Виктор Рябинин - Жизнь как жизнь

Виктор Рябинин

ЖИЗНЬ КАК ЖИЗНЬ

Жизнь прожить – не поле перейти!

Жизнь как жизнь

Я человек среднего достатка, а порой и вовсе без никакого, хотя не прохожу мимо любой бесхозяйственности. Будь то хоть завалящая необрезная доска, хоть мешок цемента, хоть другая какая посильная материальная ценность. За иной, правда, и на тракторе подъедешь, но это редко. А всё потому, что с малолетства воспитан в строгой любви к нашим общим народным богатствам и их умелому применению для личных нужд. Раньше-то, в пору моего расцвета, вопросу воспитания хозяйского глаза у молодёжи уделялось куда больше внимания, несмотря на половой признак и отклонения в творческом развитии подростка. А до многого и своей рукой дотягивались без подсказки со стороны. У меня до сих пор школьный глобус на антресолях пылится. Зато как в полную силу вошёл, вся родня нарадоваться не могла, пока с бригадиров не попёрли. Не по силам взял, считай, за председателя поработал. Да и завистники со всех сторон обкладывают. Взять хоть кума Михаила. Говорит как-то:

– Кузьмич! На кой хрен тебе этот рубероид? Чего пуп надрываешь, если ты уже в дачном деле преуспел?

Спрашивает и скалится, будто забыл, что праздники на носу, или не помнит, как мы с ним на Восьмое марта за подобный кирпич дня три друг друга не видели, хоть за одним столом сидели? Не понимает человек добра. Да и не уважаю я Михаила. Ведь если что и выгонит, то с такой насмешкой угостит, что всякий раз дома тайком от жены добирать приходится. Правда, тут толком-то не затаишься. Моя Катерина, что твой Трезор на рубежах отечества. Только носом поведёт, а я уже суток трое в отдельном углу ночлежничаю и никаких женских долгов не получаю. Даже по утрам за столом, не говоря уже о десерте в ночное время. Однако терплю, раз по любви хомут на шею повесил. Ног и рук не распускаю. Разве что голосом, если в силе, намекну, кто в доме хозяин и на ком весь семейный уклад зиждется и достатком прирастает. К тому же, у этих инопланетянок волос долог, а ум короток, как ещё мой дед говаривал. Поэтому им всё прощается, кроме разве что уравнения в мужских правах, то есть не до зелёных соплей в недельный праздник потребления.

А что домовитый и работящий я, словно конь в борозде, этого не отнимешь. Любое дело в руках кипит и парится. Хоть трактор разобрать, хоть сарай разворотить, да хоть в магазин по нужде сбегать, это мигом, это одна нога там, а другая уже дома. За мной и всей бригадой не успеть, если по своим местам всё назад расставлять. Тем более, что я самоучка и к любому предмету приложения имею влечение, словно к женскому полу, то есть до полной страсти, но при разумных обстоятельствах дозволенности. Моя так и говорит:

– За сорок перевалило, плешь пробивается, а всё кобель кобелём.

Так ведь как волка не корми, но чужая овца всегда слаще. Да и что за мужик, если нет тяги к обслуживанию побочного инвентаря, который сам в руки просится? Просто медицинская аномалия развития или механик без ключа. А моя, хоть и медсестра, своё твердит:

– Если хоть раз доподлинно узнаю, убью!

Как же! Так я всю правду и выложил, если не в бреду. А что сплетни и доносы, так это для меня, что твой курс доллара, всё до фонаря и до фени. При своём исправном хозяйстве и правильной политике внешних сношений нашего брата не скоро под лавку загонишь. Да не в столицах и живём, по судам не бегаем, киллеров не нанимаем.

Правда, дом почти что в городе стоит, хотя и приписан к сельской местности. Взгорок перевалил, тут тебе и остановка городского транспорта. Все условия жизни, считай, рядом. В прежние времена застоя перестройки, когда пиво на разлив вместе с отливом за любым углом было, я не один килограмм вяленого леща к бочкам перетаскал, благо река под боком. Теперь не то! Не лезет пиво при рыночных отношениях, но без душевной очереди. То же и водка. Так и смотри, чтоб не отравиться самопальным разливом под иноземной наклейкой. Говорят, мол, оберегай себя магазинным товаром, но ведь и сэкономить почём зря из-под полы хочется.

Я тут раз с таможенного спирта, который друг с границы привёз, уже и отходить засобирался. Ещё до обеда посинел, в ногах путаюсь и родину не узнаю. Словом, полная контузия мозговых придатков и всего мозжечка. Спасибо, тот же Михаил домашней настойкой для притирания от лютой смерти спас. Чистило меня дня два по всем законам прикладной медицины. Думал, на всю жизнь в лопухах прописался. Но всю отраву выгнало, и мы с кумом весь его накопленный за год шифер спустили за неделю для закрепления лечения. Да и сосед Степан, дай бог ему здоровья, нам сверх прочего ещё дня три доской помогал. Правда, они с Михаилом потом слегли, вроде как с простудой. Дело-то под осень, и на голой земле валяться уже на любителя, но я твёрдо на ноги встал, как дуб. Жена с сыном час от ивняка отодрать не могли. Вот так я и спасся, хотя Катерина тогда чуть меня не прибила до смерти своей умелой медицинской рукой, как мне соседи доложили, когда я полностью оклемался и на работу себя в целости донести смог.

