки… Буфет не массовая вещь, эксклюзивная – дома-то разные. Для него нужен большой дом, где есть гостиная и, значит, буфетная с буфетом. Гость сначала заходил в буфетную, рюмашку из буфета опрокинул, сальцем закусил – прошел в гостиную. Там встретился с кем надо, раскланялся. Дальше столовая – поели. Потом обратно в гостиную, затем в буфетную – на посошок еще водочки и поехал домой.

Буфет – это старинное, это спокойное, это традиция. Как «Боже, царя храни». Мне очень понравилось, как сказал Александр Градский (я видел это в программе телевизионной, когда все еще о гимне России спорили). Он сказал: «Какой гимн страны? Конечно, «Боже, царя храни». Потому что ведь его не пускают с самого утра каждый день, но все его знают». И буфет – это такая же вещь, которая как бы изжита из обихода, но она все равно существует.

Но вот парадокс – в России буфетов нужно много, а их нет совсем. Я вот тут думал почему. Вот почему.

Человек русский, вернее, российский, в прошлом советский, в абсолютной своей величине нищ. И, конечно, большинство сейчас жрет дома. Просто не по карману в других местах. Или деньги на другое уходят, более важное. Как бы мы ни говорили, что мы средний класс, нет, мы – Москва, а это совершенно другое государство. В каких-то городах есть свои рестораны, но у нас к хорошему нет тяги, у нас тяга к быстрому. Нет тяги к закуске, есть тяга просто выпить да на улицу выйти, так дешевле.

У Чехова есть фраза, ее любит моя сестра повторять. Могу неточно процитировать, надо будет у нее потом проверить: «Необходимым условием личного счастья человека является праздность». Буфеты – это где-то там же, где праздность.

В советской нашей жизни были закусочные да рюмочные. Как бы общественные буфеты. Таких осталось совсем мало. Но появились новые, буржуазные.

Я знаю, есть хорошее место, «Русская рюмочная комната» (не знаю, работает ли она сейчас, но, по-моему, работает), в том переулке, где Театр юного зрителя. Вверху этого переулка есть тоже похожий на буфетную бар Noor, Зельмана и Демичева, где раньше было что-то типа бистро. Можно, конечно, приплести к буфетам «Кофе Хауз», но это не совсем то.