Владимир Буров - Петр Первый Страница 3

– Нет?

– Я получил ответ, который получить не хотел, но в смысле его убедительности вполне достаточный.

– Как хочешь, я больше предлагать не буду.

– Да, пожалуй, мне некогда, он кричит, так кричит, что можно подумать:

– В последний раз.

– Значит, вы так и не удосужитесь объяснить мне, что такое секс?

– Так вы не знали его до меня?

– То, что я знаю, я и сама точно не знаю. Я имела в виду, ваше личное отношение к этому делу.

– А ваше?

– Ты первый.

– Я не знаю, что и сказать, точнее: с чего начать.

– Хорошо, я скажу. Обычно я смотрю это дело, как все нормальные люди.

– Как кино? И всё?!

– А как еще, я же не могу туда залезть.

– Куда?

– Туда, где Она трахается.

– А! Понял, понял: Она тем и отличается от всех остальных имеющихся здесь Аба-Оба-рмотов именно тем, что очень похожа на вас, на тебя – если быть точнее.

– Да, а к самой себе – если бы это была я – хода нет.

– В принципе, я думаю, пройти можно, но вы боитесь.

– Именно, именно, мил человек, очен-но боюсь, и разве это не самая большая преграда, которую мы знаем? – Зачеркните знак вопроса.

– Вот так с виду, вы простая деревенская девушка, жаждущая больше всего на свете дорваться до интриг секса, а теперь понял:

– Вы вели тайную переписку с Вольтером.

– Не скажу. Точнее, скажу: ты спутал, батя.

– Ну, может быть, может быть, я ведь тоже: только учусь.

– Деревня, в общем, так и скажи.

Было ли между ними что-нибудь или не было, не знаю пока, но когда они побежали выручать Петра – поздно:

– Еще не было, – и более того:

– Все сразу разбежались.

Алекс не мог понять:

– Почему?

Оказалось, как разъяснил, развязывая на себе лианы – веревки Петр:

– Они очень боятся людей, похожих на самих себя.

И только теперь не только Кэт – если кто не помнит, как ее зовут – но и что еще более удивительно, сам Алекс только что понял:

– Он на меня очень похож.

– Неужели ты этого раньше не знал? – удивилась леди.

– Вот только теперь я осознал, что это значит, – сказал Ал:

– Для тебя это выход из самой себя, и наблюдение за собой, как:

– За Ней, – а у нас – это реальность, о которой Гены так и не додумались.

Глава 2

– Вы говорите неправильно.

– Почему?

– Такого графа никогда не было.

– Как я сказал?

– Да, хренопасия какая-то.

– И всё-таки?

– Билл Джус какой-то.

– Я так сказал?!

– Сама бы я не могла придумать ничего подобного.

– Получается что-то такое, как сказал бы Иисус Христос:

– Она была со смоквами, а Я их не нашел, и потому отвечаю:

– Не мог же Я их придумать?! – Точнее, наоборот:

– Не придумать.

– Не надейся, ты меня не запутаешь этими Софи-змами.

– Вот! Теперь я вспомнил, как тебя зовут, – обрадовался Александр. – Софи, их либэ дих!

– Не ври не ври, у меня уже есть свой Склифосовский.

– Кто это, граф Шереметьев, что ли?

– Ты думаешь, я их всех помню по именам?

– Память не та уже?

– Не шути так, память у меня хорошая, просто мне по барабану, Шереметьев он или Вяземский, или еще какой Лопухов.

– Может быть, Воронцов?

– Прекрати! Ты вообще, на что намекаешь? А! поняла, поняла, хочешь получить звание народного.

– Все-народного, – тихо ответил Александр.

– Всенародного? Что это значит?

– Хочу быть генералиссимусом.

– Прости, но я не знаю, что это такое.

– Это победитель не только тех, кто жил вместе с ним, но тех, кто еще будет жить.

– И тех, кто жил до него? – спросила Софи. – И вообще, ты настоящий, или я тебя придумала?

– На вторую часть вопроса я отвечу: наполовину придумала, а на половину, я…

– Ты?

– Вообще не местный.

– Да? Тогда ты точно будешь генералиссимусом. Но только, знаешь, не зови меня больше Софья.

– Тогда: как вас теперь называть?

– Лу-Лу.

У него мелькнула странная мысль, но Алекс ее не понял. Ибо, что значит:

– Она из Них? – Естественно, она не русская, а такая же в прошлом немка, как и Петр.

– Если ты хочешь сразу получить офицерский чин в новом, только еще создаваемом Преображенском полку, то должен найти и доставить сюда, в Софию-огород, невесту Петра Дуньку Тонкопряху.

– Где ее искать, моя принцесса?

– Принцесса? Мне это нравится. Пошла на рынок, и ее там украли и продали Незнаю.

– Незнаю – это Або-Обармоты?

