Ангелина Монич - В поисках точки Gmail. Письма о любви, о сексе и о жизни в промежутках между ними

В поисках точки Gmail

Письма о любви, о сексе и о жизни в промежутках между ними

Ангелина Монич

Все имена героев вымышлены, любое совпадение с реальными людьми случайность.

Замысел книги всегда выходит

за рамки намерений автора.

В этом и состоит таинственность

литературы.

Дизайнер обложки Мария Бангерт

© Ангелина Монич, 2017

© Мария Бангерт, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4485-0330-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

О себе

Буквам я верю больше, чем словам. К буквам можно вернуться, как к людям. Потрогать и вновь почувствовать. И может быть, почувствовать что-то совершенно иное. А слова сказанные тонут. В бряцании чайных ложек, в чужом смехе, в шорохе простыней, в сотнях «хочу тебя». Как их потом узнать, утопленников? Вроде и не жили. Придумала?

Силу словам дает сила ощущений. Рождаешь, когда чувствуешь. И иногда боишься этого. Боишься боли переживаний. А что если нечто стоящее и любимое можно произвести на свет только один раз? Всего лишь однажды? А потом из страха почувствовать вновь, пользоваться эпидурально? С помощью эпидуральной анестезии. И рождать тексты, от которых ничего не шевелится и не кричит. Зато и сама не чувствуешь, как может быть больно. И тогда можно далеко и ровно бежать. Работа такая. Привычка. Мозоль, знаете. Натертость жизнью.

И еще. У нормальных женщин есть точка G. У ненормальных, то есть у меня одной, – точка Gmail. Я испытываю удовольствие оттого, что пишу письма. Сегодня я все утро неистово занималась любовью. Мне было хо-ро-шо. А в голове крутились надписи к картинкам. Длинные-предлиннные. Целые тексты. Я получала физическое удовольствие не просто оттого, что во мне двигался мужчина, но оттого, что во мне рождались слова. Дико возбуждающие слова. О любви. О плотской любви. Я испытывала оргазм оттого, что писала письма воображением. Меня возбуждала сама мысль о том, что я готова писать эти письма не только в мыслях. Меня манила перспектива этой дикой эротической игры. И я вдруг почувствовала, что это очень важно.

В общем, здравствуй, мой дорогой друг. Именно тебя я решила посвятить в свою личную и, как мне кажется, весьма увлекательную жизнь. Посылаю тебе страницы своей ужасно откровенной книги. Я ее писала много лет, но опубликовать решилась только теперь. Так что, читая, не удивляйся признакам недавнего прошлого, где еще нет фейсбука, и люди иногда встречаются в кафе, а не в скайпе. И, пожалуйста, не делись ни с кем этими текстами прежде, чем они увидят свет, иначе заявить об их ценности лично мне будет уже невозможно, меня здесь просто не будет, потому что меня убьют.

Глава 1

По телевизору показывали «Последнее танго в Париже». Очередное последнее танго. Сколько раз она видела этот фильм и только теперь вдруг заметила, что в профиль Марлон Брандо сильно напоминал Анну Ахматову. Чудовищное сравнение. А его теща, по фильму мать покончившей с собой жены, – ее приятельницу Галю, полную некрасивую хохотушку со вздернутым носом и несносным характером. Отметив вполне очевидные сходства, она подумала о том, что в мире слишком много похожих друг на друга людей. Которые могут или могли жить в разное время, в разных странах, а могли и вообще жить только в воображении избранных, типа Бертолуччи, но с профилями реальных, тоже на кого-то похожих. Она улыбнулась случайной мысли.

На экране чужая мать искала объяснений самоубийства дочери – должны же были остаться какие-то следы: записки, письма, дневники. Не ищите, сказал Брандо, бесполезно, ничего нет. Она не верила и продолжала рыться в вещах. А моя героиня, которую я так и буду пока называть Она, так вот моя героиня вдруг подумала о том, что, если бы, не дай бог, она покончила жизнь самоубийством (а чего скрывать? такие мысли иногда приходили в ее легкомысленную голову), она непременно оставила бы после себя ту самую, пухлую от напечатанных листов папку, красную с белым, оставила бы на видном месте, чтобы непременно нашли и все поняли, все-все, про нее, про него, про другого него, про их жизнь и про ее смерть. Только вот где она оставила бы эту папку, вернее у кого, она пока так и не решила.

И нажала play.

