Владимир Буров - Петр Первый

Петр Первый

Владимир Буров

© Владимир Буров, 2017

ISBN 978-5-4485-6082-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Послесловие вместо Предисловия

– Некоторые могут заметить, что в романе есть фразы, которые не совсем, или даже:

– Совсем, – не закончены.

И найдется много людей, которые их поймут, как реальность, как это происходит сегодня во всех радиопередачах и других ток-шоу:

– Люди специально не дают договорить оппоненту, чтобы иметь возможность сказать самому.

Но вот здесь, в романе, герои настолько добры друг к другу – иногда бывают – что:

– Сами обрывают себя на полуобороте речи, чтобы никто не подумал:

– Я хочу быть воеводой, или даже царем, ибо, если царь такой, как я, – то пожалуйста:

– Не обрываете, чтобы было ум за разум – я сам забуду с чего начал, и значит всегда кончу в пользу вас.

Но!

Но это бы еще ничего, а вот этим самым:

– Самостоятельным обрывом своей речи, – пользуется и тот, кто называется, и фактически выступает:

– Автором этого манускрипта!

Так бывает?

Да, бывает, потому что Автор – это тоже самое, что и:

– Читатель, – а:

– Читатель здесь и есть Главный Герой Романа.

Пункт номер два – их и всего два:

– Обычно, как принято:

– Это тебе, а то мне.

Здесь часто:

– Это тебе, то тоже тебе, – а:

– А потом в обратном направлении.

В том смысле, что не сразу каждый выбирает себе парня или девушку, а наоборот, как было, скорее всего, сразу после того, как люди чуть-чуть размножились, а именно:

– Сначала все со всеми, – а уже только потом, когда, так сказать, вы с поля пойдете:

– Можете себе кого-нибудь выбрать на всю оставшуюся жизнь.

И, как вариант, можно, да, выбрать, так сказать:

– Враз и навсегда, – но так как это сделала Изольда:

– И с тем, чтобы не расставаться, и с этим:

– Не только казаться, но тоже:

– Быть.

Поэтому сразу – точнее, уже через 20 процентов событий романа – Степан – любовник Евдокии – уже формально бывшей жены Петра Первого, – вдруг изъясняется на том же языке:

– О создании Семеновского полка, – с сестрой Петра, как будто ему всё равно:

– Что с женой Петра быть, что с сестрой. – Да.

Да, – в том смысле, что не считайте это опиской.

И сейчас это еще может быть логично, и не потому, что все люди родственники, но:

– Жена его и сестра его, – разве не близкие и нам по духу люди?

Это только с первого взгляда кажется, что ищем мы сначала секс, а потом только думаем:

– Приложится ли дух ея к моему-то? – Наоборот:

– Идем по духу, как по нюху, а вот секс-то:

– Обязательно приложится.

Поэтому и Степан шел к Ней, чтобы излить душу, и попал – как теперь уже и вам неудивительно:

– Вместо Дуни Тонкопряхи к Софии Великолепной.

Петр Первый

В надежде славы и добра

Гляжу вперед я без боязни:

Начало славных дел Петра

Мрачили мятежи и казни.

Я мыслю – следовательно:

– Ты существуешь.

– Не похож!

– Значит, будет еще один Малюта.

Глава 1

– Послушайте, Петр, мы правильно идем?

– Здесь, как ты видишь, лес, поэтому если идти, то это всегда будет правильный путь.

– Да?

– Да. Ты думаешь иначе?

– Я? Подожди, как тебя звать, ты говоришь?

– Меня, или тебя?

– Меня я и так знаю как.

– Как?

– Петр.

– Петр? Прошу прощенья, это я Петр.

– Может кинуть жребий, чтобы не спорить по пустякам?

– Для того, чтобы кидать жребий, надо как минимум иметь еще одного человечка.

– Человечка?

– Что ты цепляешься к словам.

– В каком смысле?

– Ты хочешь сказать, что я не знаю, что мы не люди?

– Нет, я просто проверял тебя на…

– На что?

– Я могу, конечно, сказать, но только ты не расстраивайся, если не поймешь спервоначалу, что к чему?

– Да, но ты тоже не расстраивайся, если у меня не получится.

– Нет, я обязательно расстроюсь, и знаешь почему?

– Почему?

– Я тебя полюбил.

– Точно?

– Да.

– Хорошо, тогда, так сказать, когда, я буду царем или хотя бы королем, возьму тебя к себе.

– Кем?

– Кем хочешь, хоть графом, будешь докладывать мне, что они против меня замышляют.

– Я боюсь быть шпионом.

– Почему? Страшно?

– Дак, естественно, притворятся не умею, чуть что – в том смысле, если не знаю, что сказать – так и говорю прямо в лицо одну только правду.

– Этого не может быть, и знаешь почему? Чего ты молчишь, спроси:

– Почему?

– Ты сам уже спросил, а я отвечу:

– Ты сначала научись ее искать.

– Я?

– Да, и знаешь почему? Я буду королем – или царем: как получится, а ты будешь при мне камер-юнкером.

– Да ты что!

– Хорошо, камергером.

Они прошли еще немного, совершенно не старясь понять, что они только что наобещали друг другу, как путь им – правда издалека – преградила фигура с луком и стрелами, и:

– Что хуже всего, – как сказал один из них, – она прицеливается в нас.

– Не думаю, – ответил второй, – ибо: смысл? У нас ничего нет.

– Это у тебя ничего нет, хотя я и не верю, чтобы человек вот просто пришел в лес, и абсолютно без денег.

– Почему?

– Вдруг нападут – чем откупаться будешь?

– Я буду сражаться!

– У тебя нет, как у нее, лука и стрел к нему.

– Я умею драться руками.

– Да ты что?!

– Почему?

– Ты не похож ни на китайца, ни на японца.

– Ты точно в этом уверен?

– Не то, чтобы, да, лучше спросим у нее, когда подберемся поближе.

– Ладно, и предлагаю сразу обманный маневр: ты обойдешь ее слева, а я…

– Ты справа?

– Нет, я так и пойду прямо, глядя ей в лицо.

– Думаешь, она тоже тебя видит так близко, как ты умеешь? Кстати, я знаю только одного человека с такими способностями, ты не он, случайно?

– Если скажешь, кто это я тебе отвечу. И да: сейчас не обязательно называть это имя – ответишь после операции окружения и её захвата.

Леди прицелилась сначала в одного, потом решила пристрелить другого. И знаешь почему?

– Он лучше.

Стрела уже направилась на встречу с идущим прямо по тропинке Петром, когда сама-то ее владелица:

– Передумала. – Надо было пристрелить другого. Ибо этот показался ей упитанный козлом, а которого пока что не было видно – шпионским образом скрывался в зарослях камышей, чтобы напасть на нее сзади или сбоку – тоже, в общем-то, козлом, но она почувствовала не только всем сердцем, но и вообще всем существом своим:

– Может даль больше, – вплоть до наслаждения, которого она не то, что боялась, но боялась, что его:

– Не существует.

Вот так бы почему просто не поговорить с каждым сначала, а потом чинно и благородно выбрать:

– Ты! – будешь первую неделю камергером, а:

– Ты! – на конюшне.

Они скажут:

– Это не честно. – И получат достойный ответ первой в жизни демократии:

– По очереди. – Но:

– По-человечески не согласятся. Почему? Потому что козлы.

Некоторые могут подумать:

– Прежде чем стрелять из лука – можно бы и спросить, а?

– Получится нелогично, – ответила дама тому, который прятался в зарослях водорослей, как она называла высокую траву, заполонившую весь берег реки, что к нему подойти:

– Из-за вас почти невозможно.

И действительно, если сделать одно, то другое уже навсегда останется несуществующим.

– Ну почему? – прервал ее размышления голос из-за кустов, – можно расстрелять и после разговора.

– Нельзя, на голодный желудок вести какой разговор.

– Но мне жаль его.

– Пожалей себя, – ответила леди, и пошла не в траву, искать притаившуюся там дичь, а наоборот:

– Прямо вперед по тропинке, где был прикреплен к дереву, шедший на нее открыто заморозок.

Сейчас он был скрыт листвой больших деревьев.

Она здесь выросла одна с пяти лет – сколько себя помнила – а именно уже лет десять, и считала, что точно знает, если еще кто-нибудь здесь появится, то только с неба. И чтобы не подвергнуться большому влиянию солнечных лучей:

– Они должны быть заморожены капитально.

Поэтому она и сказала, когда подошла к нему, и отвела лапой в сторону толстую ветку дуба:

– Тебе не больно?

– Прошу прощенья, как мне может быть не больно? – ответил Петр и даже поморщился для убедительности, потому что к своему удивлению, перестал чувствовать боль. Хотя она и была не сильной, но теперь исчезла совсем. И добавил:

– Ты великий врач?

Медиум:

– Хороша ли Шералесская?

– Вы разводите здесь их?

– Кого?

– Если вы и так знаете кого, зачем я буду отвечать?

– Я просто вас спросила, чтобы как-то культурнее объяснить, почему я после базара должна вас поджарить и съесть.