Ника Январёва - Слепая любовь. Лирическая повесть

Слепая любовь

Лирическая повесть

Ника Январёва

© Ника Январёва, 2017

ISBN 978-5-4483-6493-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Каждый раз, когда дело доходило до Маришкиных колготок, Светлана удивлялась: как же надо их носить, чтобы к вечеру обязательно возникала новая дыра, а коленки приобретали стойкий цвет въевшейся грязи? Впрочем, первые дни лета одарили робким теплом, что внушало надежду на скорый переход от колготок к носочкам. И всё-таки это было странно: любимица отца, Маришка умудрялась изнашивать свои одёжки гораздо быстрее младшего братишки. Возвращаясь из детского сада или с прогулки, девчушка выглядела ничем не лучше маленького попрошайки, что приставал к прохожим на улице. На её фоне Серёжа смотрелся просто примерным мальчиком с картинки. А ведь играли-то вместе.

Покачав сокрушённо головой, Светлана принималась за ежевечернюю стирку.

Вот и сегодня: загрузила машину и вошла в комнату с намерением хорошенько выбранить младшую дочь. Но круглолицая милашка, на пару с братцем, так заворожённо следила за приключениями Белоснежки и гномов на экране!.. И Олег, который чинил за столом настенные часы, переставшие вдруг тикать, нет-нет да и бросал взгляд в телевизор. Стоило ли портить настроение сразу всему семейству?

Впрочем, Оля и без того была чем-то огорчена. Сидела за швейной машинкой задумавшись, на мультяшек – ноль эмоций… И Светлана поймала себя на том, что не в первый раз видит свою неугомонную болтушку в таком не свойственном ей состоянии. Подступать с расспросами было почему-то боязно: обычно дочь что надо и что не надо рассказывала сама. И на этот раз её хватило только до ночи: перед сном вдруг расплакалась горько и неудержимо.

Он был совсем-совсем слепой, тот тоненький угловатый мальчик с неестественно прямой спиной и в непроницаемо чёрных очках. Его огненно-рыжая колли оказалась поводырём, вот почему он отпускал её побегать только после того, как усаживался на скамейку.

Оля «пасла» в парке Маришку и Серёжу, «выдворенных» из детсада на каникулы. Они чуть не весь день висели на турниках и лазалках или носились «в догоня» и «пряталки» с другими дошколятами. Особого надзора не требовалось, и Оля обычно просто сидела неподалёку с книжкой или вязанием. Кэтрин хотела было составить ей компанию, но у неё вечные занятия по музыке.

Мальчика Оля заметила почти сразу: такой странный, в пасмурный день в тёмных очках. И сидит уже довольно долго без всякого дела. Резким свистом он подозвал собаку. Когда ткнулась мордой в его колени, пристегнул поводок, не склонив головы. И пошёл как-то слишком уверенно.

Вскоре обратила внимание и на то, что женщины, гуляющие с детьми, иногда перешёптываются и переглядываются, кивая на мальчика: «Юрик слепенький опять пришёл. Не приведи, Господи…» Никто не отзывался о нём плохо, не показывал пальцем, не дразнил. Но и не общались, точно боясь заразиться. Всё протестовало в Ольге от этой несправедливости. Ладно бы, дед какой, изуродованный старостью, а то ведь её ровесник или чуть старше.

– Какая умная у тебя собака, – произнесла как-то Оля, тихонько подойдя к собравшемуся уходить Юрику. Он повернул голову на голос, и Оля увидела, каким малиновым сделалось его лицо.

– Да, Джим умный, – чуть хрипловато подтвердил Юрик и напряжённо замер.

Оля не нашлась сразу, что ещё сказать. И мальчик, постояв, двинулся привычным маршрутом. Девочка была в смятении. Ей так хотелось разговорить Юрика, и сказать, и сделать для него что-то доброе… Но не знала, о чём говорить и чем помочь. И оттого ещё жальче было его одинокую удаляющуюся фигурку.

– Юрик слепенький домой пошёл, и нам с тобой пора, – услышала за спиной Оля. Обернувшись, спросила у пожилой женщины, отряхивающей от песка штанишки на карапузе:

– Откуда вы его знаете?

– Да кто же Юрика слепенького не знает? – удивилась бабулька. – Ты, видать, недавно в наш скверик ходишь?

– С третьего июня, как садик на каникулы закрыли, – подтвердила Оля.

– А, так ты не знаешь… Сиротка он. Батьку и не знал никогда, а матка его трёхлетнего бросила, когда врачи незрячим признали. Сестра ейная старшая, одинокая, приютила мальца. И то одной-то не сахар. А мальчонка у ней всегда ухоженный, чистенький. Дома по специальной книжке занимается. Собаку вот недавно от общества слепых выделили. Да только – всё едино: плохо слепому среди зрячих. Тут уж ни ум, ни красота не помогут… Ну, Игоряшка, пойдём, внучок. Заболталась я. Обедать уж давно пора, – усадила вертлявого карапуза в коляску и торопливо засеменила по дорожке.

Вечером в постели Оля разрыдалась.

– Мамочка, он и слепенький, и родителей у него нет, и не разговаривает с ним никто… Он сидит один-один совсем, будто прокажённый какой, – рассказывала сквозь всхлипы встревоженной Светлане.

– Конечно, жалко, Оленька, да что сделаешь? Их же так много – инвалидов, сирот, просто одиноких бабушек и дедушек.

– Если много, то почему же с ним никто не дружит? Он всё время один.

– По-разному бывает. Может, поблизости никто не живёт, а далеко ездить им ведь сложнее, чем обычным людям. Или, может, не интересно с такими же общаться: ты не видишь, я не вижу – ни тебя, ни того, что вокруг. А ещё некоторые в себе замыкаются, в своём горе. Озлобляются на весь мир. Особенно, если дразнит кто-то…

– А бывает, что такие люди вылечиваются?

– Оля-Оля!.. Это ж только в сказках чудеса кругом, а на самом деле… Нет, конечно, случается иногда. Только для этого деньги нужны, врачи хорошие. Да и всё равно никто не даст гарантии, что получится.

Светлана сидела на постели дочери и, словно маленькую, гладила по головке, забирая волосы со щёк и лба. Притихшие младшие со своих «ярусов» прислушивались к не совсем понятному для них разговору. А Светлана думала, как помочь дочери. И всегда-то Оля была отзывчива, но никогда прежде не реагировала так остро на несчастье постороннего человека. Может, дело в том, что близки по возрасту, и девочка невольно примеряет чужой недуг на себя? И поэтому её участие чуть больше, чем обычная жалость?

– Знаешь, Оля, если уж тебе так невыносимо смотреть на этого мальчика, может, вам в другом месте гулять? – Светлана ещё не успела договорить, а дочь уже энергично мотала головой.

– Нет, что ты! Я наоборот… Подружиться хочу.

– Ну, что же, что же, – с некоторым сомнением полуодобрила Светлана.

Впоследствии этот разговор не раз всплывал у неё в памяти, вызывая неоднозначное отношение к своей не до конца прояснённой позиции. Может, следовало мягко отвести сентиментальное дитятко от странной дружбы? И Олина судьба сложилась бы более благополучно…

Глава 2

– …У меня светлые волосы, не очень длинные, лицо круглое и всё в веснушках, хорошо, что ты их не видишь… Ой!

– А мне кажется, что это красиво, – не обращая внимания на её «ой», доброжелательно возразил Юра. – Я слышал, что у кого веснушки, того солнышко любит.

– Ну, может быть, – нехотя соглашается Оля и торопится перевести разговор с не очень приятной для неё темы:

– А у тебя вот пальцы красивые – длинные, музыкальные. Я в этом разбираюсь, у меня сестра двоюродная на пианино хорошо играет.

– Я тоже немножко играю, – смущённо признаётся Юрик.

– Ой, вот здорово! Ты с учителем занимаешься, да?

– Нет, это тётя Зина меня научила, она в детстве музыкальную школу закончила. Мне интересно перебирать клавиши. Я стараюсь сыграть то, о чём думаю, и своё отношение к этому выразить. Тётя Зина говорит, что это у меня философствование такое. А раньше у меня игра была: разные цвета передавать звуками. Вот, например, оранжевый: ля-соль-ля. Алый: соль-ми-соль. Ты – это алый цвет.

– Почему? – Олины пухлые щёчки и вправду заалели от такого неожиданного сравнения. И от того, каким тоном сказал это Юрик.

Он объяснил:

– Соль – потому что весёлая, жизнерадостная, си – это рана, это потому, что ты жалеешь меня, а ещё соль – мне нравится с тобой.

Оля, ставшая пунцовой, готова была провалиться сквозь землю. Так точно угадано, так откровенно сказано.

– Я обидел тебя? – тёмные брови поднялись над очками и две складки появились на лбу. Оле захотелось нахмуренность эту разгладить рукой, она даже сделала полудвижение. Но посторонний мальчик – не Маришка и не Серёжа. Кстати, где они? А, вон, гоняются за Джимом, вместе с другими обормотами… В траву повалились, вот мама не видит! А Юра ждёт, что она скажет. Вот тебе и болтушка! Язык словно к нёбу прилип, не ворочается.

– Нет, я не обиделась, просто… Откуда ты знаешь всё это?

– Я же слышал, как ты мимо меня проходила. А иногда останавливалась неподалёку и вздыхала. И бананы Джиму к ошейнику цепляла. Тётя Зина ещё смеялась: «Что, Джим, не знает твоя подружка, что ты косточки любишь, а не бананы?»