Сергей Данилов - Комета Магницкого. Полное собрание

Комета Магницкого

Полное собрание

Сергей К. Данилов

© Сергей К. Данилов, 2017

ISBN 978-5-4485-3719-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

КОМЕТА МАГНИЦКОГО

ЧАСТЬ 1. Служебный роман

1. Грустная умница Жанна

С утра Виктор забежал на ВЦ взять распечатки программ; прошёл не в ту дверь, презрев накинуть несвежий, но обязательный халат общего пользования, тем более надеть тапочки-бахилы, полные песка, за что системный инженер Артамонова сделала страшное лицо из своего стеклянного закутка, а он в ответ лишь деликатно ей улыбнулся и показал фигушку.

У входа в зал толпились операторы обеих смен: ночной и утренней. В свеженьких, накрахмаленных халатиках-мини они больше напоминали учениц салона красоты, нежели сотрудников закрытого НИИ. Стоящая меж них высокой цаплей системотехник Жанна угощала разноголосую толпу конфетами, таская карамель пригоршнями из большого кармана своего мятого халата, что длинней белогвардейской шинели висел на ней, как на вешалке, чуть не до щиколоток.

Жанна – очень худая белокурая девушка лет двадцати трёх, с костлявыми, горбящимися от роста плечами и замкнутым лицом. Как и все истинные системщики, она абсолютно равнодушна к своему внешнему виду: предпочитает вечером задержаться на пару часов, чтобы покумекать над какой-нибудь очередной ситуацией, возникшей в операционной системе, нежели выстирать халат. Чрезвычайно сосредоточенная девушка эта Жанна, и работает давно, спец не хуже Артамоновой, а может, и лучше в некоторых вопросах, и техникум окончила, и ребёнка родила, по слухам, вроде как прямо в семнадцать лет.

И то, что она всегда о чём-то с грустной понимающей улыбкой размышляет, как сейчас, во время раздачи конфет народу, подвигает Виктора мимоходом шутить с ней самым товарищеским образом. То гавкнуть на ухо, то заговорить металлическим голосом директора Орало: «Здравствуйте, товарищи! Какие будут жалобы на системотехников сегодня? Эти системотехники Жанны у меня дождутся, вот возьму да нагряну в гости с цветами, конфетами и разными предложениями иррациональными! Пусть тогда попробуют чаем не напоить!»

В этот раз чёрт опять дёрнул сотворить над поникшей речной ивой системщицей шутку. Он сделал первое, что пришло в голову, то есть заверещал кляузной радио-старушкой:

– Кто тута последний, я за вами! Опять в ентом магазине левым товаром с чёрного хода торгуют? Как на духу предупреждаю: счас пожалуюсь в О-Бэ-Ха-эС-эС… коли мне не достанется!

Системотехник Жанна на розыгрыши младшего научного сотрудника Магницкого извечно реагировала сменой боевой раскраски: если была красна лицом, то белела, ну а по бледности заливалась ярким румянцем. И каждый раз голубоватые глаза начинали сверкать мыльными пузырями на солнце, причём сама Жанна оставалась по-прежнему немногословной, отделываясь всегда одной и той же банальной фразой, обращённой куда-нибудь в ближний угол: «А вот и Витя с прибамбасом пожаловали!» Виктор на прибамбас не обижался. Анемичная девушка, жалко её, обессиленную. Смотришь, и прямо сердце кровью обливается. Что тут ещё сказать?

Когда подошла его очередь в карамельной отоварке, Жанна объявила, что конфеты кончились.

– А больше нет, – и даже оттопырила карман, демонстрируя пустоту.

Карман халата широкий, глубокий, с надорванными краями, что на дне – не видно. Наверняка ведь зажилила парочку «раковых шеек». Разве можно так поступать с воспитанником образцово-показательного детдома имени Крупской? Сказала бы честно: «Не дам», – какой спрос? Так кончились у неё, видишь ли, срочно. Ага, держите карман уже, или вовсе зашейте белыми нитками.

Обе смены операторов, вчерашних десятиклассниц, весело захихикали над оторопевшим младшим научным сотрудником. Обнаглел народ, никакой субординации!

– Мать моя женщина! – изумился Виктор. – Почто всегда на мне товар в очередях заканчивается? А, девушки? Протестую!

И, недолго думая, смаху запустил в карман пятерню, желая ухватить какую-нибудь «раковую шейку» на самой глубине, дабы восстановить попранную на глазах местного сообщества социальную справедливость, а также равенство, братство, доброту и веру в прогресс человечества. Однако наткнулся только на Жаннину тоненькую ногу. Карман оказался пуст.

– Ничего себе! – удивился неожиданной правдивости, заглядывая в растерянные глаза системотехника.