– Не-ет, Абармоты это другие,

– Вы имеете в виду: тоже аборигены?

– Ну, какие они Аборигены, если раньше их здесь никто не видел.

– Ну, а кто же они?

– Так, твари болотные.

– И чтобы их вывести на чистую воду, надо осушить болота?

– Это кто сказал, Петр?

– Не знаю, кто сказал, авось это я сам и придумал.

– Хорошо, наконец, сказала она, – я тебе сейчас дам, но ты должен мне обещаться…

– Именно, обещаться?

– Да, милый друг, обещаться не только, как мне, но и самому себе, что назовешь первое же завоёванное тобой болото:

– София-огород.

– Может быть, просто София? Или вы думаете, никто не поймет, что:

– Здесь будет город заложен назло всем Або-Оба и другим Незнаю.

– Значит, как, мне надо запомнить, когда я понесу туда в пазухе бирки, которые мне надо сначала написать: София-бург.

– Это по-немецки? Ну-у, мы пока еще не немцы, поэтому назови, так, как это будет реально, если ты застолбишь завоеванное пространство, посадив там сразу картошку, свеклу, капусту, свежие огурчики, такие свежие помидорчики, чтобы давали как у английских фермеров по ведру сочных сладких, очень вкусных помидоров – я сказала больших? Тогда допиши:

– Обязательно больших, что даже не успевают полностью соспеть на кусту, и их доводят до кондишен на подоконнике, и достают, достают их прямо из ближнего огорода, и на стол, к растительному маслицу, лучку, чесночку, сольце, чтобы уж намять – так намять, можно даже без картофеля, вкус-с-но-о.

– Что еще мне взять сразу с собой?

– Про двадцать мешков картофеля я сказала? Сказала…

– Когда?

– Неважно, запиши: смородины германской сто кустов, смородины черной двадцать кустов, яблонь пока двадцать пять кустов, вишни четыре, крыжовник будем сеять?

– Нет, посадим так, тоже кустами, как малину.

– Про малину я говорила? Запиши еще терновник, чтобы было чем кормить соседских мальчишек и девчонок.

– Не мало будет? – спросил Алекс, уже раздеваясь.

– Больше завоюешь – бери, твоё.

– Спасибо, моя принцесса, буду стараться. Но боюсь, как бы эти Незнаю не отбили у меня твоё добро, с том смысле, что малину, рябину и другую смородину с кулубникой.

– Вижу, ты точно не местный, – рассмеялась уже почти тоже голая подруга, но поняв, что парень:

– Еще так и не въехал в ситуэйшен, – приостановила этот процесс раздевания.

– Так я не понял, у тебя ничего нет, что ли?

– Дак откуда у меня малина, картохвель и другие овощи, ты что, с Луны точно свалился?!

– Нет, но у меня тоже ничего нет.

– Хорошо, будь по-твоему, давай сначала трахнемся, потом, авось тебе повезет, и ты начнешь понимать, какая здесь рекогносцировка.

И было, через… щас посчитаю, через полтора-два часа всего:

– Понял! – воскликнул Алекс, – все эти Ого-ро-ды есть у Або-Оба и второго племени под названием Незнаю, а я должен Часть, – парень развел руки по шире, – От-городить для себя. В том смысле, что для тебя.

– Вер-на-а! – она отстранила этого египтолога от себя, потом притянула за уши взасос, и он – После Всего – точно уже понял:

– Город надо брать.

– Молодец, – сказала София, но смотри не нарвись.

– В каком смысле? Я похож на древнего теплолюбивого индейца?

– Так ты знаешь, что там может быть холодно?

– Нет.

– Тогда я тебе просто посоветую: бери холодоустойчивые растения и кустарники.

– А мне, что надеть?

– Получишь шубу с моего плеча!

– Думаешь, не велика будет?

– Да нет, ты парень рослый, как раз! – она хлопнула парня ладонью по заднице, да так сильно, что:

– И опять пошла морока про поездку в Будапешт. – Но, как говорится:

– Если бы, если бы. – Ибо ночью снилась пурга и лыжи. И что самое интересное: ладно бы у всех лыжи, но у них, у этих Або сами ноги были, как ласты – лыжи, никаких импортных креплений не надо:

– Только загребай под себя.

И стрелы пускают без лука, так только: гнут деревья, одну ветку отрывают, а верхушку гнут к стволу, эту ветку заряжают, как стрелу – гарпун и:

– Привет, – двух лошадей сразу простреливает, а уж про человека и говорить не надо:

– При удачном попадании полвзвода ложится, как будто и не ходили никогда, а так всегда и были покойниками.

Он проснулся ночью в холодном поту. Леди спала, не прикрывшись одеялом, ей было жарко.

– Знойная женщина.

Точнее, наоборот, родилась на севере, и ей всегда жарко.