Ольга Карагодина - Просодия. Сатирическая повесть

Просодия

Сатирическая повесть

Ольга Геннадьевна Карагодина

© Ольга Геннадьевна Карагодина, 2016

ISBN 978-5-4483-1362-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Аннотация

С дореволюционных времён в России существовали: литературные клубы, салоны, музыкально-поэтические собрания. Они стали ведущей формой организации литературно-музыкальных сообществ. Различают: поэтические, литературно-музыкальные, музыкальные и театральные гостиные. Как это происходит? Кто попадает в эти салоны? Что такое музыкальный котёл и как в нём вариться? Как оценить творчество? Что такое просодия?

Просодия, в переводе с греческого (prosodia – обозначает ударение, мелодию), этот термин применяется к стихам, пению и означает некоторую ритмическую и мелодическую схему, наложенную на цепочку звуков. Музыкальный котёл – это кухня, дрязги-сплетни около музыкальной тусовки.

Обо всём этом рассказывает в сатирической форме эта книга.

Сон

Сон Саввы Отченашего, фамилия ему досталась от далёких предков, был сумбурным и реалистичным. После трудового дня, а работал он агентом по недвижимости, плотного ужина с женой, пары начириканных строк, ибо по совместительству с агентом, был ещё и поэтом-самоучкой, Савва лёг спать поздно. Долго не мог уснуть, и лишь посчитав баранов, коих оказалось огромное стадо в несколько тысяч голов, провалился в черную дыру.

Под утро ему приснился красивый, волнующий, сказочный сон. Привиделось, что он сидит за столом и пишет стихи. Неясные строчки не рожденных стихов маячили в сознании, а ему никак не удавалось их записать. Бился-бился мухой в паучьей сетке, толку чуть, не пишется и всё тут. Но неожиданно строчки запрыгали, заплясали и превратились в нотную тетрадь. Савва с изумлением увидел, как его рука выводит нотные знаки, хотя он никогда не учился музыкальной грамоте. Пригляделся к значкам и с изумлением заметил – ноты вспорхнули вверх и обернулись маленькими чёрно-белыми птичками, щебетавшими какую-то неясную мелодию. Он изо всех сил старался её разобрать, но у него ничегошеньки не получалось. Вытянул голову вверх, боясь потерять птичек из вида и не заметил, как картинка изменилась.

Он очутился в ночном лесу на поляне у горящего костра, вокруг которого сидели люди с гитарами и пели песни. Савва оказался сидящим между ними, а перед его глазами прыгал веселый огонь. Неожиданно пение смолкло, один из музыкантов встал, протянул к нему руку и изрёк:

– Я спою песню на твои стихи.

– На мои? – подивился Савва, и по его спине побежали мурашки. Ему казалось, что сейчас случится что-то необыкновенное. – Но на мои стихи песен нет!

Музыкант продолжал внимательно на него смотреть, он был не молод, пожалуй, даже пожилой, с живыми карими глазами, крупным носом с горбинкой. В его чертах лица сквозило что-то восточное, однако говорил он на чистейшем русском языке.

Савва заметил, как он коснулся пальцами струн гитары, и они мелодично отозвались. Зазвучала мягкая красивая мелодия. Мягкий баритон запел. Савва обомлел. Это были его ненаписанные строки о душе, ангелах, сотворении всего живого. По его лицу потекли слёзы:

– Как Вас зовут калика перехожий? Читал про вас, я знаю, что вы умеете переходить с того света на этот и обратно.…

– Варламий, – ответил тот.

Только Савва захотел рассмотреть его лучше – сон оборвался.

Рядом сопела в две дырочки его гражданская жена Санька. Её белокурые локоны разметались по подушке и, судя по выражению её сонного лица, снился ей очередной поход в кафе «Шоколадница».

Каждую неделю Савва оставлял в чёртовом кафе часть своей зарплаты. Санька ценила всё самое лучшее, а значит и самое дорогое. Вот и теперь она сладко причмокивала губами и водила языком по губам.

– Не иначе ест черничное пироженое, – улыбнулся он, решительно вылезая из-под одеяла. В голове свербила одна единственная мысль: «Ему подали знак. Нужно действовать. Кто-то свыше подсказывал – пора!»

За кружкой горячего обжигающего кофе пришла мысль.

– А не собрать ли друзей-поэтов? Поговорить с ними. Попросить помощи в поиске музыкантов. В конце концов, организовать своё сообщество. Пусть одни пишут стихи, а другие их поют.

Прошло два месяца и… представился случай.

Савва много времени проводил в интернете на поэтических сайтах, где они с поэтами обсуждали творчество друг друга. Многие знакомства из виртуальных быстро переросли в реальные и однажды, он познакомился с поэтом и музыкантом из далёкого Израиля. У них оказалось много общего в подходе к творчеству. Нового знакомого звали Варламий. Он имел туманное происхождение и совмещал в своей родословной с десяток народностей со всего мира. В его генах текла кровь армян, грузин, евреев, русских, цыган и поляков. Он не так давно уехал из России, женившись на израильтянке, но на новой Родине прижился плохо, чувствовал там себя гоем, а после обидного прозвища «армянская тухес», данного ему соседом по лестничной клетке, решил жить на две страны. Успокоился он только после того как однажды выйдя на лестничную клетку выкурить сигарету послал соседа расхожей фразой на идише: «Киш мири ин тухес унд зай гезунд!», что в переводе означало: «Поцелуйте меня в задницу и будьте здоровы!»

– В конце концов, в наше время, – думал Варламий, – можно иметь и двойное гражданство, поэтому, дабы не лишиться прописки в Израиле он четыре месяца жил со своей законной женой в Натании, остальное же время предпочитал проводить на исторической родине в Москве.

Отпуска были ему крайне необходимы ещё по одной причине, после двадцатипятилетия супружеской жизни они с Цилей пошли на второй четвертак, а его душе периодически требовался покой. Жена была хорошей женщиной, но шумной.

Человеком он был предприимчивым и умным. Свою квартиру в Москве не продал, а сдавал внаём. По приезде же всегда приглашал к себе друзей, девочек и коллег по прошлым работам, ибо по жизни в одном и том же месте подолгу не задерживался.

И вот однажды, после того, как они переписывались полночи, Савва попросил Варламия выслать по электронной почте фото. Уж очень ему хотелось посмотреть на вновь обретенного друга. Каково же было его изумление, когда он открыл почту. Это был человек из его сна. Лет шестидесяти, суховатый, с большим восточным носом, седыми вьющимися волосами и живыми карими глазами.

Савва был потрясен до глубины души. Теперь он точно знал, именно ему предначертано великое будущее. Он зачинатель чего-то нового, он чувствует в себе силы соединить воедино музыку и стихи. Он будет поэтом-полководцем летящем на белом Пегасе, ведущим за собой толпы трубадуров-альтруистов, поэтов-неудачников, кухонных гитаристов. Бардовская песня на оригинальные тексты, вот его, конёк! Нет, конь. Он станет продюсером и ему срочно нужен помощник.

Савва решил узнать, а не играет ли случайно Варламий на каком-нибудь музыкальном инструменте? Выяснилось, что играет на гитаре, правда, в основном для жены Цили. Это его не страшило, главное начать. Потом поинтересовался, а не мог бы Варламий попробовать написать песню на его стихи? Выяснилось, что тот никогда в своей жизни не писал песен, но хочет попробовать это сделать, мотивировав тем, что лучше писать музыку, нежели смотреть целыми днями на то, как Циля жарит рыбу фиш, а потом смачно её ест, облизывая косточки. Вот тогда Савва и рассказал ему о своих планах.

«Дорогой Варламий, – написал он новому другу, – мы рождены свершать великие дела. Мне был дан знак. Я ненавижу эту мерзкую, скользкую жизненную борьбу, не оставляющую ни сил, ни желаний для борьбы за мечту. Бытие это лядство, нет, гадство. Осуществить мечту можно только за счет тех сил, какие обычно тратятся на борьбу за жизнь. Но тот, кто там, наверху правит миром, однажды сказал мне, – Мир стоит не на слонах, не на китах, не на бегемотах, не на черепахах и не на быках. Мир стоит на трех огромных боровах, грязных, смердящих и прожорливых, – и мы с тобой должны быть выше этого. Мы поведем за собой людей и воспарим над мрачной действительностью бытия.»

Варламий оказался человеком сметливым, поэтому получив душераздирающее и одновременно высокопарное письмо, задумался. Дело выглядело привлекательным. Вожак есть. А сколько страсти и нерастраченной энергии в далёком друге из России! Сколько грандиозных планов, помыслов в отношении поэзии и музыки!

– Настоящих буйных мало, вот и нету вожаков, – вспомнил строки из песни Владимира Высоцкого и, не откладывая дел в долгий ящик, собрался ехать в Россию. Пришлось объяснить Циле, что там его ждёт работа, а может быть и мировой успех. Потом потратил несколько ночей под богатырский храп своего стодвадцатикилограммового золотка на сочинение пары песен на стихи Саввы и как только результат был получен, отправил их автору.