Алина Николевская - Прозорливый идиот, или Ложимся во мрак

Прозорливый идиот, или Ложимся во мрак

Алина Николевская

© Алина Николевская, 2017

ISBN 978-5-4483-7417-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

По приезде в Прагу я устроился охранником в аптеку – чтобы, имея доступ к сильнодействующим препаратам, уйти из жизни. Когда захочу, и не тратя лишних усилий. Усилия мне в лом, так как в живых я числюсь лишь номинально. На самом деле я мёртвый. Мёртвый гот по имени Прозорливый Идиот.

Мой друг, наделяя меня этим именем, сказал:

– Звучит, конечно, не совсем готически, но готично.

Я спросил:

– А в чём разница?

Он ответил:

– «Готично» – выражает эмоцию, как слово «классно», например, а «готически» – обозначает стиль. И неизвестно, что прикольнее. Моё имя тоже нельзя отнести к готическим – Дикий Зилло – в переводе – «Усердно Дикий», но мне оно нравится. Особенно в укороченном варианте – Ди Зилло. А если бы я был Мерлином – так звали волшебника – героя кельтских народных преданий – это меня бы напрягало.

– Меня напрягает Прозорливый Идиот, – честно признался я. – Ди Зилло звучит как производное от Дизеля, и в этом чувствуется драйв. А тут…

– А тут прямая ассоциация с фильмом Алекса Пройаса «Ворон». Ты же не будешь спорить, что все вороны мудрые и прозорливые, а магические – в особенности. А что касается драйва, то прослушай сольный альбом Игги Попа «The Idiot». Вот уж где настоящий драйв!

Что касается фильма «Ворон», то кто ж его не смотрел и кто не знает, – исполненная мрачной поэтики кинематографическая история парня, восставшего из мёртвых, чтобы отомстить за свою смерть и убийство подруги, самым загадочным и страшным образом повлияла на судьбы создателей ленты. Один из актёров получил тяжёлые ожоги, другой серьёзно поранил руку, писавший о фильме журналист попал в автомобильную аварию, оформитель сошёл с ума, но апофеоз кошмара – прямо на съёмочной площадке был застрелен исполнитель главной роли – Брендон Ли – сын знаменитого Брюса Ли, погибшего при похожих обстоятельствах за двадцать лет до этого.

Об Игге Попе я понятия не имел. Поэтому полез в Интернет, откуда узнал – на данный момент Игги Поп – ехидный старикашка, этакий дедушка-торчок, повёрнутый на психоделии, и прячущий под маской придурковатости порочность, являющуюся его сутью. В молодости он сделал всё, чтобы смешать с грязью благоуханные шестидесятые. В его активе выступления с разрезанием вен, полумифические истории о мастурбации на сцене, несовершеннолетние группиз – и всё это под бессмысленные вопли и провокативно грязные тексты, положенные на рваные аккорды.

При следующей встрече я сказал другу:

– Твой Игги Поп мне отвратителен. Давай я лучше буду Прозорливым Крейзи.

Ди Зилло внимательно на меня посмотрел.

– Идиоты плачут, кретины же никогда не проливают слёз.

Он знал, о чём говорил. Мы ведь и познакомились с ним при обстоятельствах, когда он ещё не был готом Ди Зилло, а я плакал. Стоял на обочине дороги и, глядя на сбитого машиной у меня на глазах Элая, плакал. Он был моим любимцем – чёрный терьер Элай, хотя и Милу я тоже любил – его подругу. Она погибла зимой – провалилась и не смогла выбраться из проруби, образовавшейся в результате того, что в нашем пруду пилили лёд – отец захотел построить ледяной дворец. Трагедия произошла, скорей всего, поздним вечером или даже ночью, и мы долго пребывали в уверенности – Мила, испугавшись фейерверочной канонады, убежала и не может найти дорогу домой. Искали, прочесывая округу в радиусе двадцати километров. А весной, когда растаял лёд, обнаружили в воде её труп…. Теперь погиб Элай. И тоже по вине людей. Сбившая его машина даже не остановилась, а о себе я и не говорю – идиот! – пересекать шоссе с собакой, не взяв её на поводок!

– Мёртвая? – услышал я голос. Обернувшись, увидел подростка примерно моего возраста, – в некотором отдалении стояли высокий парень с рюкзаком на спине и нагруженная тяжёлыми сумками женщина.

Я кивнул.

– Стой здесь, я сейчас тележку приволоку, – сказал подросток и побежал по дороге, ведущей к садовым участкам, располагавшимся на берегу водохранилища.

Внезапно он затормозил, вернулся и, забрав у женщины сумки, возобновил движение в прежнем направлении. Женщина и парень с рюкзаком двинулись следом.