– Молодой человек! Прекратите приставать к сотрудницам!

– Всё-в-всё, меня там больше нет!

С начальником отдела размножения техдокументации, огромной, ширококостной, зычной Вильгельминой Карловной разве поспоришь? Никто с этой дамой не спорит ни по какому поводу – себе дороже выйдет. Сам директор товарищ Орало, и тот предпочитает сглаживать углы, когда попадает в сферу её полномочий. А Жанна входила в такие сферы целиком и полностью: во-первых, числится в списочном составе отдела размножения, во-вторых, хочешь – удивляйся, хочешь – нет, но, несмотря на несовместность и даже противоположность внешних характеристик, является с самого своего рождения дочерью Вильгельмины Карловны. Вот она где, антиутопия семейственности проявляется, в разрезе обыденного конфликта поколений.

– Экий басурманин!

Системотехник тотчас спрятала обе руки глубоко в карманах и несколько пригнулась. На лбу блеснула лёгкая испарина, наглядно выражавшая полное раскаяние худой, несамостоятельной матери-одиночки, живущей у своей родительницы на полном пансионе в её трёхкомнатной квартире, да к тому же работающей под маминым началом, и при всём этом кордебалете позволявшей себе чёрте что в служебное время.

– Отойдите от неё и никогда больше не приближайтесь! Чтобы духа вашего не было! Разбойник какой выискался мне здесь!

Девочки-операторши мигом перестали веселиться, разбежались по делам, на ходу жуя конфетки, будто не присутствовали, не видели и не знают ничегошеньки. Что во многом истинная правда: очень, очень мало соображают, то и дело начёсы себе на голове создают вроде соломенных шалашиков, ногти маникюрят прямо у центрального пульта, а потом тыкнут с перепугу куда попало раскрашенным пальцем – и, считай, пропало машинное время.

Магницкий пошёл далее, независимо размахивая бобиной распечаток.

– Басурманин! – повторила ему вслед Вильгельмина.

Он обернулся, смерил начальницу отдела размножения сверхточным лазерным прицелом:

– Орднунг юбер аллес! – взяв двумя пальцами под козырёк.

Через запасную дверь машинного зала вышла Артамонова. Ни черта не понимая в его немецком, окаменела напряжённо-испуганным лицом, боясь, что Вильгельмина Карловна данной фразой будет обижена до глубины своей немецкой души или даже поругана. Кто знает этого Магницкого, чем он тут вздумал шутить…

– Порядок превыше всего! – дал перевод Виктор главе системщиков, чтобы не мучилась понапрасну в догадках о смысле трёх немецких слов, сказанных в адрес начальства.

Сникшая фигура Жанны изображала христианское смирение и раскаяние. Бедняжечка. Ивушка плакучая. И ножки из-под халата в стареньких стоптанных туфлях тонюсенькие-претонюсенькие торчат, будто спички. Несчастная Жанна! Как она умудрилась ребёнка выродить в семнадцать лет при столь хилой комплекции? Тем более под началом жуткой мамаши, гром-бабы с мясокомбината. Магницкий не выдержал, ещё раз обернулся.

Вильгельмина погрозила кулаком.

Ага, а теперь маман-бабан дует на воду. А может, не совсем на воду?

Нет и ещё раз нет. Не будет этого. Жанна определённо напоминает своей фигурой бестелесную женщину раннего европейского средневековья, когда по канонам красоты дамы придавливали груди свинцовыми пластинами, стремясь стать как можно более плоскими. Современного мужчину идеалы прошлого не волнуют, ему надо воодушевляться, а тут взгляду зацепиться не за что. Глаза голубоватые, конечно, ничего себе, но слишком умные, ещё неплохи белокурые, спутанные в спешке беготни по ВЦ локоны. И всё. Но почему это вдруг подумалось об отношениях с бестелесным телом в белом балахоне как с женщиной, что за извращение, сеньоры?

Хотя, вот если допустить в первом приближении, что Жанна под халатом будет голая… нет… бесконечно жаль девушку, но даже не уговаривайте, ни за что! Мамаша Вильгельмина может быть на данный счёт абсолютно спокойна. Зря, напрасные надежды. Товарищеские отношения с системотехником – это да, сам бог велел, без сомнений: умница, умница необыкновенная наша Жанночка, а прочее – увольте, лучше из института вон… хотя… Что-то в этом есть. Да ну, ерунда какая! А бедро… в кармане, кстати, хоть и тоненькое, но поразительно горячее. Чёрт возьми! Ну вот, размечтался с утра на ровном месте… Насчёт кого? Насчёт несчастной Жанны! С ума сошёл, что ли?