Виктор Елманов - Ты слышишь ли меня? Литературно-художественный альманах

Ты слышишь ли меня?

Литературно-художественный альманах

Редактор Виктор Сергеевич Елманов

ISBN 978-5-4485-7505-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вместо предисловия

Это первый номер литературно-художественного альманаха с таким названием, который издает Костромское региональное представительство Союза российских писателей. До этого в разное время, с разной периодичностью выходил литературно-художественный альманах «Козий парк» (вышло 4 номера, учредитель и главный редактор Олег Губанов).

С момента выхода последнего номера «Козьего парка» (лето, 2011 год) прошло 5 лет, некоторые авторы альманаха за это время издали свои книги. Одни при поддержке Министерства культуры РФ, другие в издательстве «Эксмо» или «Ridero», третьи – либо за свой счет, либо при поддержке департамента культуры Костромской области. Но то, что издано – часть того, что у авторов написано, что лежит в столе не один год. Первый номер альманаха «Ты слышишь ли меня?» – малая доля этого неизданного. Хотелось, чтобы следующие номера альманаха могли и дальше знакомить читателя с этими неопубликованными стихами, прозой, публицистикой. Альманах намерен публиковать не только литературные произведения членов нашего регионального представительства Союза российских писателей, но и авторов, которые близки по духу нашему изданию.

Название альманаха «Ты слышишь ли меня?» – парафраз на строчку Федора Тютчева «Ангел мой, ты видишь ли меня?» Но у нашего названия несколько иной подтекст. Может быть, поэтому в начале альманаха помещено стихотворение Нины Веселовой, которое обращено не только к авторам, но и к читателям.

Не верь чужим словам.Произнеси своё.И пусть оно задержит ту минуту,Когда зарёю ранней окоёмПод небом закраснеется прогнутым.

Такого мига не было ещё,И никогда такой не повторится.Укрыта старым сереньким плащом,Рассветно зашевелится станица.

Потянутся колодцы-журавли,Готовясь клювы погрузить в прохладу…Ты тихим звукам трепетно внемлиИ всё запоминай, поскольку – надо!

Впервые на луга падёт росаИ бликами взыграет под ногами.И деловито старая осаНаправится гудеть над берегами,

Разыскивая в юбочках цветовЗапасы благодатного нектара.Не оставляя в небесах следов,Промчатся молча облаков отары.

И брызнут долгожданные лучи,Подхваченные хором птичьих трелей…Останови дыханье и молчи.Когда-то до тебя вот так смотрели

В лицо рассвета предки. И словаПытались тоже находить тревожно.И счастливо кружилась головаВ сознании, что всё на свете можно.

И каждый день нам подтверждает снова:Для продолженья жизни нужно Слово.И если оно истинно своё,Охватится зарёю окоём.

ПРОЗА

Наталья КАРАВАНОВА

КРОЛИК И УДАВ

Закат упал за крыши торгового центра, привычно, словно соблюдая неприятный ежедневный ритуал. Холодно.

На площади под баннером с ликом мессии уже начал собираться народ. В рваных отсветах рекламы и лицо Спасителя, и лица граждан похожи на грубые одинаковые маски, заготовки масок. а белые одежды в дискотечных отсветах фонарей кажутся грязно-серыми. Мой собственный плащ от них, скорей всего, ничем не отличается, но это правильно: все мы грешны изначально и разве имеем право на чистоту? Мы – всего лишь промежуточный этап, еще не существование, начало. Так говорит наш батюшка. Чтобы хоть чуть приблизиться к истинной святости, нужно вложить очень много труда…

Девятнадцать ровно. Сейчас начнется. Толпа двинется вперед, и я поддамся общему движению, радостно включаясь в поток.

Это глоток чистого воздуха, приобщение к таинству, святое единение мыслей и чаяний всех людей на земле. Причастие к его свету. Это всегда как в полет: вместе со стаей белых птиц…

Загорелись осветители, и мы замерли в ожидании. Уже скоро…

Я каждый раз пытаюсь угадать, с какой стороны он появится, единственный и неповторимый наш отец Евстигней. И каждый раз ошибаюсь.

Вот он. Темное облачение его кажется чище и светлее, чем нарочито-белые накидки паствы. Все верно, он пастырь, мы паства. Он тот, кто ведет, мы… мы пойдем за ним. Пусть будет тяжело, пусть хоть как будет больно и страшно, но мы пойдем. Как Спаситель однажды пошел за всех нас на муки и смерть, как святые великомученики… как люди.

Мы же люди, мы должны пройти это до конца. Не искать малодушно отсрочки, не прятаться. Отринуть ложь. Отринуть ненависть и зависть. Во имя тех, кто придет за нами, во имя тех, кто увидит своими глазами Великий день.

Я улыбаюсь, глядя на отца Евстигнея. На его печальное, доброе лицо. На руки, поднятые в приветствии…

Тишина. Как же тихо стало на площади! Слышно, как кричат галки в ближнем сквере. Слышно, как пищит звуковой сигнал светофора. И в этой тишине, хрустальной, совсем еще зимней тишине, внезапно появляется его голос.

– Христиане! Братья и сестры… Все, кто внемлет слову Его…

Я не дышу. Не дышат и те, кто вокруг. Ловим каждый звук, каждую интонацию, каждый оттенок. Не важно даже, что он сегодня скажет. Не важно. Он знает, этого достаточно. Важно, что он приходит к нам, говорит с нами. Что дарит возможность себя слушать, дарит надежду.

– …страх, вот что приведет нас к настоящей беде… …это страх перед будущим, пред тем, что было начертано человечеству много веков назад. Чего же мы боимся? Боли? Смерти? Но боль очищает, а смерть – всего лишь мгновение, крохотный шаг на пути к вечной жизни. Разве этого стоит бояться? Да и страх не настоящий, ибо и боль, и смерть предстоит пережить не нам. Грех, вот чего следует бежать. Мы с вами, именно мы, наше поколение способно силой своей веры, праведностью своей, смягчить гнев Его в час Страшного суда… Так не уподобимся же крысам, что бегут с тонущего корабля, ведь мы не крысы, мы люди и должны пройти до конца этот путь, каким бы трудным он ни был…

Я вздрогнула, уловив созвучие своих недавних мыслей с речью отца Евстигнея. Как он угадал? Как ему вообще удается так точно читать в сердцах наших, в душах наших? Каким образом он всегда находит такие простые, такие правильные слова?

– Кролик.

Я вздрогнула, словно поперек спины меня вытянули тонким стальным прутом. Больно. Дурацкое прозвище, прикипевшее ко мне в детстве. В школе. Я думала, что забыла, простила их. Что за годы, отсчитанные с фотовспышки нашего коллективного снимка на выпускном балу, все эти глупости стерлись из памяти. А нет. Я, оказывается, злопамятная. Я помню…

– Эй, Кролик!

Некрасивая и не самая умная в классе. Ну, теперь-то я могу признаться хотя бы себе, что именно такой я и была.

Терпение. И еще – смирение.

Я поворачиваюсь, медленно и, хочется верить, спокойно. Точно знаю, что окликнули именно меня.

Он стоит в двух шагах. Перекатывает во рту не то палочку, не то обломок спички. Черная ворона на фоне белых одежд.

Сидел когда-то за последней партой у окна. Самый высокий в классе был.

Запомнился тем, что очень метко умел плевать из трубочки жеваной бумагой. Это было не больно, но обидно. Особенно обидно было сознавать, что ты – мишень не единственная, но любимая. А больше ничем не запомнился. За все восемь лет знакомства мы и парой слов с ним не перемолвились. Как же его звали? Саша? Слава?

Саша-Слава чуть склонил голову набок, разглядывая меня с каким-то странным интересом. Так незнакомых жучков рассматривают. Угодивших в тарелку. Перед тем как выловить и выкинуть.

– Кро-олик, – повторил, чуть растягивая слова. – Ну, здравствуй.

Я кивнула. Свет от фонаря скользнул по лицу бывшего одноклассника. Что же, он мало изменился. В том плане, что он по-прежнему красив. Именно красив, а не «хорош собой» или просто «привлекателен». Наверное, его девушки любят. Красивые, дерзкие, даже умные, потому что дураком и сам он, этот Саша… нет, все-таки, Слава… никогда не был.

Я хорошо запоминаю лица и никогда не путаю людей, а вот с именами почему-то не получается.

– Тебе нравятся уличные проповеди?

Нравятся? Какая дурацкая постановка вопроса. Тебе нравится, что сегодняшний день называется вторником?

Пожала плечами. Достаточно нейтрально, чтобы не спровоцировать продолжение разговора.

Но он усмехнулся. Спросил:

– Ты что, в одночасье онемела? Или стесняешься?

– Нет. Я слушаю отца Евстигнея. Мне это интересно.

Что он привязался? Что ему от меня надо? Ведь видно же, что кроме пренебрежения он ничего ко мне не испытывает, да и не может испытывать.

– Значит, слушаешь… а я тебе мешаю. Отвлекаю. Не даю причаститься истины…

– Да.

Обратиться к нему сейчас на «ты» – значит, подтвердить его право и дальше вести разговор в таком тоне. А «выкать» бывшему однокласснику и вовсе глупо.