Появился он минут через десять, толкая перед собой низкую тележку, представлявшую собой поддон из плохо оструганных досок на четырёх колёсах. Элай был большой – на поддон едва поместился, я даже подумал, – а не созвониться ли с охранниками, – им оттранспортировать мёртвую собаку на расправленном брезенте не составило бы труда. Но обидеть своего добровольного помощника, – нет, тогда это было невозможно. Как невозможно представить себе ту ситуацию сейчас, когда шестисоточные садовые участки и обширные богатые поместья окончательно оказались в двух различных мирах, в двух разных планетарных системах. Сейчас можно жить по соседству, имея линией разделения лишь узкую асфальтовую полосу дороги, видеть по временам один загородный горизонт, восход и заход солнца, можно даже симпатизировать друг другу, но никогда не сделать шага к сближению, подчиняясь группирующей инерционной силе отдельных магнетических систем и холоду космического пространства между ними.

Подросток схватился за длинный металлический прут с крюком на конце, цеплявшим тележку.

Я сказал:

– Нам туда.

И взмахнул рукой, указывая направление.

– А я знаю, – отозвался он. – Я тебя часто на берегу канала с собакой видел. Знаю, откуда ты приходил и видел куда уходил. Ну что, поехали? Я буду тянуть, а ты иди сзади, поддерживай лапы своего пса, чтобы по земле не волочились. Ну, и давай, что ли познакомимся?

– Давай, – сказал я. И назвал своё имя.

– А я Кирилл. – Он протянул мне руку. И я её пожал.

– Элай погиб, – сообщил я охранникам, встретившим нас у ворот. – Машина сбила.

– Номер запомнил, марку, цвет? – засуетился один из них по фамилии Миронов. – Сейчас догоним!

Я покачал головой.

– Не надо. А где Коновалов?

– Отошёл. Сейчас будет. А зачем он тебе?

– Хочу, чтобы он насчёт похорон распорядился. Яму надо выкопать в лесу, у большого дуба, рядом с могилой Милы.

– Так я и сам могу распорядиться, – пожал плечами Миронов. – Эй, Амиджанов, поди-ка сюда!

Глядя на послушно семенящего к воротам рабочего-таджика, Кирилл сказал:

– У вас тут прямо как в армии, всех по фамилии называют. У тебя что, отец генерал?

– Нет, – ответил я. – Просто так повелось.

Повелось, а вернее, началось это, конечно, не просто так, а с приезда в нашу усадьбу англичанина мистера Монкриффа, приглашённого моим отцом на обед. Мистер Монкрифф был учителем каллиграфии в частной школе, где я учился. Выбрав его предмет исключительно как альтернативный нудным урокам английской литературы, я вскоре втянулся в увлекательный процесс изображения на бумаге букв готического шрифта и замысловатых виньеток в стиле старинного саксонского письма. Монкриффские же изысканно-точные росчерки, выполняемые золотым, с косым срезом паркеровским пером, паркеровскими чернилами на отличной мелованной бумаге, по-настоящему меня восхищали. Отец пригласил учителя каллиграфии к нам на обед исключительно потому, что тот был англичанином, – всё английское тогда входило в моду, – и тоже готов был им восхищаться как наследником и продолжателем культурной европейской традиции. Но мистер Монкрифф отца разочаровал. Во-первых, своей несветскостью – не проявил никакого интереса к строящемуся конному манежу – в конюшню, правда, зашёл, повертел головой, но ничего не сказал. А во-вторых, мещанской прагматичностью – в Россию приехал только из-за денег, – хочет побыстрее расплатиться за небольшой, на четыре спальни домик в Дитчлинге, считает себя лишь искусным каллиграфом-подражателем, и не скрывает от своих учеников – на то, чтобы стать настоящим профессионалом, уйдёт вся жизнь.

И всё-таки кое-какую ценную информацию отец в процессе общения с англичанином почерпнул. В частности, тот сообщил, что на Британских островах прислугу называют только по фамилии, никогда по имени – это считается дурным тоном. Только по фамилии.

– Я понял, зачем они это делают, – объявил отец после того, как гость покинул наши пределы. – Увольнять легче. Трудно уволить парня, которого ещё вчера называл Юра, или даже Юрок. А так, – Коновалов, с сегодняшнего дня ты свободен. Надо и у нас такие порядки завести.

Когда мы шли с Кириллом от ворот, к нам подошёл тот самый Коновалов – начальник службы охраны и сообщил, что тренер по теннису уже приехал и дожидается меня на корте.

К прислуге тренер по теннису приравнен не был, поэтому называть этого подтянутого седовласого восьмидесятилетнего джентльмена следовало по имени, отчеству – Ахмет Хайруллович. Тем более, что он – татарин по национальности возглавлял в советское время, имея дипломатическое прикрытие, шпионскую сеть в Турции, и коротал время между раутами на лучших теннисных кортах средиземноморского побережья бывшей Османской империи.