Из-за недопонимания значения водного баланса в теле мужика, который по науке на все 90 % состоит из жидкой субстанции, словно хороший огурец, у нас с женой случаются дебаты, вплоть до крика с её необузданной стороны. Зато после диспутов и битья посудо-хозяйственного инвентаря с прицелом на меня, начинаем жить душа в душу, как молодожёны в медовый месяц, но без свидетелей. Возвышенно и уважительно! Бывало, она меня раз по десять на дню спрашивает:

– Василий Кузьмич! Когда мои глаза вас в упор перестанут видеть в нашем доме?

И я в ответ, как по писаному:

– А не пойти ли вам, Катерина Максимовна, к такой-то матушке. Небось, заждалась старушенция, все глазоньки выплакала, высматривая вас.

Вот так поговорим с час из разных углов, и она к родителям за советом, а я на рыбалку с ночёвкой. Но осенью на реке не особенно разгуляешься. До подлёдного лова далеко, а изба Михаила рядом. К тому же он по второму разу разведённый и богатым опытом делится от всего сердца. Вот только мамаша его, тётка Дарья, всякий раз не к месту в мужскую компанию влезает. Ей бы с богом беседовать, а она вызревшего мужика поучить норовит. Да и сам Мишка весь в неё. Чуть перехватит лишнего, так ему и слова поперёк не вставь до первого синяка. И обо всём он знает, и на любого с критикой замахнётся, и в политике спец, хоть отродясь кроме газеты с программой ничего не читывал, да и то, сидя в укромном месте.

Короче, бросил я эти посиделки, а тут и кабанчик подоспел. Пока мясо на базар, жене сапоги, детям обновки, Катерина и оттаяла. Но ведь обидно! Знает же, что когда работы невпроворот, я и чернилами брезгую, не то что к беленькой норовлю! Но зачем же в межсезонье поститься? Или, скажем, в разгул капельной инфекции? Проверенное дедами средство от любой заразы излечит, если ты сам себе не враг. Тут, какой медициной не прикрывайся, но дорогу до магазина всегда найдёшь. Я недавно бочку с капустой переставлял. Так разогнуться не мог, чтоб по-человечески принять. Тот же Мишка стакан придерживал. Но ведь после второго как рукой сняло!

Моя говорит, мол, пойдём к колдунам или по науке кодироваться будем. Но я, слава богу, ещё в силах сам с собой справиться. Было бы желание, а там любые процедуры прописать можно, хоть снаружи, хоть вовнутрь.

У моря, у синего моря

Нет, ты вот послушай, что скажу. Ведь, это надо же как обмельчал народ, что в ближнем, что в дальнем окружении. Нет былого размаха и разгула. Полная деградация в местах общего скопления. Полный упадок в умонастроениях и чаяниях. Так разложилось население, что в одну кучу и не собрать. Никаким призывом не сцементировать и к общему знаменателю не подвести. Это же ни в какие рамки понятия. Это же надо умудриться, считай, месяц прожить в коллективе и ни с кем не сблизиться во мнениях, не то что адресами поменяться ради светлого будущего.

Правда, я и с себя вины не снимаю. Прямо как в Тулу со своим самоваром или на бал-маскарад в одних подштанниках заявился, так и я нынче в Крым съездил. То есть поехал, как говорится, отдыхать ото всяких забот и без особого отчёта, а по принуждению взял с собою жену. Может и её инициатива была, но это к делу не относится. Главное, как в медовый месяц поехали. Взаимно любящей четой и без скандалов по пути следования. Одним словом, нацелился на бездумный загул труженика у прибрежной морской волны среди полуголого народа и без оглядки на производство. Но не отдохнул полноценно, не скопил новых сил на трудовой подвиг, не наполнился впечатлением и воспоминанием на целый год вперёд, чтобы потом весело корячиться у долбёжного станка от звонка до звонка. И тем более, что на третий день стринги пошли. Кто не знает, то лучше не видеть. Если загорелые, то более менее терпимо, а как с северных широт, самые дебелые да обхватом в косую сажень, то от голых полушарий глаз до слёз режет и с живота на спину из-за природной скромности уже никак не повернуться. Думаешь, почему наш северный мужик всё больше с тыльной части обгорает? То-то и оно, что от скромности и морального устоя высшей пробы! А как такое создание мимо пропутешествует, то даже солнце меркнет и шум в ушах как прибой о скалы. И обидно становится до нестерпимой слезы и обиды на судьбу. Ведь без толку кругами ходят! Я ведь к месту привязан как стреноженный конь. Даже копытом не ударить. Ведь рядом собственный стрингер в закрытом купальнике прохлаждается. И тут хоть до ночи на одном боку загорай, но ничего не высветит путного, кроме мелкого скандала, если взглядом перестараться. Но при трезвом образе жизни и этого не получится, как ни ходи глазом налево. Вот так и страдает наш брат, что попарно отдыхает в семейном хомуте. И даже если в море за такими стрингами увяжешься, то когда волной всю эту белопенную напасть накроет, то непременно и тебя в омут с головой прихватит, то есть в самую твою критическую минуту потери плавучести на открытом водоёме. Еле-еле отхаркаешься на берегу, если приливом на твёрдую почву выбросит. Я хоть и плаваю вольным стилем, как кроль, и то пару-тройку раз морской капустой мидию закусывал в ожидании попутной лодки со спасателем. Нет, в море стринги совсем не то, что на берегу. Особенно, если поднырнуть попытаешься. Мне об этом не зря санитар рассказывал, когда мимо морга ехали. Да на берегу сподручнее, когда все складки навыкат, а по бёдрам одни шнурки. Вот я и говорю, что отдыхать на большом пляже нашему брату сложно, когда удача к тебе сама в руки плывёт, а ты словно ясельный сосунок под неусыпным присмотром и никак от стада не отбиться при твёрдой руке пастуха.