Виктор Рябинин - Жизнь как жизнь Страница 2

То же самое и с выпивкой. Сам знаешь, жена не напарник и всегда при подозрении. А я как посмотрел кругом, так везде одна деградация труженика на его подневольном отдыхе. Ведь выпить не с кем! Не то что чачи для приобретения южного вкуса, а даже и вина под размах души и пляску сердца. Все лишь собой обременяются, лишь о себе пекутся. Вот ранее, когда я лет десять назад в этих краях без присмотра обретался, то всё было: и чувство локтя на лице, и полное понимание возле пивной, и знакомства, не доходя до прилавка. А что сейчас? Я, было, в конце прибрежного загара, но ещё не в потёмках, вырвался в одиночку погулять по окрестностям в виде южного ландшафта. Встретил одного. Мужик как мужик. По виду, так свой человек, хоть и без перегара. Да и какой перегар тёмным временем? Не утренняя зарядка по торговым точкам. Так этот субъект человечьего обличия напрочь от выгодного предложения отказался и мне посоветовал сходить в кино, чтоб на фильм посмотреть трезво. Вот ведь анонимный алкоголик и штучный педагог ручной работы. Видать, на свет божий вперёд ногами выползал раз такую околесицу вразрез с разумом понёс в культурном месте отдыха. Вот так и споткнулся я в лучших чувствах о первобытное непонимание сути момента. А уже после третьей неудачной попытки и вовсе перестал верить в человека и затаился возле домашнего угла. Тем более, что ближайший ко мне родственник, приняла такую охотничью стойку бойцовской породы, что я пристрастился к чтению местной прессы, пожалев курортников в соседних номерах.

Словом, перевёлся мужик на южном побережье. Даже курит как бы с оглядкой, то есть не всем кагалом разом и не там, где приспичило. Помельчал мужик. Ведь всего за месяц только двоих собратьев в приподнятом настроении и встретил. Один в капитанской фуражке и белых штанах от избытка весёлой энергии по пляжу полуголых баб ловил, растопырив руки грабельками. Но длинноволосые ему даже в шортах на давались. Хоть и шаг уже, но всё равно мимо проскальзывали. Так в одиночку и веселился до обеда, пока чей-то муж загорать под топчан не определил. Второй-то более серьёзным мужчиной оказался. Лицо колуном, глаз с прищуром, трусы по колено и без всякой игривости воображения. Этот всё в море купался. Правда, дальше метра в воду не заплывал, но на поверхности держался смело. Голова на гальке, пятки на волне, а рядом родственники веселятся. Нет, чтобы руку помощи подать да из пучины вытянуть, они просто зубы скалят. В наше время такой невоспитанности не встречалось, разве что на рыбалке вдали от озёрной глади. Мне жена этих товарищей долго в дурной пример ставила, как пережиток прошлого.

Вот теперь и похвастайся перед друзьями своим Крымским отдыхом! Ведь курам на смех, не то что товарищам. Пооблизывался как кот на банку со сметаной, да и убрался восвояси не солоно хлебавши. Не было никакого отдыха ни уму, ни сердцу. То ли дело дома! И друзья не капризные, и дел в гараже не впроворот, а если что, то и глаз под вечер по сторонам не разбегается, а упирается куда надо безо всякого стрингового синдрома.

Но вот что мне надолго запало в душу и ум, так это неоглядные поля. Мы на автобусе сутки ехали и почти полдня вдоль сельскохозяйственных угодий. Так что и слева, и справа неоглядные нивы. Я ранее никогда такого не видел. А главное, эта плодородная картина в одних подсолнухах. Прямо солнечная красота по всей земле от края в край. И не оторвать неприученного к такому изобилию взора. Полдня неотрывно любовался подсолнухом вперебой с лесополосой. Так что не зря я в Крым съездил, несмотря на стринговые проблемы и пробелы с дегустацией. Море подсолнуха и до сей поры в мозгу цветёт и от ветра колыхается. Такая вот, брат, природная аномалия недалеко от синего моря.

Обзор прессы

Которые люди образованные и разбираются в вопросах, то пользуются газетным словом в своей трудовой повседневной жизни. И это правильно объяснимо с точки психической науки и общей хирургии мозга в больничных палатах частных клиник. Но одно дело, когда с японским кроссвордом надолго внедряешься в укромное место обслуживания организма и совсем другое, когда, как бы, берёшь в руки местную прессу и находишь там любопытные сведения о соседе и, в частности, о закате его яркой звезды на криминальном небосводе. Это тебе не итальянская мафия! Тут рукой подать до чужих потаённых закромов, а потому и любопытно всякому обывателю: где, как и скоро ли посадят?

Вот мы с приятелем Васькой всегда следим за новостями из зала суда и не хуже любого адвоката расскажем о процветании пеницитарной системы тюремного воспитания закрытого надолго типа, которая так никого и не исправляет. Об этом вам расскажет любой и каждый потому как тюрьма у нас, считай, под боком, то есть и на трамвае подъехать можно, если что не так. Поэтому свежие новости и слухи мы черпаем не только возле подъезда на лавочке, но и со страниц любимого частного газетного издания, которое хоть и само из судов не вылезает, зато в криминальном разделе под острой сатирической шапкой «Расчленёнки голос звонкий» всегда печатает животрепещущий материал. В этой рубрике, особенно если издатели выигрывают очередной суд, то познавательно и с юморком сквозь слёзы рассматриваются отрицательные моменты деятельности жителей нашего райцентра и не только. Со знанием предмета доводятся до населения скудные сведения судебных органов и новости из изолятора содержания. Но так как местному жителю на душу населения районного криминального факта не хватает, то приходится восполнять пробел доступным материалом, что просачивается из уст неподкупного свидетеля. А так как строго секретный материал охраняется законом, то есть сразу не узнать кто, где и кого долбанул до трупных пятен, а тем более, в каких местах остатки схоронил, помимо головы, то часто приходится удовольствоваться мелкой сошкой. К примеру, мордобоем с хулиганской целью или потерей портмонета вместе с вынесенной квартирной обстановкой и другой ручной кладью имущества. Иногда, для отвода глаз, в печати мелькают сведения о наезде на пешеходов или слабосильных велосипедистов со школьного двора. Как правило, это случается в пьяном угаре, как с той, так и с другой стороны, либо при отсутствии наличия световых нарукавных повязок в тёмное время на больших дорогах. Тут у читателя просыпается законный интерес по поводу транспорта и водителя, тем более, что и он не без греха даже при наличии иномарки и родственных связей.

По причине этих ДТП у меня в голове сложился вопрос, зиждищийся на народном фольклоре. Как-то раз, живо обсудив материал об очередном наезде на пенсионерку, я задал Василию вполне обычный вопрос:

– Вася, – сказал я, – ты бы предпочёл, чтобы тебя раздавил на проезжей части одинокий мотоциклист или полный пассажиров автобус?

Ответа я не услышал, так как друг оказался очень суеверным и погрел об меня руки. Через месяц я повторил этот интересный и насущный для меня вопрос, но с приличного для голоса расстояния. Василий, видя, что от вопроса не отделаться, подло переадресовал его мне. Вот тут-то я и не сплоховал, так как знал ответ заранее:

– Василий, – сказал я веско, – тут и думать нечего, а надо больше читать народный эпос. Ведь предельно ясно, что склеить ласты под полным автобусом приятнее, чем под иным транспортом кроме, конечно, трамвая. Ведь не зря народ говорит, что на миру и смерть красна! – и я назидательно поднял палец вверх.

В дальнейшем на предмет дорог, пешеходов и автомотосредств наезда на жителя мы не говорили. Да и вовсе ни о чём, пока друг не переговорил со врачихой с нижнего этажа. А уж когда я выпал из подозрения о здоровье, мы с Василием вновь подружились на почве местной прессы и тюремных новостей. Однако, как мы и предполагали, мелкий криминал преступлений порой проскальзывает мимо внимания читателя, так как не расписывает в цветах и красках подробности преступного события. Вот на эти детали недостатков со стороны некоторых корреспондентов и фотографических работников любимой газеты мы с Васькой и решили заострить внимание частной редакции. Ведь если пересмотреть зачитанные до дырок подшивки газеты в библиотеке, то сразу становится понятным, кто самый любимый автор у нашего обывателя. Например, Наум Трёхмушкетёров сразу умел брать быка за рога. Он не прятался за личный либерализм, а сразу пускал кровь по страницам даже в период посевной, когда зазевавшийся после законного выходного механизатор жертвовал пару пальцев в недра агротехники ради будущего урожая озимых хлебов. Этот спецкор из любой отрезанной на пилораме фаланги делал конфетку. Каждый случай травмирования, под умелым пером Наума превращался в кровопролитную сводку с боевых мест производственных отношений и собирал вечерами целый консилиум знатоков чуть ли не у каждого подъезда. Весь материал зачитывался вслух, а при утере кормильца, словесно организовывался сбор средств на пропитание вдовствующей вдове, если такая находилась, а срок был не условным. И вот такой мастер словесного резца и газетного промысла был уволен из поля зрения печатного органа по суду, якобы за нагнетание напрасной тоски в голове обывателя. Но ведь герой очерка почти всегда оставался живым, доставляя радость всем родственникам и соседям, которые, отказывая себе во многом, уже почти собрали деньги на скоропостижные похороны. А на фоне этого самоуправства чиновников, простому труженику цехов и полей приходится пользоваться телевизором. Но тут возникают большие разногласия среди думающего народа, так как ящик показывает события отдалённой дальности и бьёт по нервам выборочно и невпопад. То есть без учёта наших потребностей в знаниях семейных скандалов на ближних углах или о пожарах частного сектора.