На экране обнаженные любовники придумывали друг другу имена. Не желая знать истинных. И она, усмехнувшись, подумала о том, что сегодня они попали в точку, потому что именно сегодня она носила чужое имя. С самого утра. Славное и редкое чужое имя, никогда не встречавшееся в кругу ее многочисленных знакомых, но от чего-то вспомнившееся и почему-то приглянувшееся. Жених Марии Шнайдер, снимавший по сюжету кино про обыкновенную парижскую девушку, стал искать кадр, чтобы поймать в нем свою возлюбленную. И тут Ася (а именно так с утра звали мою героиню), закрыв глаза, вдруг ясно представила себе картину, в которой сама была поймана. Много лет назад. Тем, кто теперь… Нет, об этом позже, сначала картина.

Шел снег. Медленный, нежный и немного печальный. Тот самый, во время падения которого так хочется бродить по городу, ловя губами собственный, только что оторвавшийся от выдоха пар, улыбаться без причины и провожать взглядами случайных прохожих. Она стояла у большой, освещенной витрины и смотрела во все глаза. На ней были белые узкие джинсы и короткая меховая шубка. Такой Он ее и увидел. Юной, восторженной и очень красивой.

А тем временем двое на экране телевизора не унимались.

– Ладно, рассказывай дальше.

– Мне было 13, он был смуглый и очень худой. Я влюбилась в него, когда он играл на фортепиано. Мы умирали от жары…

– О, да, это хороший предлог!

– После обеда, когда взрослые уснули…

– Только не говори, что он не возбуждал тебя!

– Я никогда не позволяла!

– Врушка, маленькая врушка!

– Он возбуждал меня.

– Ну вот. Когда ты впервые кончила?

Сплошные многоточия. Но ни капли смущения, так и должно быть. В конце их сада росли два дерева – платан и орех. После школы они садились каждый под своим деревом и мастурбировали. Кто первый кончал, тот и выигрывал.

Ася нажала на паузу. Дотянулась до стоявшей на тумбочке у кровати широкой чашки с золотистым сладким чаем, поднесла чашку к губам, весело и громко отхлебнула. Поставила чашку обратно, растоптала кулачками пригревшуюся за спиной подушку и, захватив пальцами край одеяла, сползла вместе с ним вниз, в нутро постели, нагретой ее теплом и желаниями. Закрыла глаза и, улыбаясь во весь рот, отчего и сама не знала, просто было хорошо и спокойно, решила хотя бы пять минут полежать в тишине и ни о чем не думать, решительно ни о чем.

Сказала себе так, и тут же, двух секунд не прошло, стала перебирать в памяти диалоги недавней встречи.

Это был обед в ресторане рядом с его работой. Она с удовольствием приехала. Сама. Что раньше случалось крайне редко. Впрочем, в последнее время и виделись они крайне редко. Раз в год, а то и в полтора. Ему было некогда. Очень некогда. Вот и сейчас постоянно звонил лежавший на столе телефон. Сначала Глеб отвечал, а потом выключил звук и лишь посматривал на определившийся номер.

– Отлично выглядишь, – сказал он, внимательно разглядывая Асю. – Как дела?

– Спасибо. Наверное, хорошо, раз ты делаешь мне комплименты, – сказала она, улыбнувшись. – Все-таки 37 лет не виделись.

– Да ладно. На тебе время никак не отражается. Умница. Что делаешь?

– Как всегда, – протянула Ася, как будто собираясь с мыслями. – Работа, дом, иногда театр, совсем иногда выставки, друзья, танцы. А ты?

– А я борюсь, – сказал он и лукаво улыбнулся.

Ася игриво сдвинула брови и чуть повернула голову, давая понять, что заинтересована и хотела бы услышать продолжение. Но Глеб улыбался и молчал.

– С кем борешься? – спросила она, не выдержав.

– Не с кем, а с чем, – еще более загадочно произнес он. – С метеоритами.

– С чем?!

– С метеоритами, – рассмеявшись, повторил Глеб. – Неужели ты не слышала? Кажется, все СМИ передавали. Позавчера над Ярославкой прошел дождь из метеоритов. Ну, конечно, он прошел ровно в том самом месте, где ехал я на своем новеньком Мерседесе.

– Ты сейчас шутишь? – почти серьезно проговорила Ася.

Он фыркнул. Он и раньше всегда так делал, когда сочинял. Для пущей убедительности.

– Ты забыла, я никогда не шучу. Я же – ответственный работник. Не веришь, пойдем сейчас на улицу, я тебе покажу своего бедного изрешеченного коня. Ему и правда досталось.

– Ты что, и сам метеорит видел?

Зазвонил телефон. На этот раз ее телефон. Ася посмотрела на определившийся номер, извинилась и взяла трубку. Звонили из редакции толстого литературного журнала. Она ждала этого звонка, потому и ответила: