Павел Нестр - Lonely

Lonely

Павел Нестр

© Павел Нестр, 2016

© Павел Владимирович Нестратенко, дизайн обложки, 2016

© Павел Владимирович Нестратенко, иллюстрации, 2016

ISBN 978-5-4483-5654-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Hello! by Nestr Pavel

И снова здравствуй, дорогой и любимый читатель! Мы уже знакомы, и после антистрессовой паузы, я снова вернулся, чтобы тебя потревожить. А если ты столкнулся со мной впервые, то можешь считать меня старым, почти забытым другом, который вернулся после долгого отсутствия и горит желанием с тобой пообщаться, вспомнить былое, выпить и (при определенных обстоятельствах) разбить опустевшую бутылку тебе об голову.

Я отнюдь не психопат, но иногда мне хочется так сделать с некоторыми индивидами, которых давно не видел, но судьба свела нас вновь. А тебе разве нет?

«Я не пью, меня это не касается» – подумает кто-то. Так дело-то не в «питье», а в честности перед собой. Но не будем об агрессии, а то ты подумаешь, что в этой книге я буду склонять тебя к насилию.

Мне этого не хотелось бы, так как в полицейской хронике появится список людей, пострадавших от удара бутылкой по голове, – а мне этого не надо, лучше бейте противника молотком, а еще лучше – кувалдой, так оно эффективней будет, но если что – я этого не говорил.

Это все отчасти несерьезно, но за это я и люблю книги, что в них можно изложить все что захочется, не опасаясь, что тебя не поймут. Или, наоборот, если считать книгу зеркалом, которое отражает душу человека, то любой может понять написанное именно так, как ему захочется. Но для этого в книгу требуется вложить разум и душу. А что у нас, дорогой читатель, с разумом и душой? Увы нам, разум нас покидает, а бездушие царствует. Что остается перед книгой? Глаза. Те самые глаза, которыми ты наблюдаешь черные и белые страницы жизни, которые для кого-то окрашены в серый цвет, а для кого-то в розовый, и лишь единицы способны видеть все цвета радуги жизни.

Я заострил внимание на глазах потому, что многие люди используют их не по назначению, они просто ими смотрят.

Наверно, это от лени. И у меня складывается такое впечатление, что некоторым людям лень закрыть глаза, даже если их будет слепить солнце. Другим, наоборот, будет лень открыть глаза, даже если перед ними открыты ворота в рай. Остается классическая формула: «Смотрю в книгу – вижу фигу».

И что такое книга? Древесная целлюлоза, перемешанная с солянокислым розанилином и другой химией. Короче говоря, деревяшка с надписями.

Порассуждаем немного абстрактно. Человек – один из видов живых организмов. Дерево – один из видов растительных организмов. Любая техника, к примеру, автомобиль – один из видов неживых механизированных организмов. Итак, человек, появившись на планете Земля, сначала активно использовал в своих целях окружающую растительность, потом через тысячи лет создал технику и позабыл про не покидающую его все тысячи лет зеленую растительность. Теперь представим, что отдельно взятый успешный человек, разбогатевший на торговле автомобилями, возвращается в свой шикарный дом. Находясь за рулем последней модели элитного автомобиля, он врезается в дерево, посаженное около дома еще до того момента, когда этот человек стал успешным и купил этот дом. Человек выходит из машины, оглядывается по сторонам, радуется солнечному свету, плачет и смеется от осознания того, что он остался в живых. Но радость покидает его, когда он видит огромное падающее на него дерево. Вот ОН и пришел… самый ПОЛНЫЙ… «ОН» то пришел, а человек ушел и его уже не будет, а дерево оставит корни и вырастет снова пуще прежнего, и автомобиль починят, и проездит он с новым хозяином, сколько захочет, пока не уйдет на переработку для нового перерождения, а человек так не может…

К чему это я? Наверное, ни к чему – тебе решать. Что-то я, как бы это грубо ни прозвучало, «Распи****ся» и поэтому временно умолкаю, а ты, дорогой и любимый читатель, читай…

Книга посвящается тем, кто не знает разницы между одиночеством и уединенностью.

1

«Прощай папа. Извини за то, что ты найдешь мое тело в еще более отвратительном состоянии, чем оно есть на самом деле. Но я не могу себя заранее забальзамировать. Трупы разлагаются, птички дохнут, рыбки сохнут. Я бессильна против природы, которую так ненавижу. В комнате жарко, кондиционер опять сломался. (Подозреваю, что он ломается не просто так. Тот наглый хлыщ, который приходит его каждый раз чинить, специально делает так, чтобы прийти сюда снова. Он ко мне приставал, не понимая, с кем заигрывает. Ненавижу таких, как он. И еще он тырит у нас вещи из дома!!! Но меня это уже точно не касается! =)) Так как через пару часов будет очень жарко, мой труп начнет разлагаться с удвоенной скоростью, по крайней мере, мне так кажется. В воду я не хочу прыгать, потому что на нашем болотце меня могут заметить люди, в ванне неинтересно и вообще смерть от попадания воды в легкие мне отвратительна. А в землю себя закопать, чтобы меня не нюхали, я не смогу. И поэтому извиняй меня, папуля. Может, ты и поплачешь, увидев умершее чадо, но подумай о том, что теперь тебе не придется меня стыдиться. Я ДУРА» – напечатала Слава, нажатием двух кнопок удалила весь текст и резко закрыла свой ноутбук.

Дура, это по жизни, как все бабы, а я, скорее, дурак, – Слава улыбнулась, покружила по комнате, покачнулась, но устояла на ногах.

«Да, не балерина» – подумала она и рухнула на пол, будто мешок картошки.

Быстро вскочив, Слава взяла со стола чистый листок бумаги, схватила сразу коробку карандашей и снова плюхнулась на пол, даже не поморщившись от боли.

Немного полежав на спине, она начеркала на листочке круг и два крестика в нем. Улыбнувшись получившейся унылой рожице, подошла к большому зеркалу в центре комнаты и прислонила рисунок к животу. Немного полюбовавшись на отражение, она снова села за стол и обвела несколькими цветами свое творение, вернулась к зеркалу и прислонила рисунок чуть выше живота. Она медленно протащила картинку до лица и, резко скомкав листок, отшвырнула его в сторону и, не отрывая глаз от зеркала, плюнула в отражение.

Запрыгнув на кровать и погуляв по розовой простыне несколько минут, Слава выбежала из комнаты. Споткнувшись, она перепрыгнула через лестницу, ведущую на первый этаж, и ввалилась в ванную комнату. Встав на колени перед унитазом, она, будто бы молящийся буддистский монах, склонилась перед грозным божеством. Сунув ладонь в рот, она вызвала рвоту и стала наблюдать за переваренными кусками пищи, вылетающими из ее рта. Кусочки свежих вишен застряли в носоглотке и не давали ей дышать, ребра, соприкасаясь между собой, выдавливали из нее все силы. Чуть приостановив рвоту, Слава задрала голову наверх и чихнула. Вырвавшаяся из носа небольшая струйка крови и кусочек мешавшей ягоды позволили восстановиться доступу воздуха. Опершись руками на унитаз, Слава то глубоко дышала, то стонала, энергия будто вытекала из нее. Голова разламывалась от боли, ей казалось, что она сейчас взорвется, и вот она, смерть, о которой она думала так недавно. Необъяснимо, но возникшая в голове картинка (отец находит ее мертвой около унитаза), помогла – стало легче дышать, а боль стала уходить прочь.

Она уже отдышалась, стояла на ногах, и тут неожиданно начался новый приступ рвоты. Наконец организм отторг все остатки мерзкой полупереваренной жижи.

Я же не принцесса, я не блюю разноцветным конфетти – подумала Слава и моргнула несколько раз, пытаясь стряхнуть микроскопические кусочки засохшей пищи с густых ресниц, и заплакала.

Она вошла в душевую кабину, вальяжно села и включила чуть теплую воду.

Ее пресс от частого сокращения мышц разваливался. Желудок ревел, воспаленный пищевод словно кричал об унижении. Тошнота опять подступила. Дыхание снова участилось. Она чувствовала, как остатки пищи, желудочный сок с едой и желчью рвутся наружу. Кровь и слезы смешались, напора воды не хватало, чтобы смыть их.

Слава свернулась калачиком и завыла, постепенно ее вой превратился в поскуливание, которое сменилось сном. Она дрожала, и в ее голове бушевала война.

2

К луже посреди дороги подлетел маленький воробей. В надежде поклевать немного семечек, плавающих в мутной воде, он застрял головой в ветках, как неуклюжий страус, уткнувшийся в песок. Мучительное чириканье прекратилось так же стремительно, как и началось: мчавшаяся на всех парах последняя модель «инфинити» ярко-голубого цвета освободила воробья от мучений. Находившиеся в салоне автомобиля Миша и Даша не услышали приглушенного хруста из-под колес.

Синий-синий финик лег на муравья, в поле чисто синем ржавая звезда… – негромко напевал Миша, но его перебила Даша:

Ты все-таки идиот!

Я?! – возмутился Миша.